Замок тайн - Симона Вилар

Карл выбежал вместе со всеми. Уже седлая лошадь, он увидел Джулиана, выводившего своего гнедого коня. Они лишь обменялись быстрыми взглядами. В кои-то веки Грэнтэм заботился не только о короле. Он спешил и даже не стал просить Карла остаться. Рывком, не касаясь стремян, он взвился на коня, пришпорил его, пуская с места в галоп, и понесся за уже умчавшимися остальными. Карл, когда садился в седло, еще слышал стук копыт его лошади. Но когда он доскакал до ворот, Джулиана уже не было. Карл на минуту придержал коня, не зная, куда ехать. За кровлями хижин селения уходила сероватая в лунном свете бескрайняя равнина. Огромный диск луны освещал ее, казалось, до самого горизонта. Тем не менее в колеблющейся мгле все казалось смутным и неясным. Но не настолько, чтобы не найти дорогу к домику ведьмы Мэг, – Карл неплохо помнил ее. Поэтому, опустив поводья и пришпорив коня, Карл поскакал в этом направлении.

Рэйчел неслась, пригнувшись к гриве своей косматой лошадки. Пару раз, когда лошадь перескакивала через рытвину, девушка теряла стремя, но не сдерживала темп, справляясь на ходу. Лунный свет очерчивал неровности почвы, она хорошо видела свой путь через равнину и опасалась только того, что лошадь попадет ногой в кроличью нору и повредит ногу.

Ее волосы разметались по спине, одежда сбилась. Она еле успела надеть юбку, когда в замок приехал Михей с известием. Жакет ее был застегнут не на все пуговицы, но всегда аккуратная и внимательная к своей внешности Рэйчел сейчас не думала об этом. Как и не думала, что совершает оплошность, в одиночку выбежав из дома и вскочив на первую оседланную лошадь. Эти мужчины так медлили, а ведь ей надо было спешить!.. Если убьют Мэг… Она боялась об этом думать. Боялась представить, что в ее жизни не останется ни единого по-настоящему близкого ей человека. Ее кормилицы, ее второй мамочки, ее подруги… ее Мэг, которая так понимала, жалела, направляла, поддерживала ее в самые трудные минуты. И теперь эти фанатики… Как они смеют?!

Рэйчел не знала, как сможет оградить от них Мэг. Почти интуитивно она надеялась, что, как всегда, сыграет роль тот неосознанный страх, который она вселяла в людей. Не будь девушка в таком смятении, она бы более трезво сообразила, что Мэг пугает их куда сильнее. Могла бы припомнить, что ее так называемая связь с темными силами, как считало суеверное население, отнюдь не оградила ее в церкви в Уайтбридже. Но ни одна из этих мыслей, даже если бы и появилась, не остановила бы Рэйчел. Она понимала лишь одно: Мэг в беде и ей следует заступиться за нее, быть с ней в трудную минуту. Она знала, куда следует ехать сейчас.

Когда она прискакала к жилищу Мэг и не нашла там никого, то поняла, куда толпа фанатиков потащила свою жертву для самосуда. Ни в одно из поселений они бы не решились явиться, опасаясь вмешательства властей. Следовательно, было лишь одно место, где они могли совершить казнь: древний храм друидов сам по себе вызывал у народа трепет и почтение. Там ведь еще в старину приносились жертвы. И Рэйчел, погоняя лошадь, неслась к Каменному кольцу, в Стоунхендж.

Еще издали она увидела золотистый свет над темными гигантами равнины. И там под ними происходило какое-то движение, метались тени. Рэйчел подстегнула лошадь. Тут случилось то, чего девушка опасалась всю дорогу. Ее лохматая лошадь споткнулась, резко полетела через голову, и Рэйчел была с силой отброшена прочь. Благодаря этому она не оказалась придавлена тушей животного, но тем не менее от удара о землю лишилась дыхания.

