Побочные эффекты - Ирина Градова

– Зачем?

– Задерживать подчиненных Кривощекина.

– А-а! – на лице Белкина мелькнуло понимание. – Только почему мы их сразу не сцапали – вместе с начальником?

– Считай, что мы дали им время поразмыслить над случившимся. Сейчас они гадают, начал ли он «колоться», и, если да, то кого успел сдать! Мы не знаем, кто принимал участие в нападении на Олега Князева, поэтому сначала поспрашивай, кто наиболее близок с Кривощекиным.

– Так они и расскажут!

– А вот и расскажут – в надежде выгородить себя, ведь уже ни для кого не секрет, по какому обвинению задержали их начальника! Проверьте алиби этих людей, и тех, кто проверку не пройдет, тащите к нам.

– А если никто не разболтается даже здесь?

– Кто-нибудь да разболтается! Но есть и другие варианты.

– Например?

– Например – камеры видеонаблюдения на парковке, где Кривощекин оставляет свою машину. Если их нет, надо опросить автолюбителей: может, у кого-то из них имеется видеорегистратор, и он записал Кривощекина именно в день расправы над Князевым. Короче, придется побегать. Нам понадобятся любые доказательства: чем их больше, тем скорее мы предъявим обвинения. Без показаний Кривощекина и его подельников мы не сможем прижучить человека или людей из местной администрации, а ведь Суркова уверена, что там у Досифея кто-то есть…

– А почему не подождать самого Досифея? – спросил молодой опер. – Может, он заговорит первым?

– Может, и так, – усмехнулся Ахметов. – Только вот, может статься, что Суркова его не привезет – что, если он сбежал? Кроме того, он может оказаться крепким орешком и откажется отвечать на вопросы, а мы пока что не можем связать его с убийством Князева! Нам нужен человек, который это сделает, и этот человек – не Досифей. Так что, молодой, делай что я говорю!

* * *

Было время обеда, когда Олег, Мономах и Ульяна подошли к дому Константина. Собирался дождь, и небо затянули тяжелые облака, вот-вот готовые разорваться, извергая на землю потоки воды. Стояла странная тишина – даже птицы смолкли и попрятались в ожидании светопреставления. Воздух казался плотным, как будто готовился к противостоянию с ливнем. После долгих обсуждений все трое пришли к выводу, что Данилку нужно срочно забирать и везти в больницу: он заразился первым, видимо, выпив воды из нового колодца, а его неокрепший иммунитет может и не справиться с болезнью только при помощи лекарств – необходимо комплексное лечение и условия стационара. Кроме того, невозможно предсказать, как себя поведет Рубальский, поэтому все сошлись на том, что следует немедленно вызволять мальчика из лап его папаши-уголовника и бабушки-алкоголички. Единственное, Мономах был категорически против того, чтобы Олег шел с ними: все-таки он еще нездоров, но брат не сдавался.

– Вам может понадобиться помощь, ведь в доме старуха – и бог знает кто еще! – сказал он.

– У тебя одна рука не действует! – попытался было поспорить Мономах. – Так что толку от твоей помощи, уж извини, будет не много!

– Пока вы забираете мальчика, кто-то должен хотя бы стоять на шухере!

В этом был резон, и Мономах отступил.

В одном окне дома горел свет.

– Это большая комната, – вполголоса пояснила Ульяна. – Свекруха там обычно сериалы смотрит, если пьяная не валяется.

«Жаль», – подумалось Мономаху: им бы гораздо лучше подошло, если бы бабка завалилась спать – меньше возни.

– У нее внук при смерти, а она в телик пялится! – сквозь зубы добавила Ульяна. – Господи, только бы все получилось!

– Получится, – подбодрил ее Олег. – Что мы, со старушкой не сладим?

– Ты тут останься, – бросил брату Мономах. – Гляди в оба, а мы с Улей заберем Данилку!

– Лады, – кивнул Олег. – Только вы того, бабку-то не покалечьте!

– Что я, зверь какой? – огрызнулся Мономах и последовал за Ульяной, уже бежавшей к входной двери.

Та была закрыта на крючок изнутри, но оказалось достаточно дернуть как следует, и хлипкая дверь распахнулась. Ульяна ринулась вперед. Из комнаты выскочила всклокоченная старуха с красными глазами – видимо, от обильных возлияний накануне, и попыталась преградить им дорогу с воплем:

– Какого лешего ты здесь делаешь?! Пошла вон, а то сына позову!

Ульяна, не говоря ни слова, отстранила свекровь и прошла дальше. Старуха попыталась схватить невестку за локоть, но Мономах пресек ее намерение, встав между женщинами.

– А, доктор, и ты с ними?! – прошипела мать Константина. – Я не посмотрю, что ты ученый – глаза выцарапаю! – И, видимо, в попытке выполнить свою угрозу, она, вытянув руки, пошла на него. Мономах заметил, какие длинные и грязные у нее ногти. Не имея ни малейшего желания позволять ей дотронуться до своего лица, он схватил женщину за руки и удерживал в таком положении. Та яростно выкручивалась. Через несколько минут из комнаты появилась Ульяна с Данилкой на руках. Мальчик выглядел плохо, и Мономах понял, что они пришли вовремя – еще день-два, и ему уже нельзя будет помочь.

– Котька обо всем узнает, и тогда вам несдобровать! – вопила старуха, отчаянно сопротивляясь Мономаху, который боялся ее выпустить. – Я все расскажу моему сыночку, и вы… вы покойники, оба!

– Это мы еще посмотрим! – бросила на ходу Ульяна, и Мономах понял, что эти слова были самыми смелыми, какие она когда-либо позволяла себе в общении со свекровью. Мать, защищающая ребенка, превращается в фурию, и тогда с ней не так-то легко справиться – она будет стоять до конца, если надо, то и до смерти.

Мономах придумал лишь один выход: схватив старуху покрепче, он втолкнул ее в гостиную и тут же захлопнул дверь, не позволяя ей выскочить. Поискав глазами, чем бы подпереть ручку, он заметил лопату, неизвестно почему оказавшуюся в доме и прислоненную к стене. Схватив ее одной рукой, продолжая придерживать дверь другой, блокируя старухе выход, Мономах приставил лопату к ручке. Понимая, что этот барьер удержит пленницу ненадолго, он опрометью кинулся к выходу, надеясь покинуть дом до того, как разъяренная мамаша Константина вырвется на волю.

Однако снаружи ничего хорошего его не ожидало. Выскочив, Мономах увидел лежащего на земле брата, которого оседлал здоровенный мужик килограммов под сто двадцать. Повернув к нему искаженное гримасой боли лицо (громила что есть силы давил Олегу на раненое плечо), брат одними губами произнес: «Прости!» Как будто в случившемся была его вина! Еще двое направлялись прямо к крыльцу, на котором в испуге застыла Ульяна. Самой плохой новостью было то, что одним из них оказался ее муж. В руках он держал колун, очевидно, выдернутый из стоявшего во дворе полена для колки дров. Второй мужчина держал наперевес длинный шест, сильно смахивающий на кол.

– Так-так-так! – насмешливо протянул Константин, шутя перекидывая тяжеленный топор из правой руки в левую, словно это была игрушка. – Какая интересная компания – моя благоверная, доктор и… Кто, черт подери, этот парень? – он кивнул через плечо на распростертого на земле Олега. Мономах удивленно уставился на подручного Досифея – как, он не знает его брата в лицо? Выходит, бандит не причастен к нападению!