Война империй. Тайная история борьбы Англии против России - Андрей Медведев

Сто пятьдесят лет спустя, в 90-е годы 20 века, те же газеты будут писать о том, что Англии надо поддержать создание на Кавказе государства Ичкерия с Джохаром Дудаевым во главе и свободолюбивые чеченцы имеют право воевать с кошмарной имперской Россией. А Евросоюз обещал ввести санкции против России, если она не прекратит немедленно войну на Кавказе. Тогда же, в 1837 году, в английском парламенте консерваторы заявляли, что Россия не имеет права владеть Кавказом, а свобода торговли в Черном море должна быть обеспечена через присутствие британского военного флота в регионе. Многие и правда всерьез полагали, что дело не в политике, не в желании вытеснить русских с Кавказа, а в торговых интересах Британии. О том, какая была обстановка в Британии, можно судить по этому письму русского посла в Лондоне Поццо-ди-Борго канцлеру Нессельроде от февраля 1837 года.

«Сегодня утром в газетах появились корреспонденции г-на Уркарта — константинопольского любимого агента короля и лорда Пальмерстона (глава МИД Великобритании. — Прим. авт.). Посылаю Вам “Times” и “Morning Chronicle”, в них помещены два письма, написанные, хотя в разных выражениях, но в одном духе. Их главная цель возбудить общественное мнение против нас и уколоть тщеславие и самолюбие нации и правительства. Они направлены против лорда Понсонби (британский посол в Турции. — Прим. авт.), который удалил от себя этого негодяя (Уркарта), и против лорда Дюрэма, хотя последний в них не назван. Какие раздоры и какой скандал в английском посольстве в Константинополе! Интриган низкого пошиба послан для контроля над послом, при котором он состоит, а также и над английским представителем в Петербурге! Прочтите эти письма в вышеупомянутых журналах, и вы будете удивлены. Они появились в печати не без злого умысла, в них порицаются осторожность и бдительность, проявленные при этих событиях, которые изображены так превратно и так подло, что они неизбежно произведут очень дурное впечатление и ими воспользуются, как средством и как аргументами все те, которые хотят нарушить мир»[116].

Русско-британские отношения, конечно же, резко охладели. Пальмерстон категорически отказался принять русские объяснения, он, как и парламентарии, заявлял, что у России нет никаких прав на Кавказ. Действия русских властей в британской прессе назывались грубым произволом, попранием норм, и снова и снова призывали к войне.

Николай I, надо отдать ему должное, реагировал на британскую истерику с железной выдержкой, хотя говорят, что на сообщения из Лондона о реакции Пальмерстона император заметил: «Это война! Страшная война!» Но на донесении посла о разговоре с Пальмерстоном император лично сделал пометку с требованием передать британскому послу, что «…я ни в чем не изменю моего образа действия; что останусь хладнокровным, что я буду защищать наши права во что бы то ни стало». Он приказал привести в состояние повышенной боевой готовности армию и флот, непосредственно Черноморской группировке поставили задачу перебросить русский десант на Босфор и атаковать Константинополь в течение суток после получения распоряжения. И как по мановению волшебной палочки, в Лондоне вдруг стали затихать разговоры о военном вмешательстве в русские дела на Кавказе. Нет, конечно, истерика разом не прекратилась, но градус заявлений сильно упал, как, впрочем, происходит каждый раз, когда Запад видит русскую решимость воевать. Одно дело — дразнить русского медведя и даже пугать, другое дело — вывести его из себя окончательно. Эту разницу в Лондоне понимали уже тогда. Но вот провокации на Черном море не прекратились. Джон Белл, а это был, безусловно, человек отчаянный и дерзкий, настоящий авантюрист, в апреле 1837-го отправился в Трапезунд, где нанял турецкую фелюгу и купил груз пороха на сумму в 5 тысяч пиастров, чтобы летом плыть в Черкесию. О чем тут же узнала русская разведка.

«1837 г. июня 1. — Предписание Тифлисского военного губернатора Грузинскому гражданскому губернатору о недопущении в Грузию английского агента, намеревавшегося пробраться к горцам, № 457.

Г. военный министр от 30 прошлого апреля № 163 сообщил г. главноуправляющему в Грузии, что до сведения государя императора дошло, что бывший на захваченной крейсерами нашими шхуне Vixen купец Бель отправляется вновь в сопровождении двух лиц из Константинополя в Требизонд, дабы оттуда пробраться морем или сухим путем к горским народам, и что он снабжен от английского посла в Константинополе паспортом в Черное море. Таковое новое покушение сего лица на проезд к горским народам должно неоспоримо скрывать неблагонамеренные замыслы, а потому его императорскому величеству угодно, чтобы приняты были самые строгие меры к наблюдению за его действиями и к воспрепятствованию ему в исполнении враждебных его предположений.

Вследствие чего бар. Григорий Владимирович Розен и предписал генерал-майорам кн. Бебутову, Горихвостову и Эспехо, а равно полковнику Фрейнду принять деятельные меры для преграждения англичанам сим всякой возможности проникнуть к горцам и вообще в наши пределы, если же они скрытным образом проберутся куда-либо через границу, то, открыв их, подвергнуть полному шестинедельному строгому карантинному очищению и тогда же с нарочным донести ему.

Извещая ваше сиятельство о таковом распоряжении его высокопревосходительства, сообщенном мне в предписании его от 20 прошлого мая с № 61, покорнейше прошу вас именем барона Григория Владимировича (Розен) иметь строгое с вашей стороны наблюдение, чтобы упомянутые иностранцы в случае тайного прохода их через границу не скрывались где-либо в Грузии. Генерал-лейтенант Брайко»[117].

Перехватить английских агентов не удалось, их на самом деле на Кавказ прибыло сразу двое. Первый — это собственно Джон Белл, второй — Джеймс Лонгворт — дипломат и журналист, он тоже был участником авантюры со шхуной «Виксен». Это именно он писал статью в газету «Morning Chronicle», на которую потом ссылались русские газеты и дипломаты, в ней были, в частности, такие слова: «Шхуна “Виксен”… отплыла из Константинополя с инструкцией прорвать… блокаду, установленную Россией у берегов Черкесии… Груз судна состоит главным образом из пороха — статьи, запрещенной русским тарифом, но именно поэтому и тем более это высоко оценивается с точки зрения решительного характера экспедиции, т. к. это дает возможность испытать законность блокады… Прошло лишь 2 года с тех пор, как мистер Давид Уркварт, в то время еще пионер этого дела, стремившийся использовать все средства, которые бы могли способствовать его успеху, пренебрегая всеми трудностями и подвергая себя серьезному риску, проник внутрь интересующей его страны. С тех пор он убежден, что эффективное сопротивление России нужно оказывать именно здесь»[118].

О том, что они оба делали на Кавказе, можно узнать из их собственных воспоминаний. В 1840 году Белл опубликовал свои дневники под названием «Journal of residence in Russia during the years 1837, 1838 and 1839 by James Stanislas Bell» (Дневник путешествия в Россию в 1837, 1838 и 1839 годах), а Лонгворт в том же году издал два тома своих мемуаров под названием «A year among the Circassiens» (Год среди черкесов). Вот что интересно — по Джону Беллу, он провел три года в России, хотя и у черкесов. Где логика, если Лондон не признавал прав России на Кавказ? Белл рассказал, что его поездка к черкесам была подготовлена по инициативе главы МИД Пальмерстона, что английский дипломатический аппарат всячески помогал осуществлению этой авантюры, что лично английский посол в Константинополе лорд Понсонби вел переговоры с князем Сефер-беем — представителем старшин двенадцати кавказских племен.