Рожденный в сражениях... - Сергей Хорев

«Так. Этому наподдали. И поделом. Дилетантам здесь не место. Теперь надо и наших гениев от машинерии поддержать» — не ерничать, хотя бы про себя. даже на таком совещании, Новиков не мог. Все-таки позднесоветское воспитание сказывалось.

В заключение хочу отметить, что работа КБ товарищей Гинзбурга и Цейца заслуживает всяческого одобрения. Их машины намного превосходят все существующие зарубежные образцы. И самое главное имеют огромный запас на модернизацию и развитие. На этом разрешите закончить.

Новиков сел на свое место с чувством полного удовлетворения. Высказался вполне по теме. И пока ничего конкретного. Ведь не зря его сюда пригласили. Наверное не только для того чтобы он выслушал эти глубокомысленные споры. Должно быть продолжение.

Между тем зале наступила неловкая тишина. Наконец из-за стола поднялся Богданов, признанный авторитет в области организации бронетанковых войск.

— Я, к сожалению, вынужден согласиться с товарищем Новиковым. Это техника во многом даже не сегодняшнего, а вчерашнего дня. Хочется напомнить историю создания Т-19, тем из присутствующих, кто по тем или иным причинам её забыл или просто не хочет вспоминать. Ведь и тогда многие требовали слепо копировать британский «Виккерс». Хорошо, что нашлись умные и преданные своему делу и интересам страны люди. В итоге мы сейчас имеем Т-19, превосходящий 6-и тонный «Виккерс» по всем параметрам. Я глубоко убежден, что британская доктрина создания и использования так называемых «пехотных» и «кавалерийских» танков глубоко ошибочна. Она отрицает значение танков как самостоятельного рода войск. Именно поэтому создаваемые под такую доктрину танки мы должны рассматривать только как образчики инженерного и конструкторского поиска, как информацию к размышлению.

Видимо Фрунзе получил от совещания все что хотел. Все высказались. Позиции определенны. А время дорого.

— Спасибо товарищи. Пора подвести итог.

Фрунзе встал из-за стола и внимательно оглядел присутствовавших на совещании.

— Товарищи, я думаю, что товарищ Новиков замечательно сформулировал требования к настоящей машине поля боя. Считаю необходимым внести их в протокол заседания нашей комиссии как официальные и обязать КБ неукоснительно учитывать их впредь при разработке новых образцов вооружения. На этом совещание закончим. Все свободны. Товарищей Богданова, Новикова и Гинзбурга прошу задержаться.

«Ну вот. Что и требовалось доказать. Все-таки пути начальства, иногда вполне исповедимы. А вот его решения…».

Когда тяжелые створки двери закрылись, Фрунзе провел ладонями по лицу, словно пытаясь смыть накопившуюся усталость.

— Присаживайтесь поближе, товарищи.

Дождался, пока перестанут поскрипывать стулья.

— Так. На совещании специально собранном для решения вопроса государственной важности я не смог получить ни одного конкретного ответа на поставленные вопросы. Почему? За исключением товарища Новикова. Все остальные были извещены о предстоящем заранее и имели достаточно времени на подготовку.

Фрунзе встал из-за стола и неторопливо прошелся по кабинету. Остановился у окна. Зачем-то постучал тихонько по стеклу. Вновь вернулся на свое место, но садиться не стал. Стоял, опершись руками о спинку стула и внимательно, как будто впервые их видел, смотрел на модели танков на своем столе. Наконец поднял глаза. Осмотрел собравшихся.

— Как я понимаю, товарищи по каким-то причинам не хотели высказываться прилюдно. Видимо для этого есть причины. Хорошо. Давайте обсудим проблему в узком кругу. Кто готов? Или мне вас опрашивать поименно?

Наблюдавший за перемещения наркома наравне со всеми, Новиков явно чувствовал себя намного свободнее. Нарком не зря подчеркнул его особое положение. Так почему бы этим положением не воспользоваться? А заодно и товарищей выручить. Вот ведь сидят бедные, чуть пар из ушей не идет от волнения и напряжения.

— Товарищ народный комиссар. Разрешите?

— Товарищ Новиков хочет быть первым? Пожалуйста. — Фрунзе чему-то усмехнулся и, достав папиросу из лежавшей на столе пачки, закурил. — Мы вас слушаем.

Почувствовав ароматный дымок от наркомовской папиросы, Новиков невольно проглотил слюну. Заядлому курильщику, ему уже два часа о затяжке приходилось только мечтать.

— Товарищи. — Первое слово, поневоле вышло хрипловато. Пришлось покашлять, прочищая горло. — Я действительно не готовился к сегодняшнему совещанию. Но по его ходу, у меня сложилось странное впечатление, что и никто из присутствовавших к нему не был готов. Причина, по моему, в том, что товарищи не совсем представляют себе — зачем всё это. И большинство из конструкторов и представителей тяжпрома, воспринимают поставленные перед ними задачи как чисто технические. Я не спорю, полет творческой мысли — это прекрасно. Но возникает один вопрос. Для чего сознаются эти шедевры?

Фрунзе, остановил готовившегося что-то возразить Богданова. Затушил, наконец, папиросу. Явно заинтересованно посмотрел на Новикова.

— Продолжайте, товарищ Новиков.

— Спасибо. Танк — это машина, в первую очередь, предназначенная для войны. Думаю, что с этим никто спорить не будет. Но для войны с кем? Пока у нас, военных, и у конструкторов не будет четкого понимания, для войны с кем мы должны готовиться, невозможно определить и требования к новой боевой машине. Можно рассмотреть это на конкретном примере. Для войны с Японской армией вполне достаточно, по крайней мере в ближайшие пять — семь лет, таких танков как Т-19М2. Сорок миллиметров брони и новое пятидесяти миллиметровое орудие, при правильном применении позволяют решить весь круг возникающих боевых задач. Другое дело, если вероятным противником являются страны бывшей Антанты. Здесь понадобится качественно другая машина. И задачи она должна будет решать другие ив совершенно других условиях. Здесь Т-19, может использоваться только как машина разведки или на вспомогательных направлениях. Почему? Ответ очевиден. К прорыву укрепленной обороны и действиям в условиях высокой насыщенности войск противника артиллерией и противотанковыми средствами он непригоден. Потери будут неоправданно большие. И самое главное. Возможно прямое боестолкновение с массой танков противника, вооруженных именно противотанковыми орудиями. Наиболее полно этому кругу задач отвечает машина товарища Гинзбурга. Но. И очень большое — но. Это не боевая машина. Это танк мирного времени.

— Вы про отсутствие орудия? — Все-таки вклинился Богданов.

— Никак нет. В условиях ведения напряженных боевых действий машины будут ломаться. Они будут получать повреждения от огня противника. И их надо быстро вводить в строй и налаживать их массовое производство. Даже короткого знакомства с представленной машиной мне хватило, чтобы понять — для ремонта этого танка нужны заводские условия. А производство этой машины большими сериями просто невозможно. Конструкция настолько сложна и требует такого количества точных операций, что её производство даже в мирное время превратится в кошмар для любого предприятия.

Фрунзе оторвался от блокнота, в который делал какие-то торопливые заметки. Откинулся на спинку стула.