Северная война - Василий Сахаров

– Вперёд! Бей врагов!

Конница пошла в атаку. Пехотинцы находились на флангах и оказывали ей стрелковую поддержку. Разделявшие нас и германцев сотни метров были преодолены одним рывком, и началась рубка. Вновь ржали разгорячённые кони и звенели клинки. Горели вражеские шатры и повозки. Падали, окрашивая белый снег кровью, люди. Ничего нового, работа по заранее продуманному плану – налёт и соединение с защитниками города. Хотя кое-чем эта ночь всё же запомнилась.

Когда санный обоз княжича Вукомира, с которым я встречался несколько лет назад в Волегоще, а затем пересекался на Руяне, прорвался через стоянку германцев и помогающих им славян, на выручку к воинам Альбрехта Медведя подоспели франки. Сильный отряд рыцарей влетел в бой с левого фланга, и я услышал окрик Рагдая:

– Все ко мне!

Рядом оказалось человек сорок, в основном дружинники Ивана Берладника, и мы поспешили на зов поморянского князя.

Резкий поворот. Я впереди, следом воины. Ветер бьёт в бок, швыряя в меня снежные комья, наверное, вскоре начнётся метель, первая этой зимой. Конь выносит меня на небольшой участок чистого поля и разгоняется. Умное и смелое животное несётся над землёй, и меч в моей руке направлен на врагов, которые схватились с гвардейцами Рагдая.

– Бей! Убивай! – вплетается в боевые кличи поморян и франков мой голос, и я вступаю в схватку.

Подъём на стременах, и слева направо Змиулан сносит голову ближайшему врагу. Затем мой конь бьёт мощной грудью в круп рыцарского тяжеловоза. Всадник на крупном брабантском жеребце сильно покачнулся и выронил из руки копьё. Этим воспользовался пристроившийся рядом князь Иван, который раскроил голову крестоносца. Это всё я подмечаю краем сознания, а сам продолжаю крушить и бить тех, кто мог ударить по тылу обоза с ранеными и больными защитниками Радогоща.

Клинок свистит, рассекает ветер и снег, а затем падает на спину очередного противника. Повод слегка влево – и новый смертельный взмах меча. Змиулан рубит врагов без всякой пощады и поёт свою змеиную песню, а я только направляю его полёт и указываю, куда падать. Ха! Снова подъём на стременах, выдох – и клинок летит в очередного франка. Удар! И ещё один незваный гость нашей земли находит под стенами древнего славянского града свою гибель. Горячка боя захлестнула меня, и я сам себе казался живым воплощением смерти. Однако вскоре нашёлся рыцарь, с которым я зарубился на равных, и в голове мелькнула мысль, что случай вновь свёл меня с кем-то из тамплиеров, больно не простой противник попался. Но всё оказалось проще, или сложнее, это как посмотреть.

Дза-нг! Дза-нг! – обменялись мы с рыцарем ударами и разъехались. Потом стали вновь сближаться, и в этот момент произошло нечто неожиданное. Франк остановил своего разгорячённого жеребца и окликнул меня голосом барона Роберта де Ге:

– Витязь Вадим Сокол, ты ли это?

– Да, барон, – ответил я, – ты меня узнал.

Конь рыцаря приблизился ко мне вплотную, и барон кивнул на скрытую ночным мраком и метелью реку:

– Своих, значит, из города уводите?

– Да.

– А город сжигаете, чтобы нам по зиме негде было воинов обогреть?

– Конечно.

– Эх! – Рыцарь проскрипел латами. – Уходи, Вадим Сокол, и воинов уводи. Я помню, кто мой отряд в лесу под Дымино выручил. Поэтому мои рыцари вслед за вами не помчатся, да и германцев мы немного придержим.

– Что ж, я это запомню, барон де Ге.

