Дорога мстителя - Алексей Доронин

–Ах вы, курвиметры неоткалиброванные…

Бой был выигран. Пулемёты «Тайфунов» – против горстки мужиков с двустволками и берданками, и только несколько из них были с автоматами. Жители Песочного бежали. Их и на момент приезда гостей в деревню было меньше, чем обычно, а теперь оставшиеся улетучились через подземный ход, который вёл за околицу. Начинался он в сарае, стоявшем на подворье старосты. «Коты» при зачистке случайно обнаружили там открытый люк, сунулись было с погоней, но быстро вернулись. Тёмная сырая нора со множеством боковых ответвлений, из каждого в любую минуту может прилететь пуля. «Благодарю покорно,– ворчал Богодул, вылезая на свет,– мы коты, а не кроты». Но проблемы, как оказалось, были впереди.

Выглядели убитые «партизаны» совсем не как пригласившие наёмников вожди – все худые, кожа да кости, в выцветшем камуфляже. И хотя стреляли они, бойцы первого эшелона, не очень метко, злобы у них было, как у бешеных. Вот тебе и «бараны»! Они бросились в самоубийственную атаку, а когда та захлебнулась, двое из укрытия прикрывали отход остальных и стреляли до конца. На некоторых трупах оказались самодельные «бронежилеты» из толстой плотной ткани, куда были вшиты стальные пластины, но помочь они могли разве только против пистолетных пуль и осколков, а более мощные патроны, не говоря о крупных калибрах, прошивали их насквозь. Даже самый ходовой патрон из «калашей» – 5.45 такая защита не останавливала. Скорее, для идущих на смерть эта защита была психологической. Ни одного «пастуха» подстрелить не удалось. Похоже, их и не было в этой непонятной, нелогичной группе деревенских камикадзе. Отряд потерял одного – рядовой по фамилии Кривошеин, а по кличке Кривой, был убит засевшим в засаде «колхозником», неудачно высунув башку из укрытия. Оборвышей полегло полтора десятка – и это только по найденным телам, остальные смогли отойти, Понятно, что Туз не будет рад. Хотя еще меньше полковник был бы рад, если бы они погибли… они же солдаты – материальный актив, в них вложены, «инвестированы» средства. Но гораздо сильнее он трясся за материальную часть. За «Тайфуны» и «Кактус». Наёмников можно набрать новых, особенно если погибли необученные. А вот техника… за это придётся отвечать перед олигархом. И где взять новую? Патроны всё же делали, в городе было несколько мастерских. Но Александр слышал, что боеприпасы к тяжёлым пулемётам на Острове не производят, а привозят, причём стоят они баснословно дорого в товарном эквиваленте. Использовать их разрешалось только в крайних случаях.

Не послать наёмников в карательный рейд магнат Михайлов не мог. Он бы потерял лицо, а это тоже его актив. Если бы он такое простил «помоечным крысам», над ним весь город бы посмеивался. Теперь же годилась только месть. Причём максимально жестокая. Просто сжечь тут все постройки и уйти… было уже недостаточно.

Ещё какое-то время длилась зачистка. Мирных жителей в деревне теперь официально больше не было. Все, кого поймают, могли рассчитывать в лучшем случае на лёгкую смерть.

Сначала никого не нашли. Конечно, надо было выставить оцепление, но где найдёшь столько бойцов? Да и выцеливать растянувшихся цепью наёмников неподалёку от болот дикарям будет куда легче.

Зато деревня и окрестности, как оказалось, кишели ловушками оборвышей. Все они были расставлены по-дилетантски. Было и несколько нормальных мин, противопехотных. Но их разминировал отрядный сапёр, собаку съевший на таких штуках. Он раньше обезвреживал даже МОНки, поставленные так умело, что, сработав, могли бы направленным взрывом выкосить взвод. Но здесь мин направленного поражения не было.

