Щенки и псы войны - Сергей Аксу

Темная Арка. Миг наступил,

Фигурка тает на фоне огней.

Вновь взглядом тебя проводил,

И снова разлука на несколько дней.

Темная Арка. Свидетель немой.

Горящие щеки, пылкие руки,

Глаза с колдовской глубиной,

Волшебного голоса милые звуки…

В роте его любили. За его песни, стихи, за виртуозную игру на гитаре, за добрый отзывчивый характер. Квас тоже стал в полку не последней персоной, к нему валили табунами, он хорошо рисовал и мастерски делал татуировки.

Окончился курс молодого бойца. Стали готовить к прыжкам с парашютом. Сначала были изматывающие занятия на тренажерах. Потом прыжки с вышки. Самым ответственным делом была укладка парашютов. Она проходила на летном поле. На укладке при каждом десантнике прикрепленный инструктор, который учит и следит за правильными действиями подшефного. И вот настал тот страшный неотвратимый день. Ранним утром их построили на взлетной полосе. Проверили снаряжение, и они гуськом направились на погрузку в самолет. Навсегда запомнился первый прыжок. Все нервничали, колотил мандраж. Алешку Квасова и Витьку Дудника, которые к несчастью оказались одними из первых, буквально пинками в зад вытолкали из летящего «транспортника» сержанты Андреев и Бурков. Вопящий от страха на «всю ивановскую» Квасов приземлился с мокрыми штанами. Но никто над ним не смеялся. Не он один стирался в тот знаменательный день.

— Запомните парни! Как уложишь, так и приземлишься! — не раз приговаривал старший сержант Самсонов на укладке парашютов.

— Не дай бог, пацаны, вам в крупных учениях участвовать, до двух процентов по статистике отводится на погибших.

Но вместо учений их послали сюда, в Чечню.

— Нашу историю мы толком не знаем. Историю пишут летописцы, историки, а переделывают политики, — говорил Тихонов кучковавшимся у печки ребятам. — Пишут ту, которая их устраивает. Как много всплывает сейчас интересных фактов, документов, которые скрывали, которые похерили от простого народа. Взять, например, ту же «Аврору», оказывается, это муляж, а корпус настоящего крейсера уж полвека ржавеет где-то в затоне. Или, например, взять ту же Великую Отечественную войну! Вот ты, Квас, знаешь, что на стороне немцев воевало до 30 тысяч донских и кубанских казаков. А в Люфтваффе около тысячи русских летчиков. Нет, не знаешь. Почему? Да, потому что, настоящая правда не выгодна была, коммунистам. Выгодна однобокая правда, которая устраивает политиков стоящих у власти.

— Мишель, расскажи еще что-нибудь!

— Расскажи, как ты в турпоходе в Карпатах с Петроса на пятой точке съезжал!

— Сколько можно об одном и том же трепаться! Давай что-нибудь новенькое!

— Как по горной реке сплавлялся!

— Лучше, давай, про параллельные миры! — попросил Антон Духанин.

— Параллельные миры ему подавай, хорьку! Вон они, рядом! В командирской палатке! Спиртягу жрут! Сейчас Сара и Розанов сидят и усиленно репу чешут, как бы рядового Духанина и иже с ним Прибылова завтра озадачить так, чтобы пыхтели не разгибаясь! — съязвил под общий смех Макс Шестопал.

— Миш, или про Высший разум! — донеслось из угла.

— А Высший разум — в штабной палатке! Полковник Петраков! Чем не Высший разум? — вновь вставил неугомонный Шестопал, вызвав новый взрыв хохота.

— Макс, кончай! Дай послушать!

— Про параллельные в другой раз, — сказал Тихонов. — Лучше про Богородицу вам расскажу. Тоже довольно загадочное явление. Случилось это еще в начале века, в Португалии, в местечке под названием Фатима. Троим детям, которые в горах пасли коз явилась Богородица и предсказала начало первой мировой войны. Кстати, это исторический факт.

— Хватит заправлять арапа!

— Я то же не верю! Брехня!

— Чушь собачья!

— Дело ваше. Хотите верьте, хотите нет. Но дети под присягой подтвердили это. А ведь они верующие были. До сих пор туда раз в год стекаются паломники со всего мира. А Богородицу стали называть Фатимской или просто Фатима по названию этого местечка.