Смутно различив, как лошадь поднялась и затрусила прочь, Рэйчел лежала какое-то время оглушенная, потом с трудом стала подниматься. Она находилась уже так близко от Стоунхенджа, что могла различить тот хриплый рев, которым толпа обычно начинает свои свирепые расправы и глумления. Эти звуки словно подстегнули Рэйчел, придали ей сил. Сжав кулаки, она быстро пошла вперед.

Ее появление заметили не сразу. Вначале она слилась с обезумевшей, вопящей толпой и осталась никем не узнанной. Собравшиеся были словно не в себе и потрясали факелами; в центре пылал костер из вереска, слышались вопли, проклятия, но все же большая часть присутствующих, охваченная религиозным фанатичным пылом, пела, вернее, орала, псалом:

– …И сердце верное твое

Пусть силы грешной не боится!

Блеснет архангела копье —

И дело правых разгорится.

Рэйчел не узнавали, толкали. Люди, одетые во все черное, с искаженными фанатичной ненавистью, озлобленными лицами, сейчас, в неровном свете огней и отблесках луны, выглядели скорее выходцами из преисподней, нежели обычными добропорядочными пуританами. Обыкновенные люди словно превратились в диких зверей, а цель, которая возбудила их и казалась праведной, заставляла творить жестокости. Рэйчел с трудом узнавала знакомые лица. Увидела обычно приветливого трактирщика из Уайтбриджа, сейчас, с дубинкой и факелом в руке, более походившего на опьяненного злом убийцу; здесь была воинственная Сара Холдинг, настоящая фурия, с ее выбившимися из-под чепца космами и налитыми кровью глазами. А ее молоденькая дочь Рут почти визжала, находясь в полушоковом состоянии от охватившего ее приступа кровавой лихорадки. То, что они считали праведным гневом, скорее напоминало безумство пораженного болезнью стада.

Но вот Рэйчел увидела Мэг. В одной рубахе, в какой ее, видимо, и выволокли из дома, худая, с всклокоченными волосами, дико озиравшаяся, она и в самом деле сейчас походила на ведьму. Мэг стояла под одной из каменных арок Стоунхенджа со связанными за спиной руками, на ее шею накинули петлю, а длинный конец веревки перебросили через балку у нее над головой. Двое здоровенных мужчин держали его и ждали только приказа потянуть. Собравшиеся глядели во все глаза на Захарию Прейзгода, стоявшего на огромном камне и сверху руководившего толпой. В своей широкополой шляпе и просторном женевьевском плаще – как одевались пуританские проповедники – он сейчас напоминал какой-то темный призрак и на своем возвышении казался особенно высоким, подавлявшим толпу и главенствующим над ней. Он тоже пел, но лицо его, в отличие от большинства присутствующих, оставалось спокойным, почти достойным, только глубоко запавшие темные глаза горели властным блеском. Вот он поднял руки ладонями вперед, и толпа стихла. Воистину его власть над собравшимися была неоспорима.

– Дети мои! – воскликнул Захария. – Чего не сделаем мы для Господа!? Не страшась греха, мы совершим богоугодное дело, когда повесим ее и узрим, как нечистый вылетит из ее рта!

– Нет! – Рэйчел выкрикнула это прежде, чем поняла, что делает, – она заметила, что Прейзгод готов подать знак к началу казни.

Растолкав толпу, она кинулась вперед.

– Остановитесь, ради Бога!

Ее появление возымело шокирующее действие. Люди притихли, глядя, как эта молодая женщина с разметавшимися по плечам черными волосами кинулась вперед, стала отталкивать готовых взяться за дело палачей. Онемев, те отступили, да и толпа будто отхлынула.

Рэйчел повернулась к Прейзгоду. Глаза ее из-под спутанных волос метали молнии, кулаки нервно сжимались. Она была так хороша в этот миг, что присутствующие словно не признали в этой прекрасной фурии тихую, всегда скромную и сдержанную дочь Робсарта, с которой привыкли считаться, хотя и делали за ее спиной предохраняющий жест.