Оперативный псевдоним - Данил Корецкий

Замок открылся, милиционеры зашли внутрь, следом проскользнули парни с носилками. Кондратьев, сделав приглашающий жест, вежливо пропустил Керимова, Ибрагимова и Кулиева, а Гуссейнову заступил дорогу и вошел сам.

Макаров лежал у стены за створкой двери, в темноте его видно не было, но капитан понимал, что будет обнаружен в течение минуты. Обилие людей смутило его: втроем можно перестрелять десяток человек, особенно если начать первыми, но бескровно задержать их вряд ли удастся. Только если испугаются оружия, но сейчас все прут на стволы не задумываясь, пока хоть один не получит пулю... Пожалуй, с этого надо начинать – дать очередь под ноги, кого-то зацепить. Тогда, может, и лягут...

В зал зашли Гуссейнов, Тагиров и еще двое, они сдвигали столики, опрокидывали стулья, но не смотрели по сторонам – их внимание было обращено вперед, в подсобку. Откуда тут столько народа? Непохоже, что это преступники собираются вывозить трупы! Может, кто-то позвонил в милицию и прибыла опергруппа с начальством и понятыми? Плохо, что он ничего не видит...

Рожков тоже ничего не понимал. Он ожидал двух, ну трех, в крайнем случае четверых! А тут целая толпа, не таясь и не скрываясь... Что-то не то!

Луч фонаря обежал подсобку, высвечивая один труп за другим.

– Всем видно? – громко спросил Кондратьев. – А почему тут темно?

– Это я пробку вывинтил, – один из «санитаров» подошел к электрощитку, взобрался на табуретку.

Одновременно во всех помещениях: в кухне, подсобке, зале, – вспыхнул свет. Он проявил оттенки смерти – трупные пятна, застывший на лицах ужас, брызги и потеки крови. Картина стала еще ужаснее. Но рассматривать ее не было времени. Рожков передернул затвор, и характерный металлический лязг больно ударил по нервам двенадцати человек.

– Милиция! Всем лечь! – рявкнул майор, для убедительности поводя стволом, но черный зрачок автоматного дула зацепился за милицейскую форму – незнакомый старший лейтенант спокойно смотрел на начальника УРа.

– Ложись, милиция! – закричал сзади Макаров, тоже дергая затвор, но и девятимиллиметровый глаз «кипариса» наткнулся на коллегу в звании капитана.

С грохотом упал с табуретки «санитар», все остальные сохраняли полное спокойствие и невозмутимость.

– Ни вас, ни нас не предупредили, выходит? – спросил старлей. – Ну и мудаки! Еще не хватало перестреляться!

Именно так должен был реагировать любой милиционер в подобной ситуации.

– Откуда вы? – резко спросил Рожков, не снимая напряженного пальца со спускового крючка. – Фамилия?

Когда менты попадаются в столь сомнительной ситуации, веры им нет.

Разбираться должны другие, официально действующие и всем известные должностные лица – дежурные, начальники, кадровики.

– Мельников, полк ППС. Нас прислали проверить заяву...

Он говорил, как настоящий сотрудник.

– Петров! – не оборачиваясь, крикнул майор. – Ты живой?

– Живой... – отозвался рыжий лейтенант.

– Запроси дежурного по городу. Пусть пришлет машину для разбора.

– Есть, – вяло ответил Петров. Затрещала рация.

– А это кто такие? – продолжал опрос начальник УРа.

– Они и позвонили в город. А сами ждали здесь...

В глазах Мельникова плеснулся страх, и обостренным восприятием Рожков понял, что это ряженый, скорей всего из бывших ментов, знающий основы службы.

– Кто у вас командир?

– Что?

Командир полка недавно сменился: Поляков уехал на учебу, на его место назначили начштаба.

– Командир кто?!

– А-а-а... Поляков...

Рука лжемилиционера выскочила из кармана с крепко зажатым пистолетом, но побеждает тот, кто раньше начал, а Рожков уже давно держал противника на прицеле.

– Та-тах! – оглушительно бухнул сдвоенный выстрел короткой очереди, старлея отбросило назад, на Тагирова, тот тоже охнул – прошедшие навылет пули вошли ему в грудь. Два тела тяжело повалились на пол.

– Охерел?! В своих стреляешь?! – истошно завопил «друг» Рубена в капитанской форме.

У Рожкова помутилось в глазах. Самое трудное: разбираться на месте.

Это потом время расставит все по местам, протоколы допросов, осмотров и акты экспертиз сделают картину ясной. А когда своей рукой застрелил двух человек, и еще непонятно – преступники они или ни в чем не повинные люди, боевой пыл быстро остывает. Автомат дрогнул.

– Бах! – гулко ударило откуда-то снизу. Это «санитар» палил с пола.

Пуля просвистела у носа майора, он шарахнулся назад, но стрелять больше не мог, палец свело судорогой запрета.

– Ложись! – заорал сзади Макаров. «Кипарис» стреканул над головами, Эльяс и Мирза присели. Кондрат лихорадочно щупал в кармане гладкий овал гранаты, но вытащить пока не решался и только свел вместе усики чеки.

– Бах! Бах! – открыв огонь, «санитар» уже не мог остановиться, хотя непонятно было – в кого он целится: шагнувший назад Рожков ушел с линии огня. Второй «санитар» тоже обнажил ствол, но в этот миг на пороге кухни появился растрепанный рыжий парень с бледным лицом, горящими глазами и автоматом наперевес.

– Ложись, гады! – истерически заорал он и вкатил очередь в живот второму «санитару». Тот рухнул рядом с трупом рыжей девчонки, засучил ногами и вытянулся во весь рост. Первый «санитар» выстрелил в очередной раз и промахнулся, в следующую секунду струя свинца достала и его.

– Сдаюсь, не стреляй! – Эльяс рухнул на колени и сложил руки на затылке. Его примеру последовали Али и Мирза.

– Ложись, всех перемочу! – чувствуя, что наступает психологический перелом, зарычал Макаров.

Упал на колени Гуссейн, за ним «капитан», потом еще двое, последним плюхнулся на пол Кондрат. На миг его руки сошлись на уровне живота и тут же разъединились. В левой осталось стальное кольцо с двумя неровными проволочными хвостами.

Макаров перевел дух.

– Вы целы? – крикнул он в глубину чебуречной.

– Целы! – взвинченно ответил Петров. Капитан отметил, что парень ведет себя вполне профессионально: прижавшись к стене, водит стволом из стороны в сторону, контролируя и лежащих без движения, и живых. На нем не было лица, и заметно дрожали руки с автоматом, но это сейчас не играло никакой роли. В проеме двери появился Рожков, заторможенный, как сомнамбула.

– Наручники есть? – спросил он, хотя единственная пара была у него самого. Что-то ударилось о пол и запрыгало по доскам, проскочив у Макарова между ног и закатившись в угол зала. По сравнению с произошедшими событиями это казалось мелочью. Хотя натянутые нервы выделили непонятный факт из окружающей действительности – он требовал объяснения. Неосознаваемая тревога охватила раньше, чем объяснение пришло: слишком быстро бежало время на поле боя. Оглушительно рвануло, полыхнуло огнем, посыпались стекла окон, неведомая сила оторвала капитана от земли и шмякнула о стену. Мир для Макарова перестал существовать, а путь к выходу освободился, и в него бросился тот, кто знал, что это произойдет, – Кондратьев. Следом рванулся Гуссейн. Остальные задержанные были полностью деморализованы и не двинулись с места.