— Хотя, кто его знает, — отозвался Бурков. — Дыма, как говорится без огня не бывает.

— Мистика какая-то!

— Вот со мной братцы была мистика, так мистика! — не выдержал вдруг, молчаливый сержант Андреев. — Было это несколько лет назад, когда меня в армию призвали. Село наше от районного центра далековато будет. А тут как на грех ни одной попутки нет. Ну, я и решил напрямки через лес. Лишние километры срезать. Иду, значит, по тропинке, семечки лузгаю, о будущей службе подумываю. Оглядываюсь назад, а сзади, в метрах ста пятидесяти, женщина в черном идет. Ну, идет и идет. Черт с ней. Прибавил шагу, чтобы не опоздать в военкомат. Через некоторое время снова оглядываюсь. А женщина не отстает. Я еще прибавил ходу. Оглядываюсь, а она тоже прибавила скорости. Еще ближе, чем раньше стала. Лицо у нее бледное! Вся в черном! Тут уж, братцы, мне не по себе стало, перебздел не на шутку. Ведьма! Думаю. Припустил бегом. Оглядываюсь, и что бы вы думали? Она тоже бежит за мной бегом! Почти догоняет. Квас, дайка, сигаретку!

— Так, что дальше-то было?

— А дальше, пацаны, не поверите, — Андреев сделал пару глубоких затяжек и передал сигарету обратно. — Взмыленный остановился я, ну думаю, будь, что будь! На куски ведьмяку разорву, так просто не дамся. Догоняет она меня. Молодая симпатичная, в черном. Тоже вся красная, запыхавшаяся. И кричит мне, не бегите так быстро, я за вами не поспеваю. Оказывается она с соседней деревни, ей тоже в райцентр надо, на похороны. А идти лесом боязно одной, увидела меня и идет следом, из виду потерять боится, все-таки живая душа в диком лесу. Так мы вместе до Беляевки и дошли.

— Будь я на твоем месте, уж давно бы рассудка лишился! — отозвался первогодок Фарид Ахтямов.

— Тебе кукиш в кармане покажи, так тут же в обморок завалишься! — засмеялся тостощекий румяный Пашка Морозов.

— Ой, какой смелый выискался! Сам, небось, при виде пленного «ваха» каждый раз за штаны держишься!

— Это ты зря, Фаридка, на Пашу наезжаешь, поклеп возводишь! Он на самом деле самый смелый из нас! Он же в схватках на мечах неоднократно принимал участие. Вот, сам представь, прет на тебя здоровенный бугай в кольчуге да с тяжеленным мечом или булавой над головой, тут не только в штаны сделаешь, родишь поневоле! — вступился за Морозова сержант Рубцов.

— Паш, поведай нам про свои битвы. Как вы страпаетесь на мечах. Сколько вас собирается-то? — попросил Наивняк.

— Ну, пару раз в год уж точно собираемся. Списываемся с ребятами из других таких же клубов. Устраиваем типа фестивалей. Либо они нас приглашают к себе, либо мы их. Клубов-то до хера всяких. Есть викинги, есть рыцари, мы же русские витязи. Сами кольчуги плетем, мечи куем, одежду шьем, чтобы все было в точности как в те века. В Европе проходят даже международные турниры. У нас один, как-то ездил на такой турнир в Польшу. Рассказывал, рыцарей и викингов там собралось до этой самой матери. Красочный был симпозиум, организация на высшем уровне. У нас, конечно, поскромнее. Спонсоров нет, все на добровольных началах. Последний раз мы собирались у нас, приехало со всей России около 90 человек. Солнечный июль. Хорошо. Неделю жили в шатрах на берегу озера, несколько грандиозных сражений устроили. Помню, в первый день высыпали из леса на берег в гремящих доспехах. Сошлись две команды. Наша и московская. Воинствующие крики, дикие вопли, звон мечей невообразимый стоит. Ошарашенные загарающие на пляже, естественно, в полнейшем шоке, ничего не поймут, что происходит. Будто машина времени назад крутанулась. Повскакивали с надувных матрацев и бежать кто куда, прятаться от вооруженной нашей орды. Сперепугу, кто в воду полез, кто в машины забился, кто в лес рванул во все лопатки. Смех да и только.