Падчерица Синей Бороды - Нина Васина

Выводов у меня сложилось четыре, и все – неутешительные.

«Вывод первый. Желая наказать отчима, я стащила со счетов все деньги, но стерла его директорию, на которой могла быть полезная для Пенелопы и для органов спецслужб информация.

Вывод второй. В результате неправильных действий (см. вывод первый), я являюсь в данное время объектом для розыска: а) обокраденного отчимом… или мной, запуталась уже, Коржака и б) жаждущего мести Гоги Мазарина, в) а может быть, и спецслужб – неизвестно еще, как долго Пенелопа будет прятать от них информацию о моих неправильных действиях?!

Вывод третий. За последний месяц количество кровоизлияний из носа катастрофически возросло по сравнению с предыдущими одиннадцатью (в два раза). Стоит показаться врачу и срочно заняться здоровьем, провести курс успокоительного аутотренинга и заштопать…»

Я задумалась. Идея со штопкой показалась мне очень удачной, потому что за последнее время никогда еще я не чувствовала себя так спокойно и хорошо, как во время штопки женскими волосками шали судьбы.

«Заштопать шесть пар носков.

Вывод четвертый. Чтобы не повеситься или не сдохнуть от отвращения к себе и полнейшей безысходности, нужно срочно заняться важными делами…»

Я опять задумалась. Из важных дел на ближайшие двадцать лет у меня было запланировано рождение двух дочерей, посещение города моей мечты, поступление в медицинский институт (это можно годам к тридцати, когда практика по вскрытию трупов и изучению внутренностей достигнет полного совершенства) и стать богатой. Начнем с самого важного, с дочерей. Тут все пока беспросветно, девочка, как говорится, не созрела. Институт. Для этого нужно, как минимум, кончить школу, а от одного слова «школа» меня сразу же начинает мутить. Ладно, поставим школу первым пунктом, в конце концов, ее тоже можно будет кончить к тридцати годам и сразу потом поступить в институт. Богатство. С этим проблема. Я даже не знаю, сколько там денег, но знаю точно, что мне их не видать как своих ушей, пока существует загадочный Коржак. Вот все и определилось! Первым важным делом в четвертом пункте я с облегчением записываю:

«…заняться важными делами, а именно: закончить мою телефонную наработку по Коржаку и школу».

С чувством облегчения я перечитываю написанное, рву этот знаменательный документ на мелкие кусочки, смываю их в унитазе и еду в прачечную.

Игорь Анатольевич Мазарин посетил прачечную в обед, приехал не с пустыми руками – с букетом хризантем и коробкой конфет, расположился в кабинете в кресле, а телохранителя оставил стоять у двери. Сидя, он медленно расстегнул все пуговицы желтого пальто, оттащил от шеи черный шарф, достал баллончик с освежителем и пшикнул себе в рот, посмотрел на дорогие часы на левой руке, откусил заусеницу на большом пальце правой руки и попросил Пенелопу срочно найти его племянницу.

– Племянницу? – не поверила Пенелопа.

– Племянницу, – кивнул Гога. – Последний раз мы виделись у больницы на Ленинском, ее ранили в шею, я думаю, не очень сильно, так, царапина, но я потом узнавал – у больницы она выпала… вышла, я хотел сказать, из машины, а вот в приемном отделении зарегистрирована не была, то есть не обращалась за помощью.

– А сколько лет вашей племяннице? – Пенелопа справилась с удивлением и успокаивала себя: что только что видела Алису – та сидела в столовой с Чучуней, сосредоточенно штопала какой-то подозрительный носок, и никаких ранений в шею у нее не наблюдалось.

– Точно не знаю, – задумался Гога, – но я думаю, она еще несовершеннолетняя. Сестра беспокоится. Все-таки она подписала документы и теперь является ее приемной матерью.

– Вашу племянницу как зовут? – Пенелопа приготовилась записывать.

– Я все написал, – Гога кивнул телохранителю, тот подошел и положил на стол свернутую бумагу.

Пенелопа развернула записку, прочла ее, скривилась слегка, но исправлять ошибку не стала – отчество Алисы – Геннадьевна – изображено было с одним «н».

– Она девочка грубая и плохо воспитанная, – продолжил Гога, – но вы ей скажите, что я согласен.

– Согласны?.. – Пенелопа отложила ручку и не стала изображать участие в деле, давать советы обратиться с розыском в милицию и так далее. Она поняла, что Мазарин знает, где Алиса.

– Пусть поможет вернуть мои деньги, и мы договоримся. Но ей придется отсидеть неделю. Всего одну неделю. Скажите, что я передумал. Не всю жизнь, а только одну неделю! – Гога сильно повысил голос, и на его зычный бас в открытую дверь кабинета заглянул испуганный Колобок.

– Отсидеть? – вдруг охрипла Пенелопа и попробовала откашляться. – За что?

– Не за что, а потому что! – назидательно поднял указательный палец Гога. – Во-первых, потому что брата моего убили, слыхали? Во-вторых, потому что брат ее любил. Пусть отсидит неделю в склепе, потом вернет деньги, а потом пусть Ритка с нею возится, если ей так приспичило иметь дочуру. А в-третьих… потому что я так хочу.

– В склепе? – приподнялась Пенелопа.

– На цепи! – опять крикнул Гога, подняв голову, чтобы его было слышно в самых дальних закоулках прачечной. – Но только неделю. Я тебе денег за ее розыск платить не стану, – поднялся Мазарин, считая разговор законченным.

– Не надо, что вы…

– И передай. Пусть лучше соглашается, а то ведь все одно найду в любом месте. Три дня на раздумья. Потом включится счетчик.

У стойки с фигурками Мазарин задержался. Пенелопа напряглась.

– Сидячая баба ничего, – он ткнул пальцем в фигурку женщины, обхватившей себя руками за колени. – Сколько?

– Не… не продается.

– А я не покупаю. На тебе цепочка на сто баксов, перстень за пятьсот…

– Это старинное серебро, оно недорогое, – спрятала руку за спину Пенелопа.

– Ладно, перстень еще за сто, я так понял – все твои понты здесь стоят, так ведь? Сколько стоит баба?

– Это китайские фигурки из нефрита… Две триста, если в баксах, – быстро произнесла Пенелопа, заметив на лице Гоги что-то вроде раздражения от ее болтовни.

– А это видела? – он вытащил из кармана небольшую фигурку из моржового клыка – белый медведь, вытянувший вперед морду. – За три купил.

– У меня собака три сто́ит, – показала Пенелопа на нижнюю полку.

Гога жестом фокусника распахнул полы пальто. На коричневой подкладке висели с двух сторон по кортику в изящных ножнах, прикрепленные к подкладке сложным плетением из тонких полос кожи.

– Каждый – по пять!

И тут Пенелопа вдруг поймала себя на немедленном желании предъявить свой самый дорогой «понт» – она уже повернулась к столу, уже подняла руку, показывая на картину, открыла рот!.. Очнувшись, приложила ладони к щекам, виновато улыбнулась.

– Ну то-то же! – усмехнулся Гога, запахнув пальто и направляясь к двери.

– Скажите, что значит – счетчик? Вы сказали – «включится счетчик»?