Крылья Тура - Олег Языков

– Спокойно, товарищи! Не толпитесь! Сейчас во всем разберемся!

Вот и погуляли, называется… Обмыли награду. Что суд грядущий мне готовит?

Будем посмотреть.

Как сказал поэт – «Моя милиция меня бережет…». Да, тогда это еще было, тогда так можно было сказать с полной уверенностью…

Тяжелое время было, но какое-то чистое, что ли… искреннее. Двери, считай, и не запирались, дети, как воробьи, счастливо и в полнейшей безопасности возились по своим мелким делам во дворах, ночью по улицам ходить не боялись. Действительно, человек был хозяином необъятной Родины своей. А напал враг, так тоже все просто. Вот – рядом с тобой друзья, а там, напротив, – враги! И все ясно и понятно! Сейчас, конечно, можно сморщить губы и процедить небрежно и свысока: «Примитив! Совок! Коммунячья пропаганда!» И кое-кто на это поведется, кое-кто будет также пытаться скривить губу, пристраивая на свою дебилоидную морду выражение крайнего интеллектуального презрения и превосходства.

До тех пор, пока по этой самой морде ему кто-нибудь не выпишет кулаком. А потом – «Милиц…» – ан, нету уже рабоче-крестьянской милиции-то! Тогда – «Полиция!» – ага! Еще скажи – фельджандармерия! Не интересуешь ты их, парень! Сложно тебя защищать и хлопотно, понимашь?! Да есть ли вообще смысл из-за тебя суетиться? Да еще с угрозой для собственной безопасности? Да пошел ты… У порядочных людей есть бодигарды, они и позаботятся о достойных и финансово благополучных членах нашего общества, а ты, плесень, скребись себе в темный уголок и не отсвечивай там! И не вздумай опять кричать: «На помощь! Убивают!» Не до тебя сейчас. Нам надо свою высокую зарплату перед хозяевами жизни отрабатывать…

Примерно такие носились у меня мысли в голове, пока работники милиции споро опрашивали свидетелей, снимали показания с уцелевших «плохишей-промокашек» и заполняли бланк протокола.

Лида, всхлипывая и слизывая катящиеся по щекам слезы, бинтовала руку Анатолию, который радостными глазами уставился ей в макушку, дожидаясь, когда же она поднимет к нему лицо, чтобы тут же чмокнуть в мокрые от слез глаза.

Боевая Капитолина притащила из дворницкой чей-то старый халат и набросила его на труп бандита. Кучкой стояли женщины, что-то активно, с душой обсуждая и комментируя… В общем, все были при делах…

Все, кроме меня. Конечно, я не думал, что меня сейчас будут арестовывать и вешать обвинения в непредумышленном убийстве. Но и того, чем закончилась эта сцена, я не ожидал.

– Вот и все, товарищ капитан! Позвольте еще взглянуть на ваше командировочное предписание? Я его реквизиты на всякий случай запишу… так, номер… от… штаб ВВС. Цель не указана? Понимаю, военная тайна! А что праздновали-то, если не секрет? Да ну-у-у! Нет, правда? Поздравляю! От всей души поздравляю вас, товарищ капитан! Желаю, так сказать, дальнейших успехов… и быть живым и здоровым!

– Что вы говорите? А, труп! А что – труп… Сейчас придет труповозка, мы ее уже вызвали, да и заберет его. Все, отмучился Костик… Говорили ему, предупреждали – не понял, не захотел понять! Ка-а-к же! Блатной! В авторитете! А вот он, авторитет – получил в раз в морду и накрылся дворницким халатом-то. И вся карьера фартовому тут и вышла! А остальные? А остальные получат за хулиганство и нарушение общественного порядка, поработают немного на свежем воздухе… Пока в башке не прояснится, что так шалить нельзя. Да вы за них не беспокойтесь, товарищ капитан! Эти хлопцы нам известные, присмотрим мы за ними.

