Запредельное удовольствие - Алексей Макеев

– Та-ак, – протянул директор, и выражение его лица изменилось, стало жестким. Он откинулся на высокую спинку дорогого кресла, посмотрел сначала на Крячко, потом на сидевшего напротив Гурова и решил разговаривать именно с Гуровым. – Значит, господин Курвихин пожелал идти иным путем, да?

Гуров мысленно почесал в затылке. А хрен его знает, куда и каким путем собирался идти Курвихин. Знать бы вообще, о чем речь! Надо идти напролом, лавировать тут опасно.

– Господин Курвихин, – ответил он, – вовсе не желает идти другим путем. Он хочет, чтобы все было к обоюдному удовольствию. И без проблем.

Лицо Ратманова смягчилось, а в глазах мелькнуло даже какое-то облегчение.

– Итак, – продолжал идти напролом Лев, вдохновленный первым успехом. – Если можно, еще раз ваше предложение. Чтобы мы не пользовались сведениями из вторых рук, коль скоро проблему решать нам. Вы же хотите, чтобы все было хорошо?

– Пусть Полинка отдаст документы, – сказал Ратманов. – Что я еще могу сказать вам нового? Я что-то не пойму, кто вы и почему не приехал сам Курвихин?

– Поверьте, Курвихин не сможет приехать. Я вас не обманываю. И проблему решать нам двоим. Это я вам заявляю от чистого сердца. Как на исповеди.

– Ладно, допустим. Где документы?

– Видимо, у Полинки, – пожал плечами Гуров.

Применительно к этой ситуации, он мог назвать только одну Полинку – дочь Курвихина. Какие-то документы, видимо, важные. И, видимо, дочь Курвихина замешана в этом деле. Вот это ситуация! И как выпутываться? Интуиция подсказывала сыщику, что торопиться не стоит. Не время вытаскивать удостоверение и объявлять свой официальный статус. В деле наконец проявился определенный мотив.

– Вот пусть она и возвращает то, что взяла. Мне уже плевать, по чьей указке она это сделала, кто ей велел или заплатил. Но если она не вернет документы, скандал будет большой, и я даже не знаю, кого он еще захлестнет. Это не только моя проблема, и пусть Сергей Владимирович ее решает. Или вы, если он вас прислал. Кстати, зачем он вас прислал?

– Вы, Глеб Александрович, вполне резонно заметили, что проблема гораздо шире, чем может показаться, – вставая, сказал Гуров. – А мы как раз и есть специалисты по решению такого рода проблем. Мы их решаем профессионально, и у нас огромный опыт, поверьте.

– Да я, собственно, и не сомневаюсь, – не очень уверенно ответил Ратманов.

Гуров почувствовал, что сейчас снова начнутся неудобные вопросы, и решил, что на этом этапе пора откланяться и удалиться.

– Вот и правильно, – заявил он. – Нас искать не нужно, пытаться связаться с Курвихиным тоже не стоит, я бы не рекомендовал. Я рекомендовал бы вам ждать результатов нашей работы. Мы с вами обязательно свяжемся. Сами свяжемся.

– Как хоть называть-то вас, как я по телефону пойму, что это вы звоните? Визиток у вас нет?

– Не надо визиток, – покачал головой Гуров уже от двери. – Меня зовут Лев Иванович. Этого достаточно. Ваши телефоны, домашний адрес мы знаем, поэтому свяжемся в любой момент. До свидания.

Крячко деликатно и немного театрально распахнул перед Гуровым дверь, пропустил его мимо себя, потом улыбнулся Ратманову и вышел спиной вперед, как будто опасался выстрела в спину. Этот штрих Станислав добавил специально. По опыту знал, как действуют на нервы оппонентов такие мелочи. Они начинают теряться в догадках, а кто же, собственно, к ним приходил? Какого рода «решальщики» проблем? А когда человек путается в догадках, он невольно начинает нервничать и совершать ошибки.

В кабинете майора Шалова сразу стало тихо, когда вошли двое полковников из министерства. Гурова и Крячко в МУРе хорошо знали. Знали по рассказам опытных оперативников, знали многие и лично, потому что с МУРом Гуров и Крячко работали давно и часто. Вскочившие с мест офицеры вопросительно посмотрели на Шалова.

– Пока все свободны, – кивнул майор. – Можете покурить.

Зашаркали ноги, задвигались стулья, и кабинет быстро опустел. Гуров уселся на стул, почесал бровь, еще раз формулируя в голове то, что сейчас собирался озвучить.

– Значит, так, Глеб Сергеевич, появилась очень интересная информация, и нам с вами нужно очень быстро отработать новую версию. Мы только что общались инкогнито с хозяином карьера «Давыдовский» господином Ратмановым.

– В том смысле, что он не знает, кто именно к нему приходил?

– Да, именно, – недовольно кивнул Гуров. – Ситуация такова, и причина нахождения визитки Ратманова в бумажнике Курвихина видится следующей. По полученным от самого Ратманова сведениям, дочь Курвихина Полина взяла у Ратманова какие-то документы, которые он очень хочет вернуть и которые могут вызвать некий гипотетический скандал в неких кругах. Так он, по крайней мере, выразился. О смерти Курвихина он пока не знает, но тут иллюзий строить не стоит. Узнать он может в любую минуту, и вся наша игра может слиться в канализацию в тот же миг. Поэтому надо спешить.

– Да, слушаю, – придвинув к себе лист бумаги, взялся за авторучку Шалов.

– Станислав Васильевич вплотную займется Ратмановым, изучением его бизнеса, его жизни, досуга и всего остального. Дашь ему в помощь Вадика Борисова и организуешь максимально быстрое получение информации из различных официальных источников: адресные службы, сотовые операторы, электронные базы ГИБДД и вообще ГУВД Москвы, и тому подобное. А я у тебя заберу Сашу Малкина и займусь Полиной Курвихиной и всей их семейкой. У тебя какие-то наметки уже есть по этой девахе?

– Есть немного, Лев Иванович, – кивнул майор. – Из всего того, что мы получили на семью убитого Курвихина, следует, что подозревать жену и дочь в его смерти или хотя бы причастности к его смерти оснований нет. Предварительно, конечно. Мать – типичная домоседка. Я бы затворницей ее не назвал, но дама ведет себя степенно. А вот у дочери жизнь безалаберная, сплошные увеселения. Спит, она, я так понимаю, часов до двенадцати. Потом выползает из дома, зависает в том или ином кафе, встречается с подругами, обмениваясь вчерашними впечатлениями, а к вечеру опять исчезает в каком-нибудь ночном клубе. И на следующий день все повторяется снова.

– Только кафе и клубы меняются?

– Нет, примерная география сохраняется. Если кафе, то это либо «Кофе. Шоколад», либо «Чудесница», либо «Милая леди». Все зависит от того, с кем из подруг она встречается. У тех тоже свои вкусы и пристрастия. А любимых клубов у нее два – «Иллюминатор» и «Анжелика».

– И как она проводит время в клубах?

– Бесится, как и все, – пожал плечами Шалов. – До потери пульса не пьет, в употреблении наркотиков не замечена. С парнями часто уезжает. Не берусь судить, ее ли снимают, она ли снимает парней. Но с шушерой она не общается, в основном «золотая» молодежь, молодые предприниматели. Одним словом, разгульный образ жизни, тлетворное влияние Запада, как говорилось в одном моем любимом фильме.

– М-да, – задумчиво кивнул Гуров, – я помню. «Бриллиантовая рука». Элементы сладкой жизни, тлетворное влияние Запада. Ладно, займемся этой девочкой… И где твой Малкин?