Индейский трон, или Крест против идола - Андрей Посняков

– Пусть! – громко воскликнул Диас. – Мы будем прорываться… И если нас убьют – знать, так суждено Господом.

Куатемок покачал головой:

– Ты храбрый человек, Берналь. Что ж, будь по-твоему… – И, обернувшись к гребцам, приказал: – К берегу!

По всему озеру слышались радостные возгласы победителей и жалкие крики испанцев. В городе яркими звездочками горели факелы, казалось, весь Теночтитлан сегодня не спал.

Обогнув мыс, лодка ткнулась носом в камыши.

– Вылезайте! – Кутемок обнял приятеля на прощанье. – Ну, в добрый путь!

– Схватить их!!! – громкий повелительный голос перекрыл плеск озерных волн.

Вспыхнули факелы! Из камышей выскочили воины в высоких деревянных шлемах… Как смог рассмотреть принц, их было около двух десятков…

Засвистели стрелы… Испанцы бросились прочь… Вмиг утыканные стрелами, словно ежи, воины Куатемока попадали в воду, и тугая ременная петля захлестнула принцу горло.

…Они умеют не видеть человека, глядя на него, и не слушать его, стоя возле.

А. И. Герцен. «Былое и думы»

С потолка капало. С каменной плиты, вероятно, где-то на стыке чуть протекало. Вода? Откуда здесь вода, ведь сезон дождей закончился?

Приподнявшись, Куатемок облизал пересохшие губы. В темноте и суматохе он не очень-то заметил, куда именно его привели жрецы. Сначала долго плыли на лодке, потом шли какими-то темными переходами… Где он? Где находится это узилище? Одно пока было ясно – в столице. Именно в Теночтитлан и привели именитого пленника… зачем? Наверное, проще было бы сразу убить.

Где-то наверху вдруг послышались шаги, заменявшая дверь базальтовая плита, чуть скрипнув, отъехала прочь на смазанных рыбьим жиром полозьях. Утренний свет, тусклый и белесый, заставил узника зажмурить глаза.

– Мы должны связать тебе руки!

Связать? Вот как? Это хорошо… Значит, боятся. Значит, есть возможность бежать. Может быть, рвануть даже сейчас? Нет… сначала кое-что вызнать. Да и конвоиров слишком уж много – четверо дюжих воинов… Ха! Боятся!

– Иди!

Связав принцу руки, один из стражников легонько подтолкнул его в спину тупым концом копья.

Что ж, идти так идти.

Пожав плечами, Куатемок зашагал следом за двумя конвоирами – еще двое шагали следом.

Длинный коридор, точнее сказать, проход, крутая, ведущая вверх лестница. Именно оттуда, сверху, и лился свет. Подземелье! Конечно же, подземелье, ниже уровня озера – вот почему стык плит сочился влагой. Можно было и раньше догадаться, проверить – протянуть руку, лизнуть… если соленая, значит, это вода из озера.

Лестница вывела узника и его стражу в глухой, с высоченной оградой двор, примыкавший к приземистому, сложенному из грубых базальтовых блоков храму, за которым… за которым высилась огромная пирамида, казалось уходившая прямо в небо.

Лестница в небо… Как у «Led Zeppelin» – «Stairway to Heaven»… Эта вещь Перепелкину нравилась, несмотря на то что он больше любил вовсе не рок, а джаз…

Теокалли! Иного просто не может быть! Куатемок улыбнулся – вот он, оказывается, где, в храмовом комплексе. Это плохо… значит, он попался не просто так… значит, это жрецы, значит, следили…

Они встретили его в одном из обширных помещений храма Черного Тескатлипоки – жуткого и кровожадного бога, встретили все трое: Кальтенбруннер – Кецалькуэшликатль, тучный и вечно хмурый служитель Тескатлипоки Куэкатльшочинко и коротышка с бабьим лицом – жрец Тлалока Шикиштопильцин.

Куатемок усмехнулся: следовало ожидать! Вся троица в сборе. Триумвират? А почему бы и нет? Высшее жречество решило взять власть в свои руки – момент удобный.

– Садись, предатель! – с не предвещавшей ничего хорошего ухмылкой бросил на правах хозяина грузный Куэкатльшочинко – встреча происходила в его храме. – Небось думаешь: зачем мы тебя привели?

Принц презрительно усмехнулся:

– Не думаю – знаю. Хотите принести в жертву.

– Да. – Жрец кивнул. – Но мы могли бы тебя и просто убить – меньше было бы возни!

– Послали бы своего знаменитого дубинщика?

Куэкатльшочинко вскинул глаза:

– Ты и это знаешь? Ну-ну…

– Знания этого предателя, увы, теперь пригодятся только богам! – ехидно посмеиваясь, поддакнул Кальтенбруннер.

– Да-да, – хмыкнул служитель Тескатлипоки. – Ты будешь умирать долго, в страшных мучениях… и знаешь почему? Из-за этих твоих гнусных бумаг, воззваний, которые сейчас не повторяет разве что ленивый!

Манифест!

Куатемок опустил голову, скрывая радость, да, принц сейчас радовался: как здорово он придумал с Манифестом! Вот она – сила печатного слова… точнее, рукописного… еще точнее, не «слова» а пиктограммы, рисунка… Впрочем, Манифест уже передавался и из уст в уста!

– Ты приобрел большое влияние, Куатемок, – с ненавистью произнес Куэкатльшочинко. – Ты стал нам опасен… всегда был опасен, но сейчас – тем более. Если бы не твое сильно возросшее влияние, мы бы тебя просто убили… да – дубинщик! Быстро, почти безболезненно… и незаметно для тебя, ха-ха-ха! Но… народ верит тебе… и твоим дурацким идеям… Однако не радуйся! Очень скоро он перестанет верить!

– Да-да! – снова поддержал Кальтенбруннер. – Как можно верить продавшемуся белым подонку? Гнусному отщепенцу, предавшему своих богов?

– Ты слова-то выбирай, чучело! – Куатемок ухмыльнулся прямо в лицо похожему на фашиста жрецу. – Что глаза выкатил? Боишься? Так подойди ко мне – еще не то услышишь!

– Мхх!!! – оскорбленный Кальтенбруннер, вскочив, бросился на обидчика с кулаками…

По знаку хмурого служителя Тескатлипоки воины едва оттащили его.

– Успокойся, успокойся, славный Кецалькуэшликатль. Ты ведь не хочешь убить его раньше времени?

– Ишь гад ползучий. – Куатемок сплюнул кровь. – Что ж ты не придешь ко мне один на один? Боишься?

– Сегодня… – брызгая слюной и ругаясь, пыхтел жрец. – Сегодня же я приду лично пытать тебя, подлая тварь! Надеюсь, почтеннейший Куэкатльшочинко не будет возражать против этого…

– Не буду. Только прошу тебя – не увлекайся!

– О, нет… Я вовсе не собираюсь лишить вас забавы!

Куатемок и не думал, что это окажется настолько легко! Что солидный, умудренный годами и опытом жрец вдруг поведет себя как мальчишка. Надо же, оскорбился! Повелся на «слабо», чучело! Вот и славно, уж теперь, как говорится, «куй железо, не отходя от кассы».

Кальтенбруннер, как оказалось, и вовсе не имел терпения – не прошло и получаса, как он явился в окружении все тех же четырех стражей и слуг, тащивших специальные козлы для битья кнутом.