День закрытых дверей - Алексей Макеев

– Хорошо, пусть будет так, – заявил он. – Где пистолет?

– Без протокола? – уточнил Умянцев.

– Кувват, ты здесь уже столько всего наговорил, что волноваться об обвинении в незаконном хранении оружия просто смешно. Сейчас ты спасаешь свою шкуру от четвертака. За хранение тебе светит максимум трешка, да и то не лишение, а ограничение свободы. Разницу улавливаешь?

– В лодочном сарае под бочкой с тросами и крюками, – выдал Умянцев.

– Марка пистолета? – вспомнив, что оружие, которое применил убийца имеет не такое широкое распространение, спросил Гуров.

– «Гюрза» СП-10. Болельщик подарил, еще когда я штангу тягал.

Гуров едва сдержался, чтобы не присвистнуть. Он постарался придать лицу нейтральное выражение, но, видимо, сделал это недостаточно ловко.

– Что? Снова не верите? – Умянцев во все глаза смотрел на Гурова и тут до него дошло. – Да бросьте! Не может этого быть!

– Так и есть, – подтвердил невысказанную догадку Гуров.

– Нет, это просто подстава, – Умянцев весь затрясся. – Я же не идиот, в конце концов. Если бы я стрелял, стал бы я отдавать вам оружие, да еще и признаваться в том, что был на месте преступления? Хрена с два вы бы доказательства нашли, и пистолет год бы искали, а может, и дольше. Черт, как же все это паршиво!

– Не паникуйте раньше времени, Умянцев, – произнес Гуров. – Возможно, ваше признание спасет вас от тюрьмы.

– Да ладно, вы сами-то в это верите? Теперь у вас все козыри на руках. И мое признание, и оружие подходящее. Да я уверен, баллистики даже дергаться не станут, чтобы проверку провести. Все сходится, а к деталям в суде придираться не будут. Да, ловко же вы меня развели.

Переубеждать Умянцева в обратном Гуров не стал. Он понимал, что в таком состоянии любые слова, сказанные полковником, только сильнее разозлят задержанного. Он вызвал охранника. Умянцев встал, бросил последний взгляд на Гурова и произнес:

– Не забудьте, что вы настоящий мент.

Умянцева увели. Какое-то время Гуров сидел, глядя на скрещенные на столе ладони. «В чем-то Умянцев прав, – думал он. – Если это не заранее спланированный ход, то действительно смахивает на подставу. Не стал бы он сдавать мне оружие. Это все равно что собственноручно подписать себе приговор. Да, дело становится все интереснее».

Покинув допросную, Гуров вернулся в кабинет. Пустое кресло полковника Крячко наводило тоску. «Хоть бы его поскорее выписали, – глядя на непривычно чистый стол напарника, подумал Гуров. – Сейчас бы он бегал по кабинету и с пеной у рта доказывал, что Умянцев – типичный пройдоха. Что он хочет, чтобы Гуров засомневался. И на его порядочность давил бы только ради того, чтобы пропихнуть свою версию».

Мысли Гурова прервал приход капитана Жаворонкова. Он принес статистику по продаже и применению огнестрельного оружия. Гуров разложил листы перед собой и занялся изучением собранных данных. Жаворонкову удалось выявить некоторую закономерность: данный вид оружия снискал популярность в так называемых бывших союзных республиках, граничащих с Ираном и Афганистаном. Статистика утверждает, что такой расклад обусловлен наиболее частым применением пистолета «Гюрза» и «Вектор» силовыми структурами, осуществлявшими деятельность в этих районах. Попросту говоря, потому что доступны.