– …Расписаться в протоколе? А зачем? Вы в протоколе не фигурируете. Нападение ведь было на гражданина, – виноват, – сержанта Рощина? Вот он там и указан. Как потерпевший. А то, что вы пришли на помощь боевому другу и осадили шпанюков, – так это ваш, можно сказать, гражданский долг, товарищ капитан! Что тут непонятного? И какие еще могут быть разбирательства, когда дело-то абсолютно ясное? Зачем нам извещать военную прокуратуру, ждать от них дознавателя, бумаги пересылать туда-сюда? А вы, я извиняюсь, через пару-тройку дней – фью-ю-ть! Обратно на фронт! А у меня на участке – висяк! Да еще и какой висяк – по простой хулиганке. Да меня начальство со свету сживет с этим делом. Нет – показания свидетелей есть, дело мне представляется совершенно ясным, а то, что эта блатота на ногах не удержалась и голову себе о бордюр разбила, вас, товарищ капитан, никаким боком не касается. У вас – свои дела, у нас – свои… Ну, мы закончили. Разрешите быть свободными? Всего доброго! Еще раз поздравляю с высокой наградой!

Старший лейтенант милиции отошел к своим работникам в темно-синей форме, а я забрал смущенного Анатолия из рук Лидочки.

– Все, Лида, все! Детям пора баиньки! Спокойной ночи, малыши. Завтра еще наговоритесь – придешь ведь Анатолия проведать? Вот тогда и нашепчетесь. А теперь – по кроваткам! Пошли, варвар Конан ты наш! Кто это? Да был такой… Первый мечник королевства Дорна! Кто такой Дорн? А отличный такой парень, правда, работа у него трудная, много времени отнимает. Ему даже жениться некогда, понимаешь ли, Толя. Вот такие, брат, дела…

* * *

Следующим утром, наплевав на наш короткий отпуск, я потащил Рощина в ОКБ, а точнее – в весьма хорошо укомплектованную кадрами и медоборудованием санчасть Конторы. Там Анатолию руку осмотрели, наложили несколько швов и снова забинтовали. Поинтересовались, правда, чем это Толя так порезался? Банку с килькой пряного посола открывал? Пришлось рассказать о героическом поступке художника Рощина, в рукопашной схватке обезоружившего преступника. Я даже предъявил копию протокола с описанием битвы. На всякий случай я взял в санчасти справку о ранении сержанта-отпускника Рощина. Вдруг ему приспичит еще пару дней провести в обществе Лидочки? А что? Он это своей кровью заслужил. Я также не поленился зайти к режимщикам и проинформировал их о происшествии с местной гопотой. Никакого ажиотажа мой рассказ не вызвал, но фамилию старшего милиционера мужики все же записали, пообещав при случае поинтересоваться, как там дела.

Раз мы попали в Контору, то не могли не забежать в цех завода. Просто посмотреть на готовые истребители. А их уже стояло ровно одиннадцать штук. Причем практически все были уже перекрашены по предложенной Анатолием схеме. Вблизи выглядело это забавно и непривычно, а вот в небе или на фоне земли – этот камуфляж, я думаю, будет замечательно выполнять свою главную задачу – по возможности как можно дольше укрывать истребитель от чужих глаз.

Оставив Анатолия в цеху, – в него сразу вцепились и производственники, и конструкторы, – я прошел в корпус КБ и нашел ведущего инженера.

– Вот, Константин Владимирович, не успели уйти в отпуск, как пришлось вновь вернуться… Да так – пустяки… Толю у нас бандюганы ножом поцарапали, в медсанчасть заходили. А раз уж зашли – я сразу к вам. Какие новости? Что с самолетами?

Оказалось, что и новости были, и предложения для меня. Учитывая, что заложенные по обновленным чертежам 17 истребителей были уже все практически готовы, последние три-четыре машины ждали установки вооружения, некоторых приборов, покраски и можно было их облетывать, было решено собирать группу летчиков, которые будут проводить войсковые испытания новых истребителей на фронте. Меня приглашал на беседу Яковлев. Это мы вовремя зашли.