Банкир дьявола - Кристофер Райх

— Здравствуйте, — поприветствовала Сара хозяев. — Рада с вами познакомиться.

— Доктор Ирвин Сенн, — повторил юрист, выуживая из бумажника еще одну визитную карточку и протягивая ее через стол. — Юрисконсульт.

— Давайте-ка присядем. Прошу вас, — произнес Менц, и они тут же расселись вокруг квадратного стеклянного стола. — Ну наконец-то вы здесь. Прошлым вечером вы выражались довольно туманно. Американская служба безопасности — это звучит слишком уж неопределенно.

— Мы приехали в связи со взрывом бомбы в Париже на прошлой неделе, — пояснила Сара. — Расследование, связанное с установлением личности виновных в нем лиц, привлекло наше внимание к переводам, осуществленным на счет в вашем банке.

— Если быть точным, то их было ровно пять, — подхватил Чапел, — всего на сумму два с половиной миллиона долларов, и совершены они были в течение последних шести месяцев.

— Да, да, пришли из банка «Дойче интернационал», — подтвердил Отто Менц. — Я хорошо осведомлен о том, про что вы говорите. Мы представили всю информацию о данном счете вашим сотрудникам уже несколько месяцев назад.

— Вот как?

Чапел до предыдущего дня никогда не слышал о Банке Менца. Все материалы, касающиеся подозрительных счетов — а в особенности о связанной с ними деятельности в подобных масштабах, — должны были незамедлительно попадать на его рабочий стол. Почему, интересно, никто во всем ЦОЗТС: ни Гленденнинг, ни Холси, ни кто-либо еще — не обратил внимания на подобную информацию и не принял никаких мер?

— Вы работаете в Центре по отслеживанию зарубежных террористических счетов? — задал вопрос Менц.

Чапел и его спутница подтвердили, что так оно и есть.

— Адмирал Гленденнинг просил передать, что весьма благодарен за оказанную вами помощь, — добавила Сара, солгав с таким изяществом и с такой искренностью, что на какое-то мгновение Чапел ей даже поверил. — К сожалению, когда расследование движется так быстро, нам бывает трудновато сразу разобраться во всех поступавших прежде сигналах.

— Их так много?

— Не так много, как хотелось бы, — уклончиво произнесла Сара.

Менц поднял бровь:

— А было что-нибудь о некоем физике-ядерщике? — Когда ни Чапел, ни Сара ничего не ответили, он продолжил: — Как я подозреваю, это дело может иметь первостепенное значение. Вопрос, как вы бы сами сказали, национальной безопасности.

— Абсолютно верно, — подтвердил Чапел.

— Ну что ж… — Скрестив руки, Менц взглянул на доктора Сенна, который коротко кивнул, словно подтверждая, что этими словами Менц освободил его от обязанности соблюдать конфиденциальность в отношении клиента их банка. — В таком случае поговорим об этом более подробно. Получателем этих переводов является доктор Мордехай Кан. Говорит ли вам что-нибудь это имя?

Сара и Чапел, отрицательно покачав головами, дали понять, что нет.

— Это израильтянин. Физик-ядерщик. Во всяком случае, он так написал в наших документах при открытии счета. Вдобавок профессор. Пришел к нам девять месяцев назад и попросил открыть номерной счет. Как мне сказали, очень тревожился по поводу конфиденциальности. Он сразу сказал нам, что намеревается получать значительные суммы из-за рубежа.

— Это показалось вам необычным?

— Вовсе нет. Большинство наших клиентов получают переводы из иностранных банков. Мы встревожились гораздо позже, когда деньги начали поступать. Два с половиной миллиона долларов профессору? А внешне выглядел человеком с весьма скромными средствами. Что это мог быть за платеж? Гонорар за публикацию? Плата за чтение лекций? Возможно, наследство, но не пятью же совершенно одинаковыми взносами! Очень сомнительно.

— Вы с ним встречались?

— Конечно нет! — Менц отмел вероятность этого со всей решительностью, на которую был способен, словно его обвинили в краже туалетной бумаги в общественном туалете. — С ним общался наш служащий, ответственный за его счет. Он и сделал о нем соответствующие записи. — Менц заглянул в некую бумагу. — «Клиент одет бедно. Часы электронные. Теннисные туфли. Нервничает. Давно не мылся». Мы предпочитаем знать о таких вещах.

— Конечно, — согласился Чапел, но произнес это таким тоном, который рассердил его немолодого собеседника.

— Видите ли, мистер Чапел, приходится выбирать: либо не задавать никаких вопросов вообще, либо интересоваться всем подряд, — возразил Менц. — Середины тут нет. Сознательного желания ничего не знать мы более позволить себе не можем.

— Что же толкнуло вас на то, чтобы связаться с нами? — спросила Сара, касаясь руки Менца. — Кстати, позвольте вас заверить, что мы вам за это чрезвычайно признательны.

— Это случилось позже, — проговорил Менц, на сей раз гораздо более спокойно, — когда мы обратили внимание на то, что переводы поступают с сомнительного счета. Скажу лишь, что в прошлом в связи с этим Клодом Франсуа возникали кое-какие вопросы. Мы, банкиры, общаемся друг с другом. Ну и конечно, сам клиент: израильский ученый, получающий деньги с пользующегося плохой репутацией счета в Берлине. Почему? По какой причине? Какие такие услуги он мог оказать? Мне было страшно даже попробовать себе представить возможные ответы. Вот я вам и позвонил.

Выходит, Швейцария теперь не та, что прежде, подумалось Чапелу.

За последние шесть лет финансовый мир этой страны действительно претерпел кардинальные изменения. Из неприступного бастиона банковской секретности она превратилась в заинтересованного, активного и охотно идущего на сотрудничество партнера по международной борьбе с отмыванием денег и финансированием терроризма. Эти сдвиги объяснялись несколькими факторами. Во-первых, швейцарцы решили, что имиджу их страны вредит репутация кубышки жуликов и преступников. Во-вторых, многие другие страны все равно бросили вызов позиции Швейцарии как цитадели секретности. Люксембург, Каймановы острова и немалое количество крошечных республик в южной части Тихого океана с территорией не больше почтовой марки — все они обещали защищать конфиденциальность клиентов от всевозможных посягательств. Банковская тайна больше не относилась к числу основных преимуществ, которые привлекали клиентов швейцарских банков. Времена изменились, и это сыграло решающую роль. Банковская тайна просто перестала приносить дивиденды. Скорее наоборот, она приносила убытки.

— Доводилось ли доктору Кану снимать какие-либо суммы со своего счета? — спросил Чапел.

— Семьдесят семь тысяч долларов было переведено на счет венского дилера фирмы «БМВ». Это все. Ни центом больше.

— А нет ли у вас, случайно, его адреса?

— Естественно, есть. Вот здесь записаны все относящиеся к нему данные.

Он подал знак доктору Сенну, и тот вручил Чапелу с Сарой копии соответствующих документов. Как выяснилось, Кан официально проживал в Тель-Авиве, на улице Жаботинского. Профессия была указана как «профессор-исследователь». Имелись также номера домашнего и рабочего телефонов. В качестве лица, имеющего доступ к его счету, он указал жену. Все выглядело благопристойно. За исключением того, что банкир с сорокалетним опытом работы учуял, что тут что-то не так, и решил, что еврейский физик, носящий дешевую одежду и электронные часы, который давно не мылся и к тому же страшно нервничал, мог получать крупные суммы только за что-то незаконное.