Крымский ковчег - Александр Прокопович

– Они самые.

Наверное, Антону показалось, но на мгновение складки на лице гостя изобразили нечто, что можно было принять за улыбку.

– Странно, я был уверен, что достаточно… узнаваем, – продолжал гость. – Зовите меня Купец. Я хочу с вами поторговаться. Обычно у меня это получается неплохо.

Купец держал в своих руках практически всю серьезную торговлю Москвы. Каждый контрактник подписывал бумагу, где уже стояла персональная печать Купца, любой, кто хотел заняться в Москве бизнесом более-менее постоянно, должен был получить небесплатное добро его офиса – от турфирм до кафешек. Это не гарантировало безопасность ни посетителям, ни хозяевам. Но серьезно подправляло статистику выживания – настолько серьезно, что некоторые всерьез верили, что, пока они платят пошлину, с ними ничего не случится. Москва никогда не позволяла верить в хорошее слишком долго, но факт оставался фактом – прибыль у тех, кто получал лицензию, была выше, пираты долго не протягивали. Бизнес у них не ладился совсем. Как-то так само получалось.

– Вы что-то хотите купить? – спросил Влад.

– Всегда. Но сначала разберемся с вами. Влад Лозовский? С вами я торговаться не буду, вам нечего мне предложить.

– Но…

– Я даже не против, если ты снимешь свою пушку с предохранителя, если тебе это поможет. Теперь Стрельцов, а чего хочешь ты?

За последние дни Антону не повезло увидеть разных падших, но только сейчас он уловил странное сходство между ними. Слова Купца о братьях характеризовали ситуацию очень точно: все они – Воронин, Купец, крупье в казино «Весна», Мустафа – одной крови, одного корня, казалось, они даже ближе друг другу, чем любые однояйцевые близнецы. Будто один и тот же человек, примеряющий разные маски.

– Я скажу, а ты меня поправишь, – Купец снова попытался изобразить улыбку. – Все дело в артефакте для твоей девушки. «Крыло ангела» – редкий товар, дорогой. Тебе удалось его украсть и даже избежать наказания, вот только ты не можешь выйти из города. А время идет. И вот ты у Врат. Даже если ты вдруг выживешь, никаких гарантий, что ты успеешь домой вовремя. Ты ведь понимаешь, таманцы будут тебя искать везде, и у них хватит связей, чтобы им помогли. Я к тому, что один раз тебе повезло, но вечно везти не будет…

– И тут появляетесь вы с предложением.

– Почти так. Не просто с предложением, а с роскошным предложением. Антон, ты получаешь то, что хочешь, – «крыло ангела» будет доставлено твоей девушке, Влад Лозинский целый и невредимый покидает Москву.

– В чем подвох?

– Никакого подвоха – плата. За все нужно платить, господин Стрельцов. Вы сдаетесь, не пытаетесь больше вредить нам, и все будет так, как я сказал.

– А что потом? – Тот, кто Влада не знал, решил бы, что он дико напуган и вот-вот ему станет совсем плохо, судя по дрожащему голосу. А кто знал, тот заметил бы, что предохранитель Влад снял, чего ж не снять, если гость сам предложил, а то, что голос дрожит, так это не от страха, а от хорошего такого предчувствия драки.

– Если я дам обещание падшим, то не выполнить его уже не смогу, ведь так? – Антону было смешно: он должен обещать не вредить тем, к кому и подойти-то осмелится не каждый.

– Так. – Кажется, Купец изобразил что-то вроде сочувствия.

– А на самом деле ты им пообещаешь, а они уже спокойно сделают с тобой то, что захотят, а мы знаем, чего всегда хотят падшие, – Влад говорил, а сам представлял, что сейчас произойдет, за исключением того, что не мог Купец прийти просто так, без прикрытия, – никак в это не верилось.

– Я… – Закончить фразу Антон не успел.

Влад открыл огонь прежде, чем Стрельцов успел что-то пообещать. В автоматическом режиме – одним чохом – опустошил магазин, следующий вставил в долю секунды и уже выдавал короткие очереди, одновременно шаг за шагом отходя от того, что секунды назад было Купцом. Фигура падшего оплыла, выстрелы уходили в него, как камни в воду, в месте попадания – быстро зарастающая воронка, и волны расходятся от нее по всему телу. Напоследок, уже на выходе из комнаты, Влад расщедрился на выстрел из подствольного гранатомета.

Антону показалось, что граната взорвалась сантиметрах в трех от него, – несколько секунд он не видел, не слышал и различал только нестерпимый запах гари. Запах не исчез, но к Антону вернулись зрение и слух – вокруг снова были развалины, и отсутствие стула под пятой точкой больно сказалось на копчике Стрельцова. Никаких намеков на кабинет Купца, как и на самого падшего.

– Ты убил его?

– Не думаю. Огневой мощи не хватило. Просто мы закончили переговоры.

– Зачем? Я услышал именно то, что хотел.

– Странно, да? С чего бы это падшим стало так важно выполнить твое желание? Сам Купец уговаривает тебя. Кто ты такой, чтобы стать таким важным? Антон, ты сам понимаешь, что происходит?

– Ты поэтому стрелять начал? От непонимания происходящего? – Стрельцов поднялся, высунулся из окна – вокруг было тихо, чего в Москве не услышать – так это звуков полицейской сирены.

– Все, что тебе могут предложить падшие, – это зло. Сделка с падшими – зло заведомое. Просто сейчас ты еще не знаешь, в чем именно оно заключается… Заодно вот испытал автомат на падшем, давно мечтал.

Антон смотрел на Влада, будто сквозь его кожу просвечивал кто-то другой, совершенно ему незнакомый.

– «Крыло ангела» – это тоже сделка с падшим, может, выбросить? – Ответа Антон не ждал. – У твоего коллеги такой же мачете, как у тебя?

– Джунглевый нож – точно такой. У него еще и автомат есть.

– Возьмем все, но стреляешь ты, – Антон взвесил в руке мачете, прокрутил. Вообще, с ножом так не работают, как-то неправильно выглядело, но чувствовалось, что железо ему по руке.

– Что-то не припомню за тобой тяги к холодному оружию, что ты делаешь?

– Знаешь, Влад, мы с тобой знаем друг друга бог знает сколько, ты помнишь, что я рос в приюте?

– Помню.

– А в каком?

– Не помню.

– Иоаннинский приют. У директора была особая методика работы с трудными подростками. Медитации, восточные единоборства и фехтование.

– Единоборства?

– Да, но с единоборствами у меня никогда хорошо не было. И директор это тоже заметил. Медитации… До последнего времени мне казалось, что это такое безвредное и бесполезное баловство… неважно. А вот фехтование – это у меня отлично получалось. Только клинки были другие, палаш – представляешь себе?

– Типа морской шпаги.

– Двусторонняя заточка, и он тяжелее, шпага – это все-таки больше для красоты. От мачете палаш тоже далеко, но кое-что я смогу.

– Главное, чтобы этого «кое-чего» нам хватило…

Бьют в одну точку, обычно не из-за упорства, а из-за нехватки средств.