Умри стоя - Артем Мичурин

– Отставить! – рявкнул Глеб, остановившись. – Чтоб я больше не слышал этой ереси!

– Ереси? – переспросил Талос, дыша со свистом. – А что бы ты сделал? А? Бросился бы вплавь? Или отправился бы на поиск ближайших америкосов, чтоб об них убиться во славу Союза?

Глеб, возмущенный подобными речами, испепелял Талоса взглядом, не находя меж тем достойного ответа на поставленный вопрос.

– Сейчас не время и не место, – процедил он наконец, взяв себя в руки. – Мы продолжим этот разговор позже. А теперь прекрати нытье и увеличь темп, если все еще хочешь повидаться с моими ушлыми друзьями.

О приближении к точке эвакуации первым сообщил пахнущий морем воздух, пригоняемый с востока усилившимся ветром. И только спустя пять минут ровный каменистый горизонт вспучился напоминающим скопление грибов ДОТом. Монументальная, несмотря на относительно небольшие размеры, конструкция не имела видимых следов повреждения. Но на черной стене красовалась выведенная красным надпись «ДЕЗАКТИВИРОВАНО».

– Свежая, – тронул Талос поблескивающие влагой буквы.

– Нашли пилота, – выдвинул гипотезу Преклов, – или нашему профессору не подфартило?

– Не верю я этой хуйне, – скептически поморщился Брат.

– Не веришь – проверь, – не поскупился на совет Глеб.

– Нашел дурака. Это у тебя сомнений нет. Вот и пиздуй вперед. А я уж как-нибудь следом подтянусь. Что? – развел Талос руками. – Давай, безупречный. Воодушеви меня личным примером.

Глеб хотел было презрительно сплюнуть, но, вовремя вспомнив о забрале, сумел избежать конфуза.

– Хорошо, – кивнул он, обходя ДОТ. – Держись подальше. Если что, успеешь сдаться.

Высокий скалистый берег резко обрывался и возле самого моря переходил в узкую, занесенную гниющими водорослями полосу земли, по которой от камней до кромки воды тянулись две черно-белые ленты.

– Здесь проход, – нехотя сообщил Глеб идущему позади Талосу.

– Мины? – поинтересовался Преклов, глядя на ощетинившуюся стволами фортификацию.

– Похоже.

– Проход – это заебись, – оценил новость Брат, спускаясь по осыпающимся камням. – Но меня больше интересует, где наш гребаный транспорт!

– Будет тебе и транспорт, – осторожно ступил Глеб на землю, стараясь попадать в оставленные Палачами следы. – Не плачь.

– Попридержал бы ты язык, командир, – огрызнулся Талос.

– А вот и он, – кивнул Глеб в сторону поднимающейся над вспененной водой рубки. – Шевели ногами!

– Знаешь, – продолжил Брат, добравшись до прохода. – Я, пожалуй, попрошу о переводе.

– Твое право, – ответил Глеб, стоя у линии прибоя и наблюдая, как с черного покатого борта субмарины спускается на воду десантный бот.

– Да, так и сделаю. Попрошусь в регулярные…

Громкий хлопок за спиной сменился криком Преклова: «Та-а-алос!!!»

Брат лежал на спине, присыпанный землей, в полутора метрах от образовавшейся воронки. Изорванная осколками левая ступня валялась метрах в трех позади вместе с обломками экзоскелета.

– Что… что случилось? – приподнялся Талос на локтях.

– Не двигайся! – Глеб рывком втащил его в границы прохода.

– Держи! – перекинул Преклов ремень через плечо «Ивана».

– Где моя нога? – с пугающим спокойствием спросил Брат.

– Аптечку! – крикнул Глеб в белеющее лицо за забралом. – Дай свою аптечку!

– Сюда!!! – орал во все горло Преклов, размахивая руками. – У нас тяжелораненый!!!

Десантный бот разбивал дном волны, медленно приближаясь. Слишком медленно…

В лазарете Эль Дескаро стоял полумрак и запах, который ни с чем не спутать. Кисловатый, щекочущий носоглотку купаж антисептиков, хлора и больничных матрасов. Такой же, как в любом лазарете или госпитале от Огненной Земли до Чукотки.

«Есть ли что-то более постоянное в этом мире?» – думал Глеб, сидя рядом с койкой Талоса, пока тот натужно подбирал слова.

– Это, я хотел сказать, – запыхтел он, словно перекатывал языком тяжеленный валун. – Ну… вчера я много чего натрепал. Лишнего. С души воротит. Ты не принимай близко. Стресс там и все такое… Сам понимаешь.

– Я понимаю.

– Правда? Это… это хорошо. А нога… У меня ж все равно экзоскелет будет. Так что побегаю еще. Глядишь, и лучше прежнего, – усмехнулся Брат невесело. – Короче, я тут подумал, ну их на хер, эту общевойсковую шваль. Хочу в группе остаться. Что скажешь?

– Буду рад.

– Спасибо, командир, – протянул Талос раскрытую ладонь.

– Поправляйся, – ответил рукопожатием Глеб. – А мне пора. Майор ждет. – Он вышел из палаты и отправился в кабинет Крайчека.

– Разрешите?

– Проходи, садись, – указал Виктор Крайчек сигарным окурком на стул. – Как спалось после первого серьезного дела? Койка сухая?

– Не знал, что у вас есть чувство юмора, господин майор.

– Какой, к черту, юмор? У меня в группе служил один малый – отличный солдат, – так он после возвращения с первой своей заброски неделю не мог оклематься. Все снилось, что он там, в бою. А повоевать нам пришлось часов семь кряду. И каждую ночь он переживал этот бой заново, во всех подробностях. Запомнил даже, когда мочился. Можно было часы сверять. Пять пятнадцать – Ласло вскакивает и бежит в сортир с мокрыми штанами. – Крайчек откинулся на спинку кресла и выпустил дым в потолок. – Н-да, чудная штука это подсознание.

– Благодарю, с мочеиспусканием у меня все в порядке.

– Славно. В таком случае не вижу причин откладывать наш маленький ритуал. – Майор поднялся и достал из стола уже знакомый футляр с сопроводительными документами. – Так, ага, вот эти, – отложил он в сторону приказ на посмертное награждение. – Ну, с текстом ты уже ознакомлен, так что распишись-ка вот тут и носи гордо. Рассказать, за что получил, сможешь через десять лет, – вручил он орден. – Поздравляю.

– Благодарю, – пожал Глеб протянутую Крайчеком руку.

– Это еще не все, – вытянул тот из кармана другой футляр, узкий и длинный.

– Что там? – не сдержал любопытства Глеб.

– Посмотри.

Под крышкой полированного красного дерева на черном бархате лежали два серебряных черепа и планка в виде тупоконечного меча с выгравированным по клинку «Глен» и римской «III» на гарде.

– Это же…

– Ты произведен в Палачи, солдат, – хлопнул Крайчек Глеба по плечу. – Скажи спасибо профессору Прохнову за ходатайство. Он трех генералов засыпал письмами. Говоря начистоту, ты чуток недобрал по счетчику. Но с учетом значимости вчерашней операции, думаю, заслужил. Кстати, яйцеголовые кипятком от радости ссали, узнав, что к ним летит дохлый Рашер. Будь он живой, даже боюсь представить реакцию очкастых неадекватов. Ну? Мне казалось, эта новость тебя обрадует.