Но и в Москве этот пистолет успел засветиться, правда, преступления с применением этого оружия так и не раскрыли, но сам факт использования «Гюрзы» зафиксировали. Ограбление инкассаторского авто, налет на ювелирную лавку, угон фуры с компьютерной техникой и еще пара-тройка преступлений, и всякий раз на месте преступления находили гильзы и пули от «Гюрзы». По данной статистике трудно было сказать, одна ли банда действовала в каждом случае, так как характер преступлений сильно разнился. Гуров решил, что пришло время лично пообщаться с патологоанатомом Давыдкиным и вытрясти из него все, что не вошло в отчет.

Но сначала нужно было распорядиться насчет пистолета. Он прошелся по кабинетам и с удивлением понял, что отдел опустел. Четверых Гуров приставил к Марочкину, Ревошину и его жене. Еще четверо отдыхали на законном основании, так как в ночь им предстояло сменить наружку. Крячко на больничном, два следователя в прокуратуре по текущим делам. В отделе остались только техник Ханин, капитан Жаворонков и водитель Мейерхольд. «Да, негусто, – вздохнул Гуров. – Придется кого-то из парней с задания дернуть».

Ослаблять наблюдение за Марочкиным он не хотел, все-таки он завязан с Умянцевым, а с ним вопрос еще не закрыт. Кандидатура Онучкина отпала сама собой, вслед за Ревошиным, получившим пригородный заказ, он уехал далеко за пределы столицы. Тогда Гуров набрал номер лейтенанта Хватова. Тот все еще сидел в засаде возле дома Людмилы. Та никуда не выезжала, курсировала между домом и огородом и, казалось, совершенно не думала о смерти бывшего мужа. Гуров сообщил, что для Хватова имеется новое задание: он должен ехать в Истринский район для изъятия оружия из дома, где жил и работал Умянцев.

– Заедешь в Истру, там тебе подготовят опергруппу, я с ними договорился, – заявил Гуров.

– Может, лучше наших? – попросил Хватов.

– Наши все кончились, – ответил Гуров. – Не капризничай, лейтенант. Дело-то пустяковое. Приедете, заберете оружие из-под бочки, составите протокол, понятые подпишут, после этого ты отвезешь его баллистикам. Не слезай с них, пока экспертизу не проведут, а как получишь результат, сразу звони мне. Все ясно?

– Хозяева меня не попрут? – на всякий случай уточнил Хватов.

– Истринские бумагу оформят, они же с хозяевами свяжутся, пока ты до места добираешься. Твое дело контролировать процесс и торопить экспертов. Не тяни время, Хватов, мы и так в полной…

Хватов бросил короткое «есть» и отключился. Гуров связался с Истринским отделом, обрисовал ситуацию и попросил оказать его человеку всяческое содействие. Начальник Истринского отдела оказался мужиком толковым и сговорчивым. Он заверил Гурова, что возьмет дело под личный контроль и проследит, чтобы все прошло быстро и законно. Завершив звонок, Гуров спокойно поехал в морг.

Приезду Гурова Давыдкин не удивился. Он провел его в комнату отдыха, предложил чай и, усевшись на диван, заявил, что тот может задавать любые вопросы.

– Полагаю, письменный отчет чем-то вас не удовлетворил, – добавил он, добродушно улыбаясь.

– Не то чтобы не удовлетворил, – протянул Гуров, не зная, с чего начать. – Просто эти формуляры такие сухие, ощущения в них не впишешь.

– А вы уверены, что вскрытие Гулиева должно было вызвать во мне какие-то особые ощущения? – Давыдкин рассмеялся. – Да вы, мой друг, романтик. Что ж, боюсь вас огорчить, но ничего подобного, копаясь во внутренностях бедного парня, я не испытал. Работа патологоанатома лишена романтизма, уж поверьте человеку с двадцатилетним стажем работы. Мы вскрываем трупы, извлекаем органы, разбираем их на запчасти, и это совсем не интригует. Это скучно и обыденно, особенно после тысячного клиента, когда вместо загульной вечеринки ты вынужден отсасывать жир из тела уродливого толстяка, который оказался настолько глуп, что затащил на стремянку тушу весом в два центнера.