Знак Сокола - Дмитрий Хван

— Коли хотите вертаться к пепелищу — вертайтесь! — со злобой прокричал Васька. — Воля ваша, я не воевода вам!

«Опа-на… Все уже дошли до кондиции, пора и мне выходить на сцену, а то опоздаю и эмоции поутихнут. А тогда — прощай, свобода, а значит, и жизнь».

— Ваське и его холуям я прощенья не обещаю, а остальным — помогу! — вскочил вдруг ангарец, прежде тихонько, словно церковная мышь, сидевший у костра. — Ежели доставите меня в целости до зимовья — скажу, что вины на остальных нет! Службишка в княжестве каждому будет и золотишком плачено будет!

— Уймись, сучонок! — прорычал Васька, а его дружок снова натянул верёвку. Титов захрипел, но с места не подался.

Андрей бросил взгляд на казаков. Кто-то оторопел, но многие нахмурились, а вперёд вышел тот самый здоровяк.

— Ты сам бы лучшей унялся, чем онгарцу шею крутить, — проговорил он голосом полным презрения к вожаку.

— Михалка, ты прежде был вожаком, а в Якутске и что? — в запале воскликнул Васька. — Поди, не сдюжил? Почто сейчас ерепенишься?

— Я лишней крови лить не приучен, Васька! Коли пёс Пушкин нам не по нутру, то стрельцов тех душить ни к чему было! А опосля токмо и бежать надобно.

— А я крови не страшусь! — поигрывая ангарским штык-ножом, проговорил Юрьев, приближаясь к Мишке. — Ты будешь лучшим вожаком?

— А коли и так! — воскликнул кто-то со стороны.

— Так, — оглядел насупленных казачков Васька. — Ну раз на то ваша воля — так тому и быть! — и, прищурившись, резко сказал: — Но онгарец — мой, и токмо!

— А вот шиш тебе! — заявил Мишка. — Нам с ним вертаться надобно, без него на кой ляд иттить?

Титов видел, что именно сейчас решалась его судьба — останься он с Мишкой, считай, дело в шляпе. А вот с Васькой ему не по пути!

Казаки, не хотевшие возвращаться в Якутск, загалдели, шумно выражая своё неудовольствие идеей Васьки. Кто-то и вовсе предложил избрать нового голову, назвав Юрьева совсем уж вычурно, отчего Титов даже повернулся к стоявшим толпою казакам, глазами поискав виртуоза. Здоровяк Миша тем временем смерил вожака взглядом полным презрения. Остальные, сочувствовавшие появившейся новой силе, подобрались, готовые ввязаться в драку и хорошенько намять бока опостылевшему Ваське. Видя, что ситуация резко поменялась не в его пользу, Юрьев умерил пыл, а минуту спустя торжествующий Титов уже снимал с шеи верёвку.

— Мушкеты тоже вертай, Васька! — Ангарец победно поглядывал на Юрьева, и на побитом лице его торжествующе блестели глаза. — Ни к чему тебе они.

Обалдевший от подобной наглости бывший ватажный голова ничего Андрею не ответил, но винтовки отдавать не собирался. По крайней мере все. Он вернул лишь два ружья охотников да четыре ангарки. Всё остальное, в том числе и револьверы, было им упрятано среди остальной рухляди. К удивлению Титова, с Васькой остались не только его «телохранители», но и ещё семь казаков.

— Попомни, Мишаня, мои слова, — на прощание, уже в предрассветной дымке сказал Юрьев, становясь на плот. — Жалеть ещё будешь, что сотворил дурное дело. Я повинюсь пред воеводами, землицу грызть буду, а ты яко изменщик станешь. Попомни!

— Андрей, будет ли нам прощенье за зимовье, али ты енто сказывал токмо для вызволенья от Васьки? — подошёл к Титову Мишка, когда обед был готов и казачки, налив себе ушицы в трофейные ангарские миски, с увлечением хлебали дымящееся варево.

— Отчего же? — удивился Титов. — Мои слова не пусты, а товарищи не звери.

Казак, с немалым удивлением назвавший ангарцу своё отчество — Лукич, объяснением Андрея был удовлетворён и более не поднимал эту тему. И доверительным тоном сообщил о костре, что видал прошлой ночью на левом берегу под чёрными великанами скал. Этим он привёл ангарца в неистовство, Андрей бурно выражал свои эмоции — что, мол, прежде молчал? На что тот, меланхолично пожав плечами, дал своё объяснение:

— Откель мне знать, кто там. А може, тунгусы какие?

— Тьфу ты! — махнул рукой ангарец.

С вечера по берегу разложили три костра, дабы стоянку увидели с реки. И тут Титову второй раз за недавнее время улыбнулась удача. Уже на следующий день из-за крутобокой зелёной сопки показалось судно. Андрей ликовал, словно ребёнок, устроив импровизированные танцы на берегу. С воплем радости он показывал на приближающийся корабль. В какой-то момент Титову показалось, что его товарищи пройдут мимо, и он, отвязав плот и вскочив на него, принялся отталкиваться от берега. Казакам пришлось помогать ему да, махая кусками цветной материи, обратить на себя внимание людей на корабле под зелёным стягом с косым крестом.

Ярошенко слушал внимательно, часто прерывая рассказ Титова и всё более мрачнея. Наконец, отпустив Андрея, Аркадий взялся за казаков. До самой ночи майор слушал показания бородачей, робеющих перед вооружёнными и хмурыми ангарцами, зело рассерженными на них за спалённое зимовье и убитых товарищей. Конечно, основная вина за случившееся была на Юрьеве и его дружках да на тех казаках, что решили возвратиться в Якутск. Положить всех, как предлагали иные горячие головы, Ярошенко не дал, решив отправить казаков восстанавливать порушенное ими поселение.

— Ночью связывались с идущими за нами ребятами, — говорил майор. — Четыре партии идут, так мы их обрадовали, что, вместо намыва золотишка, будут валить лес. Благо инструмент есть.

— А теперь что, Аркадий? — спросил Титов. — На Ленский острог?

— Ты же не хочешь оставить этого Ваську без наказания? — усмехнулся Ярошенко.

Ленский острог

Май 7152 (1644)

До острога ангарцы добрались на третьи сутки пути. Пологие, поросшие лесом берега с ниточкой светлого прибрежного песка сменялись берегами каменистыми, скальные выступы обнажались у самой воды, будто срезанные огромным ножом. Величественные сопки то удалялись от реки долиной, то снова приближались к ней вплотную. После извилистого Витима с его быстрым течением и бурунами тёмной воды над огромными камнями на дне Лена стала настоящим отдохновением. Берега реки после слияния с Витимом поражали своим поистине сибирским размахом — от левого берега до правого было километров восемь, никак не меньше. Долина реки расширялась, сопки уходили всё дальше.

На душе у Титова было спокойно, он безмятежно сидел на носу судна, подставляя лицо тёплому майскому солнцу. Прохладный ветерок, однако, временами докучал, как и мысли о том, что предстоит сделать. Начальнику отряда Ярошенко пришлось вызывать подмогу — один из трёх речных кораблей со старателями и охраной, шедший на прииск, не стал уходить на Витим, а проследовал дальше по Лене, догоняя первый отряд. По словам казаков, в Ленском было не меньше восьми десятков служилых людей, включая два десятка стрельцов. А также около тридцати вольных казачков. Сейчас, когда землица подсохла, из острога могло уйти до половины его гарнизона, расходясь по кочевьям и становищам местных туземцев. Посему задача по взятию острога могла быть немного упрощена.