Мы - одна бригада - Владимир Колычев

К спортзалу Игнат подкатил внаглую. На трех машинах. Целая дюжина крепких пацанов – основных и резервистов.

Прежде всего Игнату нужен был Дольцев. Но его нигде не было. Остался только второй этаж, где в малом спортивном зале занимались его бойцы. Пацаны остались контролировать вестибюль, подходы к тренерским кабинетам и к большому залу. Игнат, Лева и Вилли поднялись на второй этаж.

Игнат хорошо помнил этот зал. Когда он занимался здесь вольной борьбой, брал призы и почетные грамоты. Сейчас же он должен был завалить на борцовском ковре целую спортивно-боевую бригаду.

Спортсмены охренели от его наглости. Двое выскочили с ринга, на ходу снимая перчатки, трое перестали молотить боксерские груши, еще двое оторвались от штанги, четыре мордоворота поднялись со скамейки. Вся толпа медленно, с опаской двинулась на Игната.

Дольцева среди них не было. Его вообще нигде не было. Как будто испарился мужик. Может, насовсем из города слинял. А может, шифруется где-то в ожидании своего часа...

– Э-э, пацаны, тормози! – Игнат предостерегающе выставил руку. – Что за дела, стадо есть, а вожака нет?

– Не твое дело! – рявкнул кто-то.

Толпа лишь слегка замедлила ход. И продолжала надвигаться.

– Пацаны, вы начинаете меня злить! – нахмурился Игнат.

– Сейчас мы тебя еще и уроем! – послышалось сзади.

В зал вломились четыре атлета. У двоих в руках клюшки для игры с мячом. Игнат, Лева и Вилли отошли к стене – одним боком к большой волне, другим – к малой.

Стволы они не доставали. Это ободрило спортсменов. Тем более, что у одного бугая в руках образовалось настоящее охотничье ружье.

– С огнем шутите, братва! – покачал головой Игнат.

– Тамбовские волки вам братва!

– А ведь могли бы миром договориться.

– Кончим тебя и договоримся!

Игнат сунул руку под куртку.

– Стоять! – заорал браток с ружьем. – Руки за голову, ну!

И в это время со звоном посыпались стекла из огромного панорамного окна. Стреляли с улицы, выстрелы были слышны едва-едва. Зато на уши давил противный визг рикошетящих пуль.

Стреляли под потолок. Но спортсменам казалось, что точно в них. Они в панике попадали на пол, затем, кто ползком, кто перебежками устремились к выходу. Брошенное ружье валялось на полу...

Стрельба прекратилась. Но паника не улеглась. Напуганная братва уже бегом ломилась на выход.

Игнат дождался, когда спортсмены исчезнут. Осмотрел зал. Трупов нет, раненых тоже. И только под лавкой кто-то лежит. Живой.

Лева с Вилли вытащили трясущегося братка из-под скамейки. Игнат схватил его за грудки, крепко встряхнул.

– Дольцев где? – спросил он.

– Не знаю.

– А кто знает?

– Его уже давно нет. Может, уехал куда-нибудь.

– Куда?

– Не знаю я. Он ничего не говорил...

– Он один уехал?

– Нет, с ним Кузьма и Лось.

– Кто такие?

– Ну так телохранители его. Самые крутые пацаны...

– И покруче видали, – усмехнулся Игнат. – Скажешь своим, чтобы вставили стекла. И чтобы завтра здесь больше никого не было, ты меня понял? – для всех тихо, а для него громко спросил Игнат.

– Понял, – пробормотал атлет.

Игнат, Лева и Вилли беспрепятственно вышли из зала, сели в машину. Через пару часов в условленном месте встретились с автоматчиками. Это были пацаны, которых он только собирался взять в команду. Осталось только проверить их на вшивость. Первый этап проверки они прошли. Успешно.

– Ну и шороху вы навели, пацаны, – весело подмигнул им Игнат.

И тут же на брови легла мрачная туча.

– Только вот беда, двух спортсменов наглушняк завалили.

– Как наглушняк? – испуганно посмотрел на него двадцатидвухлетний Аркаша.

Его дружбан Сашка остался спокоен. Ни страха в глазах, ни уныния. Ну завалили так завалили.

– Да так, наглушняк.

– Мы же вроде в потолок стреляли.

– Ну а рикошет? Вы же в армии служили, знаете, что это такое... Да ладно, пацаны, не расстраивайтесь. Никто же не знает, что вы стреляли...

– А с автоматами что делать? – спокойно спросил Сашка.

Вопрос он задал правильный.

– Автоматы отдайте Юре, – решил Игнат.

Он сел в машину и поехал по своим делам. Автоматчики остались под присмотром Вилли. Контроль будет осуществляться по полной программе. С Аркаши и Сашки не будут спускать глаз до самой ночи. Мало ли что, вдруг очко у кого-то сыграет – возьмут еще да в ментовку с чистосердечным признанием заявятся. Ночью пацанов похитят. Под дольцевских братков будут косить Миха и Антоха. Они наедут на кандидатов в жестком варианте и будут требовать, чтобы они сдали Игната ментам. Если те согласятся, грош им цена. Если выстоят, то бригада увеличится еще на два бойца.

Игнат уже хорошо знал, что такое предательство, чтобы набирать в команду случайных людей...

Спортсмены-рэкетсмены не выдержали проверку жестким наездом. Игнат очень сомневался, что завтра во Дворце спорта вместо выбитых стекол будут стоять новые. Но вряд ли они решатся вернуться в спортзал. Если, конечно, не объявится Дольцев и не соберет их в кучу под свое начало.

Вопросы с Дворцом спорта он решил. Осталось кооперативное ателье. Проблема очень волнительная. Давно уже пора было навестить Антонину. Нельзя же все время откладывать это дело на завтра. В конце концов он уже давно не тот сопливый юнец, каким был, когда поколотил из-за Тоньки десятиклассника Матвея. Тогда он одержал победу над соперником, но ее завоевать не смог. Потому что его отец был преступником...

В этот раз он одержал победу над самим Дольцевым. И он сам был преступником. Но Антонина его не прогонит. Не должна прогнать...

По пути в ателье он заехал в частную парикмахерскую. Пока Лева выяснял, есть ли у этого заведения крыша, он привел свою голову в порядок. Напуганная парикмахерша набрызгала его дорогим мужским одеколоном. Теперь можно ехать...

2

Игнат важно зашел в ателье, хозяйским взглядом окинул девушку за столиком.

– Директор где? – строго спросил он.

– Он у себя в кабинет. Провести?

Игнат не ответил. Пусть сама догадается, что ему понравилось ее предложение. Она догадалась и повела их с Левой в кабинет директора.

Это был немолодой уже мужик. Маленький, пухленький, как Вини Пух. Но взгляд атомный. Наверняка, его подчиненные боятся этого взгляда как огня.

Едва Игнат заполнил собой кабинет, мужику тут же стало в нем тесно и неуютно. Взгляд потух, нос опустился.