13 привидений - Михаил Павлов

Максим сунул бригадиру ремонтников несколько купюр («я лишь взгляну, я сценарист»), протиснулся между переносными ограждениями и попал в коридорчик с арочным сводом: сырым, заплесневелым, чарующим. Пол был черным и вязким, словно все пятьдесят лет заточения на него капало никому не нужное время. На стенах пировали колонии грибка, некогда белая керамическая плитка потемнела и местами отвалилась. «Далеко не ходите, – придержал за руку бригадир, глядя на свисающие с потолка провода, – опасно». Максима не интересовало электричество, он смотрел на ту часть стены, где в два ряда висели старинные плакаты. Он смотрел на Риту Хейворт.

Обаятельная актриса и танцовщица, соблазнительная красотка из «Джильды» Чарльза Видора. Он обожал Риту: ее черно-белую улыбку из «Крови и песка», ее черно-белые глаза из «Ты никогда не была восхитительней», где она снялась вместе с Фредом Астером. В сороковых американка была просто бесподобна. Если бы Стивен Кинг не использовал имя Риты в своей повести о побеге из тюрьмы Шоушенк, это непременно сделал бы Максим. Например: «Рита Хейворт и привидения станции „Ноттинг-хилл Гейт“». Но Король ужасов опередил его. Что ж, не страшно, главное – написать действительно стоящую вещь… Глядя на плакаты, рекламирующие фильмы с Ритой Хейворт и аристократичным Дэвидом Нивеном, Максим понял, о чем будет его история. О заброшенной станции лондонского метрополитена.

Призраки вкрались в его будущий сценарий немного позже. После встречи со Стариканом.

С Этаном Хиксом он познакомился во время экскурсии по станции метро «Элдвич», открытой для редких посещений Лондонским музеем транспорта. Станция «Элдвич» принимала пассажиров с 1907 года, во время Второй мировой войны тысячи лондонцев прятались здесь от немецких бомб. Вход в самые глубокие коридоры был запечатан в 1917 году, а окончательно станцию закрыли в 1994-м.

– Перед вами сороковые, состарившиеся сороковые. Здесь поработало лишь время.

Максим повернулся и увидел пожилого мужчину в старом коричневом костюме и помятой шляпе-федоре – с такой не расставался на экране Индиана Джонс.

– На некоторые платформы никогда не ступала нога пассажира, а отдельные пути познали лишь ветер пробных поездок. Я думаю, нам расскажут об этом в конце экскурсии. – Видя заинтересованность Максима, старик приблизился. – Разрешите представиться: Этан Хикс.

– Максим Бей. Рад познакомиться.

Старик не протянул руку, поэтому они обменялись лишь именами. Возможно, у Этана был артрит или брезгливость к подобным контактам – черные перчатки допускали обе возможности.

– Вы русский?

– Да.

– Вы не похожи на туриста.

– Я не турист. Уже четыре года как… А вы?

– О-о, – старик сделал туманный жест, – здесь моя жизнь.

– На этой станции ведь снимали кино? – спросил Максим. Он читал об этом: отличный зомби-апокалипсис «28 недель спустя», стильный фильм «V – значит вендетта» и, кажется, одна из серий «Супермена».

Старик кивнул.

– Бывало. Киношники любят разные заброшенные места. Готовые декорации. К тому же не надо останавливать движение поездов. Приходи, договаривайся, снимай.

Этан Хикс сразу понравился Максиму: своей звенящей хрипотцой в голосе, интеллигентной простотой и не отталкивающей навязчивостью. Таким Максим хотел стать в старости, при условии, что у него будут здоровые руки, новый костюм и идеальная шляпа.

Про себя Максим окрестил Этана «Стариканом», видя в прозвище исключительно комплимент – вытянул его из рассказа «Вихри Мраморной арки» Конни Уиллис. Рассказ, к слову, был о лондонской подземке, громадном лабиринте, состоящем из платформ, коридоров, туннелей и лестниц.

– Самый знаменитый призрак станции «Элдвич» – это актриса театра, который некогда работал прямо на станции, – говорил экскурсовод. – К сожалению, театральные помещения недоступны для посетителей, но сам факт…

Старикан заговорщически подался к Максиму.

– Сдается мне, они его так и не нашли, – с улыбкой в голосе сказал он, – этот легендарный станционный театр. Все потому, что у них есть лишь старые планы подземки, чересчур старые.

Максим кивнул. Он так не считал, но версия Этана была забавной и… загадочной. Что-то провернулось внутри головы бывшего москвича.

Группа толпилась в центре платформы, которую во время Второй мировой превратили в хранилище Национальной галереи. Призраки великих картин и скульптур голубыми мазками плавали в воздухе.

– Ее допекли поезда, этот постоянный грохот, – сказал Старикан, – а еще собственный талант или, честно говоря, его отсутствие.

– Кого? – не понял Максим, постоянно переключаясь с гида на своего нового знакомого.

– Актрису, призраком которой так гордятся работники метро. После очередного провального выступления, а оно было именно провальным, судя по скупым аплодисментам, она взяла пример с Анны Карениной. Что ж, кого-то забирает нож, кого-то старость, а кого-то отсутствие «гэпа» [5] между колесами и рельсами.

Группа двинулась вдоль путей, Максим с Этаном поплелись в арьергарде. Щелкали фотоаппараты, планшеты и телефоны, но Максим даже не достал сотовый: в сценарии не будет места для описаний пестрых театральных афиш, карт-схем, ламп в железных плафонах. Главное в сценарии – это идея, сюжет, конфликт, герои.

– Теперь актриса еще более безутешна, чем при жизни. Ее призрак бродит по станции, она ищет…

– Что? – спросил Макс.

– Не что, а кого, – сказал Старикан. – Того, кто поможет сесть на призрачный поезд, который увезет ее к последней роли.

– Вам надо работать гидом. Наверное, вы здесь часто бываете.

Этан улыбнулся. От него пахло миндалем и пылью. Старикан осторожно сложил руки на груди и кивнул.

– Да, это правда, Максим. Но мои знания – не повторение услышанного.

– К любой экскурсии лучше подготовиться самому?

– Можно и так сказать.

Экскурсовод чеканил слова у облицованной плиткой колонны:

– Призрак актрисы иногда разгуливает по станции, это, разумеется, происходит ночью… таковы законы скрытого мира, вы же понимаете. Как бы там ни было, привидение не очень афиширует свои ночные прогулки: отпечатки следов на пыльном полу…

Максиму окончательно разонравился гид и его манера подавать информацию. Хорошо, что он встретил Этана.

«Призрачный поезд, который увезет ее к последней роли».

И тогда Максим мельком увидел свой Настоящий Сценарий. И это было незабываемо, как посланный над миром возглас абсолютного ликования.