Не поворачиваясь спиной к франку, я подал коня назад и удивился тому, что происходит. Вокруг идёт рубка, а два врага достаточно мирно встретились, перекинулись несколькими словами, и европеец не жаждет боя. Хотя, если подумать, в этом нет ничего удивительного. Как я уже отмечал, интереса в захвате Венедии и уничтожении нашего народа у франков короля Людовика Седьмого нет. Да и претензий к нам с их стороны не имеется. Было такое, что в Ла-Манше мы анжуйцев и нормандцев били, но они подданные английской короны. Опять же германцев прикрывать им не интересно, ибо лет десять назад они славно били французов и грабили их земли. Поэтому, если бы не воля одурманенного речами Бернара Клервоского короля, то сейчас они сидели бы дома и не думали ни о каком Крестовом походе. Наверняка всегда находились бы те, кто мечтает о подвигах и кому на родине не живётся, но это один из десятка рыцарей, и они могли отправиться в Святую землю.

Впрочем, это мысли о мировой политике, а сейчас барон де Ге решил вернуть мне свой долг. Вот и ладно, лично я не против, потому что дорожу жизнью своих людей.

Роберт де Ге, который тоже попятился от меня, дал команду одному из оруженосцев, и вскоре над лагерем разнёсся звук сигнального рога. Франки, сразу видно, что воины превосходные и хорошо обученные, повинуясь сигналу, остановили атаку, а я повернулся к Рагдаю, который был неподалеку, и выкрикнул:

– Князь, уходим, а не то нас зажмут!

– Отходим! – услышал меня Рагдай, и наша конница, топча собиравшихся перекрыть нам дорогу к Пене германцев, вышла из боя.

Десятками дружинники поморян и мои воины спускались на реку и двигались вслед за обозом. Погони пока не было. Рядом пристроился вождь поморян и выдохнул:

– С кем это ты на поле боя разговаривал?

«Надо же, – подумал я, – а князь-то глазастый, и драться успевал, и за обстановкой присматривал. Молодец, витязь!»

– Знакомца встретил, который мне обязан, вот он своих франков и остановил.

Князь кивнул и, перегнувшись через седло, слегка хлопнул меня по плечу:

– Я рад, что свёл с тобой знакомство, Вадим, и теперь понимаю, почему тебя волхвы и наши лучшие вожди хвалят. Коль выживем, об этом подробней поговорим, а пока надо отступать.

– Это точно.

На краткий миг я остановил жеребца, обернулся и посмотрел назад. Огненные сполохи, которые объяли Радогощ, пробивались сквозь метель и ночную тьму, а на берегу виднелись многочисленные тени людей и лошадей. Наверняка германцы герцога Альбрехта Медведя собирались с силами, чтобы кинуть вслед за нами погоню. Пусть попробуют. Баррикады на реке уже выстроены. Там мы встретим их арбалетными болтами, а затем отскочим. Далее новый завал и очередной заслон, который им сходу не пробить. И так будет до тех пор, пока они от нас не отстанут. А потом должна состояться большая битва, шансы на выживание в которой очень и очень не велики. Однако смерть меня почему-то не страшит, и как бы там ни сложилось, я постараюсь пробиться к верному прислужнику тёмных аббату Бернару из Клерво и вонзить ему в грудь зачарованный клинок. Глядишь, это поможет. Крестовый поход окончится неудачей для наших врагов, мы получим пару-тройку относительно спокойных лет, а значит, сможем крепче встать на ноги и восполнить наши потери.

– Вадим, не отставай! – услышал я голос князя Рагдая.

Витязь Триглава был прав, задерживаться не стоило.

Я вновь развернул коня и направился вслед за нашими отрядами. Слева от меня шли лыжники лютичей, справа – варяги и пруссы. Впереди – поморяне, русичи, степняки и бойцы княжича Вукомира. Воины разных племён двигались в общем строю и были спокойны. Ни стонов, ни воплей, ни криков. Не люди, а кремень, и если мы выживем и сбережём наших детей, то европейцы ещё поплачут, и мы припомним им всё: наши сожжённые города и посёлки, разрушенные крепости и убитых товарищей. Но для этого надо выиграть войну, а иначе плохо всем нам будет, и воспоминания о нас сотрутся из памяти не помнящих родства потомков.