Джек Ричер, или Заставь меня - Ли Чайлд

– Думаю, он подводит итоги, – сказал Ричер. – И готов сделать вывод. У нас очень мало времени. Пора принимать решение.

Чан ничего не ответила.

– Подожди, – сказала она после долгой паузы.

Мишель подняла телефон, и Ричер увидел на экране картинку: тротуар, розовая ограда, открытый участок. Странный угол, изображению не хватает четкости. Режим съемки. Потом появились мусорные контейнеры, фальшивая трава и толстяк.

Чан коснулась экрана, и раздался щелчок. Затем она проделала какие-то манипуляции, и Ричер снова услышал странные звуки.

– Я отправила своему контакту фотографию, – сказала Мишель.

– Ей следует поторопиться, – сказал Джек. – Мы не можем ждать долго.

Толстяк продолжал говорить и трясти жиром. Парень в бандане молча слушал. Затем пальцы толстяка стали скрести по верхней перекладине скамейки. Возможно, это было началом долгой процедуры вставания.

– Мы его теряем, – сказал Ричер.

Толстяк швырнул сигару на землю.

Телефон Чан звякнул.

Она посмотрел на экран.

– Ладно, пойдем.

– Что?

– Она хочет, чтобы мы сделали более крупный снимок.

– Мы что, в Верховном суде?

Чан снова подняла телефон и что-то сделала пальцами – нечто противоположное щипку, – и толстяк тут же увеличился. Она переместила телефон так, чтобы огромная фигура оказалась в центре, и сделала фотографию. Ричер повернулся, чтобы взять лежавший на полу перед задним сиденьем «Ругер». На всякий случай. Потом он услышал шорох – ушло послание электронной почты, или как там оно называется. Он низко опустил пистолет и перенес его себе на колени. Надежное оружие. Ничего особенного. Эквивалент простого седана. Вроде взятого в аренду «Шевроле», в котором они сейчас сидели. Глушитель был куплен дополнительно и установлен позднее. В обойме не хватало двух патронов. В пожилого охранника из будки стреляли дважды. В грудь и в голову. Надеюсь, у вас будет чудесный день.

Ричер ждал.

Наконец, толстяк переместил бедра вперед. Очевидно, это была специальная техника. Он собирался поднять себя вертикально вверх, как брус, при помощи рук. Или оттолкнуться от спинки в надежде сделать неуверенный шаг вперед. И тот и другой маневр выглядели исключительно сложными, но в принципе возможными. Толстяк не мог проводить всю свою жизнь на одном месте.

– Наше время вышло, – сказал Ричер.

И тут заговорил латиноамериканец.

Возможно, это было прочувственное заявление, полное извинений и искреннего раскаяния, обещаний исправиться, несомненно, вежливое и короткое, но нечто такое, что заставило толстяка возразить или ответить, потому что он снова опустился на скамейку; жир асинхронно заколыхался, пока он утверждался на прежнем месте. Толстяк снова заговорил.

Телефон Чан звякнул.

Она проверила экран.

– Мы на сто процентов уверены, что это Мерченко.

Она проехала двадцать ярдов по улице, затем развернулась от одного тротуара до другого, подала машину назад и остановилась так, что ее было невозможно разглядеть со стороны приоткрытых ворот. Ричер оказался примерно в шестидесяти футах от цели. Двадцать до ворот и сорок по двору. Поворот направо. Он распахнул дверцу и выбрался из автомобиля. Спрятать пистолет с глушителем – задача непростая, поэтому Ричер держал его вдоль ноги, от середины бедра до середины икры – длинное оружие, несущее угрозу. Его ни с чем нельзя перепутать. Однако акустические преимущества того стоили, надеялся Ричер, ведь рабочий день уже наступил, а он находился в центре шестого по величине города Америки.

Джек прошел шесть шагов по тротуару и свернул во двор. Никакой охраны у ворот. Мусорные контейнеры прямо впереди. Далее сад. И толстяк. Он продолжать говорить и даже не смотрел в сторону Ричера. Пока не смотрел. Латиноамериканец слушал его стоя, слегка приподняв подбородок и глядя прямо перед собой. Ричер продолжал шагать, энергично, но не слишком быстро, все еще не поднимая пистолет, но его каблуки так громко стучали по асфальту, что толстяк просто не мог не посмотреть на него; но нет, он даже не повернул головы. Он продолжал говорить, и теперь Ричер уже его слышал – те же интонации, что и по телефону, уничижительные и презрительные, голова слегка подрагивает на жирной складчатой шее.

И тут он повернул голову и посмотрел. Голова двигалась совершенно независимо от застывшего в неподвижности тела, рот раскрылся, а Ричер перешагнул низенький заборчик, ступил на блестящую искусственную траву, поднял пистолет и приблизился еще на один шаг.

В историях, которые принято рассказывать у костра, всегда происходит короткий обмен репликами. Потому что плохой парень должен услышать, почему ему предстоит умереть, как если б упоминание о пострадавших людях вроде Эмили Лейр, Питере и Лидии Маккенн, внуков охранника у ворот могло воскресить умерших и утешить живых; а также для того, чтобы дать плохому парню шанс раскаяться или прошипеть в ответ нечто злобное. Тогда история приобретет законченность – тут все зависело от последней реплики героя.

Но истории у костра не имеют ничего общего с реальным миром.

Ричер ничего не сказал, лишь дважды выстрелил в голову толстяка – двойной щелчок, поп-поп, – а потом посмотрел в окно кухни.

Оно оставалось закрытым.

На открытом воздухе глушитель работал превосходно.

Ричер развернулся и перешагнул через заборчик высотой в фут.

– Gracias, hombre[19], – произнес оставшийся у него за спиной латиноамериканец.

Ричер улыбнулся. На парня пролилась манна небесная. Исполнение желаний, о которых он молился. С точностью до каждого слова. Полное совпадение: Добрый Господь, пожалуйста, пришли кого-нибудь, чтобы тот выстрелил ублюдку в голову прямо сейчас. Чудо. В воскресенье он непременно сходит на мессу.

Ричер направился к воротам все таким же быстрым, уверенным шагом, на ходу вытер пистолет о рубашку и бросил его в первый же мусорный контейнер. И все так же спокойно вышел из ворот. Чан, увидев его, проехала вперед, он сел в машину, и они укатили прочь.

* * *

Уэствуд выбрал изысканный отель возле Скоттсдейла. Движение было довольно напряженным, приближался час пик, поэтому уже смеркалось, когда Джек и Мишель приехали на место. Они нашли журналиста в баре; он выглядел все так же – взъерошенные волосы, спутанная борода, одежда с множеством «молний» и огромная сумка у ног. Уэствуд читал книгу о марихуане. Возможно, уже выбрал следующую тему после пшеницы.

Чан села рядом, чтобы сделать подробный отчет с места событий, а Ричер направился в туалет, чтобы еще раз смыть следы пороха с рук. Когда он вернулся, Уэствуд спросил у него: