Главбухша - Владислав Романов

- Да.

— Это ведь очень опасная болезнь... А что, если врачи обнаружили у тебя болезнь Гоше и нужна срочная пересадка костного мозга? Это стоит сорок тысяч долларов. У Стаса есть знакомый врач, мы можем все это разыграть предельно серьезно. Ты можешь сама сводить Валерьяна к врачу. Знакомых, у кого он может одолжить такую крупную сумму, у него ведь нет?

— Не знаю, но думаю, что нет.

— Вот и проверим твоего дядюшку. Что для него дороже: собственное сумасбродство или жизнь племянницы? — Марта усмехнулась.

Юля молчала.

— Я понимаю, что это нехорошо, но Валерьян Адамович первым повел себя самым гнусным образом: использовал тебя, загнал в западню меня, а посему и с нашей стороны такой обман извинителен. Я логично рассуждаю?

— В общем, да.

Марта поднялась, протянула ей руку. Встала и Юля, смущенно улыбнулась, подала свою ладошку.

— Договорились. А врача я попрошу придумать такую болезнь, которой нет ни в каких медицинских справочниках, чтобы Валерьян Адамович не смог затерзать своих знакомых докторов. Он сегодня у тебя появится?

— Наверное.

— Значит, сегодня ты на работе не была, почувствовала себя плохо и пошла к врачу, которого тебе порекомендовала подружка из банка, где ты бываешь:

Ты пошла, тебя сразу же обследовали, сейчас есть такая аппаратура, и картина выявилась не очень приятная. Ты испугалась, позвонила мне и Ровенскому — куда еще звонить, как не в фирму, где работаешь? — и я тебе сказала, что мы со Стасом готовы помочь, но есть ряд условий, которые необходимо обсудить с Валерьяном Адамовичем. Если он согласится, я позвоню ему. Остальное, как говорится, дело техники, — Марта пристально посмотрела на свою помощницу. — Но тут ты, Юленька, должна все разыграть так, чтобы он поверил. Иначе наша пьеска с треском провалится! Но у настоящих драматургов, в отличие от нас, есть, как правило, еще один шанс. Чеховская «Чайка», провалилась в Петербурге, но имела шумный успех в Москве. У нас же второй премьеры не будет.

— Я постараюсь.

Через полчаса приехал Стас. Гриневич готов был забыть про все рекламации и заплатить любую сумму за ту злополучную пленку, что имелась в руках эфэсбэшников, и Марк Григорьевич попросил Ровенского, чтобы тот попросил дядю посодействовать в получении этой записи. Он больше всего боялся жены. Она, по его словам, сумасшедшая. Если узнает, то сама наймет киллеров, и Гриневича угрохают.

— Он на самом деле был перепуган, — усмехнулся Ровенский: — Во всяком случае, я его таким еще не видел.

— Что ж, может быть, это собьет с него спесь, — обронила Марта.

Она пересказала ему план, который они придумали вместе с Юлей. Главбухша намеренно подчеркнула, что «они вместе придумали», дабы показать, что все недоразумения сняты и конфликт исчерпан.

— И нам нужно сегодня же договориться с твоим врачом-приятелем, как его...

— Юрчинский. Сергей.

— Вот, с Сергеем! Съездить к нему с Юлей, пусть он обучит ее нескольким профессиональным словечкам и разъяснит суть этой опасной болезни. Увы, время поджимает.

— Вы думаете, дядюшка клюнет?

— У тебя есть другой вариант?

Ровенский пожал плечами.

— Тогда звони Сергею и договаривайся о встрече! — скомандовала Марта.

— Может, с дядей Сашей посоветоваться?

— Я понимаю, он всю ночь напрягал мозги, только мы этого не чувствуем. А время уходит. Александр Васильевич уже помог нам определить приоритеты, убедил, что надо любым способом переломить моего бывшего муженька. Единственный вариант, который может сработать, на мой взгляд, — это поставить его перед выбором. Юля — ближайшая родственница. Если Валерьян не бросится спасать жизнь племянницы, то, значит, крыша у него точно поехала и тогда придется обращаться к психиатру. Звони Сергею!

Через час они уже сидели в кабинете Юрчинского.

Шапка черных кудрей, большие навыкате глаза, тот час загоревшиеся, едва он увидел двух очаровательных женщин, длинный нос Сирано и крупные губы, наполовину скрытые густыми усами.

«Бабник еще тот», — с ходу определила Марта.

— Сергей Юрьевич Юрчинский, собственной персоной! —отрекомендовался врач, едва они переступили порог его кабинета, и тотчас предложил выпить за знакомство по граммульке спирта с рижским бальзамом. — Хочу сразу же предупредить, что я неотразимо обаятельный и на женщин произвожу неизгладимое впечатление. Но тут уже ничего не поделаешь, — он тяжело вздохнул, словно устал от непрерывного нашествия женщин. — Натура — дура! Так как, ощетинимся с рижским по граммульке?

Все отказались. Земская популярно объяснила, чего они хотят, И Юрчинский быстро назвал страшную болезнь, о которой только что вычитал в одном медицинском журнале. Мало того, написал медицинское заключение, поставил свою подпись и личную печать.

— Пусть дядюшка смело обращается ко мне за справками, а вы непременно звоните и держите меня в курсе! — Он галантно поцеловал Марте и Юле ручки, предлагая звонить и заходить в любое время дня и ночи.

— А вы что, здесь круглосуточно находитесь? — поинтересовалась главбухша.

— Нет, я же дал вам два телефона: рабочий и домашний, — многозначительно проговорил он. — Если меня нет на работе, значит, я дома, а если меня нет дома...

— Значит, вы на работе! — закончила Земская.

— Верно! — обрадовался Юрчинский, со значением пожимая Марте руку и с такой ненасытной жадностью глядя ей в глаза, словно он в первый раз видел женщин после десятилетнего заключения. Такое впечатление почему-то сложилось у Марты.

Стас подвез Юлю к метро.

— Может быть, к дому? — спросил он, взглянув на девушку в зеркальце.

Юля смутилась, пожала плечами. Гендиректор впервые проявлял столь важные знаки внимания, и она не знала, как реагировать. Однако вмешалась Марта:

— Я не против, но это опасно. У Валерьяна Адамовича есть ключ от квартиры, он у нас пенсионер и часто приходит к племяннице пораньше и, поджидая ее, готовит ужин. Можем нарваться на него, дядюшка заметит Юлю в нашей компании, и мы только все испортим. Потому лучше не рисковать... Ну, девочка, весь мир сейчас смотрит на тебя! Ты нас слегка подвела, тебе и выручать. Другого выхода нет.

— Я попробую, — еле слышно пробормотала Юля,выбираясь из машины.

— Я буду дома ждать твоего звонка! — бросила ей вслед Земская. — Звони в любое время!

Моросил дождик, и Марте не хотелось выходить из теплой машины.

Еще вчера Стас попытался бы отговорить ее ехать домой, вместо того чтобы остаться у него. Но сейчас он промолчал, и Марта ощущала странную грусть в душе, словно ее бросили. Словно она все-таки влюбилась, прикипела, собралась за Стаса замуж, а тот взял да и разлюбил. А если б все на самом деле так и было? Ведь Ровенский вьюном крутился, слова красивые разбрасывал, как сети, обольщал долго и упорно. Хорошо хоть ей не двадцать, а то бы поверила. A эта мышка все же пробила клетку, высекла свой сноп победных искр. Молодец, что еще можно сказать. Вот оно, племя младое, незнакомое! Пушкин оказался прав: именно незнакомое.