Второе счастье - Игорь Черемис

знаю. Говорю же — всё сложно. Я пытался сам разобраться, но в итоге оказался в Шахтах и чуть не погубил хорошую девушку.

— Так ты туда?..

— Да, сознательно ехал, — кивнул я. — Гражданин Чикатило в будущем почти звезда… чтоб ему пусто было. Но не смог… я же говорил, что добрый.

— Добрый он… Так что, поедем или будешь упорствовать?

— А я и не упорствую. Просто подумайте, хотите ли вы делиться мною со своим начальством или же оставите для собственного употребления. Не знаю, какие у вас взаимоотношения с Михаилом Сергеевичем, но он мне понравился. Чувствуется в нем… основательность. Где он хоть работает?

— А ты не знаешь? — мне снова удалось его удивить.

— Откуда? — я пожал плечами. — Он не говорил, я не спрашивал.

— Любопытненько… Он управляющий Управления делами Совета министров СССР.

— Ого… солидная конторка. Теперь он мне ещё больше нравится, — притворно восхитился я. — Его тоже можно посвятить, думаю. Помогу, чем могу. Если у вас с ним, конечно, нормальные взаимоотношения.

Кто-то, конечно, должен управлять делами такого ведомства как общесоюзный совет министров. Но у меня про таких управляющих были и другие воспоминания. Так, я хорошо помнил судьбу парочки управделами ЦК КПСС — сразу после путча 1991 года с собой покончили некие Павлов и Кручина. Широкая общественность узнала эти фамилии лишь постфактум, но в массовом сознании эти трагедия с подачи неких «дирижеров» сразу же оказались связаны с «золотом партии». Я в такие совпадения не верил, но допускал, что возможно всё. Сейчас все эти ребята были либо засекречены, либо просто никому не нужны. Например, мне в моих библиотечных изысканиях Кручина с Павловым — и Смиртюков тоже — не попадались, хотя, возможно, их фамилии можно было найти в каких-то больших простынях безликих лауреатов и кавалеров очередных цацек. Списки юбилейных награждений я пропускал, не разглядывая пристально. Я в очередной раз пожалел, что в этом времени нет интернета и что меня в процессе попадания не снабдили компьютером со скаченной википедией.

Но про Кручину я решил пока ничего не говорить.

— Хорошие у нас взаимоотношения… очень хорошие, — задумчиво произнес он. — Мы с ним когда-то… — хотя это не важно… Для собственного, говоришь? А как же коммунизм и мир во всём мире?

— А что с ними? — удивился я. — Без меня никак? Ещё инопланетян пригласите, они точно помогут.

— Инопланетян? — недоуменно переспросил Валентин. — И они тут тоже?..

— Нет, это анекдот, — отмахнулся я. — Но я не буду его рассказывать, за него вы меня точно лет на пять закроете. Так что, будете забирать? Подумайте хорошенько. В вашем офисе я буду говорить только после пыток. А на свободе и на вопросы буду отвечать, но могу и по собственной инициативе что-то рассказать.

Валентин на несколько минут замолчал. Я его не торопил, пусть сам всё продумает и обоснует то, что я обосновать не в силах.

— Например? — наконец спросил он.

Я понял, что победил. Теперь главное было не сесть в лужу.

— Ну… простите, вы в каком чине служите?

— Какое это имеет значение?

— Просто любопытно.

— Подполковник.

— Маловато для вашего возраста, — я посмотрел на него с любопытством. — По службе или так?..

— Должности подходящей нет, — выдал он стандартный ответ.

В общем, или так. Эта проблема действительно существовала, причем не только в кровавой гэбне, но и в её наследнице, российской федеральной службе, а также в полиции и в армии — в общем, везде, где существовала строгая иерархическая структура со званиями. Подполковник не мог стать полковником, пока не займет соответствующую должность, а если такая должность занята, он будет стоять в очереди на повышение. При увольнении Валентину, конечно, сунут в зубы три больших звездочки, но и только.

— Насколько я в курсе, должность можно и придумать, было бы желание, — не знаю, зачем я это сказал — наверняка для него это было больной темой. — Но у меня есть для вас подарок, и если вы им распорядитесь с умом, то можете сразу и генералом стать, если ваше начальство нормальное.

— Генералом? Ты не слишком много на себя берешь?

— В меру, исключительно то, что могу поднять, — улыбнулся я.

— Хм… и что это за подарок? — осторожно спросил он.

— Царский, разумеется, мне на другие размениваться грешновато, — не удержался я.

* * *

Когда я вспомнил про убийство гэбешника на «Выхино», моя память услужливо подкинула историю, которая к тому преступлению относилась боком, но в моём будущем про них обычно вспоминали вместе. В это время КГБ искало ещё одного своего сотрудника, который был сослуживцем того убитого по какому-то секретному управлению, занимающемуся важной спецсвязью. Считалось, что его вместе с женой и детьми тоже убили, но тела спрятали получше — вот и прочесывали оперативники подмосковные леса на предмет страшной находки. Но уже в перестройку выяснилось, что этот пропаданец оказался банальным перебежчиком — американцы вывезли его с семьей чуть ли не в посылке с дипломатической почтой. Фамилию предателя я точно не помнил, но был уверен, что в ведомстве Валентина в курсе, кого они потеряли.

— У вас несколько лет назад пропал сотрудник… фамилию не спрашивайте, что-то связанное с шеей…

— Шея… шея… Шеймов? — удивился Валентин.

— Наверное, — я пожал плечами. — Сложно запоминать имена людей, про которых ты всего лишь что-то читал разок одним глазом от безделья. Так вот, подарок заключается в том, что он жив, вместе с семьей находится в Америке. Он дал какие-то показания о том, как устроена связь вашего комитета, и американцы этим воспользовались… подробностей не знаю, вроде бы шифровки с закрытого канала перехватывают. Ну, вам лучше знать, что там и как.

Пока я это рассказывал, глаза Валентина становились всё больше и больше, и в конце стали круглыми и схожими по размеру с олимпийским рублем.

— Шеймов? — хрипло переспросил он.

— Говорю же — не помню. Но вот вам ещё бонус, чтобы точно генерала дали. Есть некий Гордиевский и некий генерал Поляков… они вроде ваши сотрудники… не знаю, работают сейчас или нет… в общем, только фамилии, никаких подробностей. Но они точно завербованы и сливают всё, до чего могут дотянуться. Кажется, их всё-таки взяли ваши, но позже, через год или два.

После того, как я замолчал, Валентин продолжал смотреть на меня несколько минут. Возможно, он ожидал продолжения, но я и так выдавил из себя всё, что помнил — да и то в Гордиевском не был уверен, я его всегда путал с каким-то завербованным американцами сотрудником КГБ шестидесятых с похожей фамилией[34].

— Хмм, — Валентин откашлялся. — Это всё?