Научись любить, если сможешь - Евгения Ник

молоденькую любовницу у Андрея Васильевича, — Мирон с хитрым прищуром смотрит на Антоныча. — Плюсом Тарасов еще и жирненькую сумму нашему старику продул на последней ставке, — ржет он. — Вот и многолетней дружбе настал конец.

— Глеб! — рявкает старик. — Цыц! Или сейчас вылетишь отсюда! Никакого уважения к старшим.

— П-ф-ф… — посмеивается тот.

А я всерьез размышляю о том, точно ли они не родные отец и сын? Так общаться с шефом может лишь один человек. Любого другого, на месте Глеба уже давно ждала бы небесная кара, а проще говоря, яма на окраине города.

— Мирон, ты то когда такими друзьями успел обзавестись? — спрашиваю я.

— Учусь вместе с его сыном. Пару раз спас задницу Антохи от серьезных проблем, которые могли бы опорочить честь его отца, — пожимает плечами.

— Наркота? — спрашиваю я.

Мирон кивает, убирает зажигалку в карман и складывает руки в замок.

— В общем, мы в приятельских отношениях, как с Тохой, так и с его отцом.

Далее, каждый из нас полностью погружается в работу по поиску Олеси и Ларисы. В кабинете критически зашкаливает уровень нервозности и творится полный хаос: постоянные звонки и разговоры, нередко на повышенных тонах. Только Бессонов молча долбит по клавишам и постоянно хмурится, бросая раздраженные взгляды на шумных парней.

— Тихо! — гаркаю на весь кабинет и подскакиваю с кресла. — С неизвестного звонок.

Все тут же замолкают и выжидающе смотрят на меня.

— Да, слушаю, — отвечаю сквозь скопившийся комок в горле.

— Привет, Миша, мы можем поговорить? — спокойно говорит Олеся.

Глава 58

Лара

Страдальчески морщусь и выдаю болезненный стон. Голова невозможно трещит. Вдруг я вскрикиваю и пытаюсь подскочить от неожиданности, потому что кто-то выплескивает мне на голову ледяную воду.

— Черт! Черт! Черт! — выдаю тираду и наконец-то пытаюсь открыть глаза. Увидеть картинку получается не сразу. Зрение плывет, и на то, чтобы его сфокусировать, мне требуется некоторое время.

— Ну что, красавица, выспалась? — слышу незнакомый голос над головой.

Поднимаю взгляд и вижу, как надо мной возвышается огромная мужская фигура. Этот человек одет во все черное, на лице уже знакомая мне балаклава. Пытаюсь занять более удобную позу, но голова начинает кружиться, к горлу подкатывает тошнота, которую я не в силах сдержать. Тело инстинктивно подается вперед и меня выворачивает прямо на ботинки моего похитителя.

— Ах, ты ж сука такая! — кричит он и отскакивает назад. — Тварина, ты сейчас вылизывать мою обувь будешь!

— Эй, ты осторожнее, смотри, с нее одна пена идет. Может, бешеная? — доносится откуда-то со стороны второй голос, после чего мужчина переходит на злобный смех.

“Ублюдки!”, — проносится в моей голове. Вытираю губы и прижимаю руку к животу, который охватило жгучим спазмом.

— Кто вы? — наконец выдаю я и начинаю осматривать похитителей и помещение, в котором меня держат.

— Не твое собачье дело, — выдает тот, что стоит, привалившись к стене.

Первый же, выходит из этой бетонной коробки, прикрыв за собой дверь. С минуту висит полная тишина, затем дверь вновь открывается и первый появляется с ведром воды и тряпкой в руках. Намеренно громко ставит его передо мной и швыряет тряпку в лицо.

— Отмывай свое дерьмо! — бросает он и тычет пальцем себе под ноги.

— Не буду, — мотаю головой и тут же получаю смачную оплеуху, заваливаюсь набок и короткими рывками глотаю кислород.

— Если ты не очистишь мои ботинки до блеска, я заставлю тебя сожрать твою вонючую блевоту с пола! Поняла меня? — давит, стиснув зубы. — Тряпку в руки!

Понимаю, что он не шутит и, преодолевая боль, встаю, беру в руки тряпку, опускаю ее в холодную воду, отжимаю и начинаю мыть его ботинки, а затем и пол вокруг.

— Молодец, девочка, — смягчив тон, говорит первый, забирает весь инвентарь и вновь исчезает.

Второй так и молчит. Может, он уснул?

Вновь верчу головой по сторонам. Я нахожусь в странном помещении площадью примерно в восемнадцать квадратных метров. Низкий потолок, с которого свисает тусклая лампочка Ильича, полное отсутствие окон, стены и пол — голый бетон. Из мебели тут только старый деревянный стул, забытый здесь с советских времен, алюминиевое ведро, прикрытое картонкой, в самом углу, и старый, грязный матрас, на котором я в данный момент сижу.

Судя по всему — это подвал.

В тишине раздается звук мобильного, второй похититель коротко отвечает: “понял”, отрывается от стены и молча выходит. Я остаюсь одна в холодном помещении, пропитанном спертым запахом влаги и плесени.

Вновь ощущаю колющую боль в голове и прикладываю к эпицентру этой боли руку. Пальцы нащупывают корку из запекшейся крови, смешанной с моими волосами. И вспоминаю, что перед тем как я отключилась, меня ударили чем-то металлическим. Морщусь и с полным бессилием сворачиваюсь клубочком.

Что это за люди и что им от меня надо? Я ведь не дочь долларового миллиардера, которая имела бы хоть какую-то ценность. Я — Лариса, простая девочка из неблагополучной семьи, которая учится в универе, и только-только начала работать учителем английского. Это точно какая-то ошибка и я не должна здесь находиться.

Вспоминаю своего Мишку, он же найдет меня? Знаю, что напишет, позвонит, а когда не дождется ответа, землю носом перероет, но найдет. Тут же думаю о его поступке и своей обиде, понимаю сейчас, какая это была мелочь. Надо было сразу поговорить, и все бы решилось, а сейчас… даже не знаю, останусь ли я в живых. Вот где настоящая проблема. А все остальное, это такие мелочи. Да, именно в такие моменты и приходит истина.

В этот день в мою клетку больше никто и не заходил. Был ли это день или уже непроглядная ночь? Как теперь вообще понимать время и считать дни? Все смешалось с бесконечно долгий и мучительный ад.

* * *

— Сколько времени? — задаю первый вопрос, как только в комнате появляются мои похитители. — Какой сегодня день? Число? Сколько я уже здесь? — голос начинает дрожать, и я заливаюсь тихими слезами, которые сплошным потоком стекают по моим щекам.

— А тебе не похуй?

— Нет, мне не похуй! — выкрикиваю и вскакиваю на ноги.

— На, лучше сожри это, пока не загнулась с голодухи.

Мужчина бросает в меня пластиковую бутылку с водой и два сэндвича, упакованных в пищевую пленку.

— Сейчас десять утра, — отвечает второй. — Ты здесь двое суток.

Они начинают разворачиваться, но я подбегаю и вцепляюсь одному из них в руку.

— Почему я здесь? Это какая-то ошибка! Прошу вас отпустите меня! — буквально кричу до срыва голоса.

— Блять, отцепись! — рявкает мужчина и с силой прикладывает мне кулаком