Минная война не только брала с них дань кровью, но ещё и сильно мотала нервы и сковывала движения. Но они были к этому привычны. Правда, в «договорных» деревнях немного расслаблялись. Но эта деревня уже такой статус потеряла, теперь тут – поле боя.

Поэтому трудно понять, как опытный капрал по фамилии Соловей (и с таким же позывным), попался в простейшую «вьетнамскую» ловушку. Это был лаз в подпол, прикрытый хлипкой фанеркой. Сверху лежал коврик, который словно говорил: «Проходите, только ноги вытирайте». В такую ловушку мог бы попасть только совсем зелёный новобранец.

И ведь он, идущий впереди, проверил этот коврик ногой. Ему показалось, что под ним прочные доски. Пожав плечами, наёмник пошёл дальше… и тут же улетел в подпол, откуда до оставшихся наверху товарищей донеслись жуткие крики. Внизу упавшего ждал страшный сюрприз.

Младший офицер напоролся пахом на острую арматуру. Когда его вытащили, он был ещё в сознании, хотя уже не мог говорить. Ему пытались остановить кровь, хотя медик и смотрел скептически: мол, этому соловью больше не петь. Через пять минут капрал скончался.

Такие пруты и колья нередко ещё и смазывали калом или другой кишащей микробами гадостью. Даже небольшая поверхностная рана от них жутко гноилась, что уж говорить про протыкание брюшной полости, разорванные кишки, уничтоженные половые органы. Все были даже рады, что бедняга умер. И не потому, что не хотели возиться с раненым. Суровые «коты» понимали, что, даже если врачи в городе сделают чудо, человек после такого будет инвалидом – бесполезным, испытывающим вечные мучения. Кто его будет кормить, кому он будет нужен? Каждый понимал, что был бы рад, если б при схожих травмах товарищи пустили ему пулю в голову. Даже если имелись шансы дожить до оказания полноценной помощи.

Но здесь это не понадобилось. Организм не вынес повреждений.

В соседнем доме обезвредили ловушку-самострел, работающую по принципу арбалета. Ещё штук пять таких приспособлений нашлось в самых неожиданных местах. Самострелы, растяжки и тяжёлые грузы, падающие на голову при открывании двери,– этим наёмников было не удивить.

Да и сами оборвыши любили прятаться в тайниках, как какие-нибудь вьетнамцы в Афганистане. Только расслабишься – а он тебя проткнёт ножом из-за стенки или обольёт из водяного пистолета кислотой или щёлочью. Получить такое в глаза так же болезненно, как ожог раскалённой кочергой.

Всё-таки удалось изловить старика лет пятидесяти (по меркам внешних земель это уже развалина!), его приволокли во временный штаб. Была надежда, что удастся добыть хоть какую-то ценную информацию. Ведь тот, кто дожил до старости, не мог быть совсем бесполезным дураком.

«Аэроплан» в бою мало помог, хотя и нарезал круги над посёлком. Конопатый жаловался, что погода плохая, на мониторе ничего не видать. И оптика была «днищенская». Но догнать пленника помог именно он.

–Эй, Живорез! Как там этот сраный говнюк?– проорал Богодул, забарабанив в пыточную комнату, на часах рядом с которой стоял Александр. На Молчуна он не обратил внимания.

Из-за двери доносилось болезненное оханье и приглушённые стоны.

Дверь приоткрылась.

–Молчит, как рыба об асфальт,– сказал Живо-рез, снимая резиновые перчатки. Он был потный и уставший. Пытать людей он умел, но удовольствия в этом не находил.– Кроме того, что оборвышей вокруг много, ничё не сказал. Задолбался я. Не хочешь меня сменить, Дядька?

Он был, как и любой врач, немножко пыточных дел мастером, часто работал подручным у Электрика на допросах. Только сегодня до Саши дошло, что, возможно, Электрика называют так не потому, что он пытает током. А потому, что две молнии было на эмблеме одной преступной организации из прошлого. От таких ассоциаций становилось мерзко. Это называется – угодить в плохую компанию.