Игра титанов - Дмитрий Казаков

Чернокрылые сорвались с места. Еще десять кандальников оказались жестоко перевернуты на спины. Мечи вонзились в плоть, к воплям и стонам добавились новые, зазвучали проклятия. Один из тех, до кого еще не дошла очередь, попытался вскочить, опрокинулся обратно от удара в лицо.

Вихрь вокруг Харугота стал гуще.

Но что странно, он не мешал видеть консула. Руки его танцевали, совершая плавные и в то же время быстрые движения. Лицо было искажено, словно от боли, скатывались по нему огромные капли пота. И висел около носа, прямо в воздухе, крохотный лиловый цветок.

– Что он делает? – шепотом спросил один Чернокрылый другого.

– Откуда я знаю? – ответил тот хриплым от напряжения голосом. – Если бы знал, носил бы не кольчугу, а коричневый балахон…

Тут он ошибался. Даже ученики консула не были посвящены в то, чем сегодня занимается их наставник.

– Следующих! – Приказ громом отдался под потолком, а стены тронного зала качнулись.

По спинам золотых драконов, что стояли по углам тронного возвышения, забегали блики.

– Нет! Нет! Помилуйте! – заорал один из бывших узников.

Вопль перешел в стон, а тот – в неразборчивое бульканье.

На этот раз вихрь остался таким же, каким и был, зато из него выделились еще два поменьше. Они отплыли в стороны от Харугота и замерли подобно толстым колоннам. В каждом стала видна более темная сердцевина, а в ней – совсем тонкая черная полоса.

Консул двигался с трудом, шептал что-то, драгоценные камни на перстнях, украшавших его пальцы, казались тусклыми, будто их посыпали пеплом. Волосы стояли дыбом.

– Следующих! – Это прозвучало как писк, и все, бывшие в тронном зале, поморщились – тонкий звук уколол уши.

Чернокрылые выполнили приказ, мечи их обагрились свежей кровью.

К темным колоннам добавились еще две, разместившиеся чуть позади первых. И между ними забегали туда-сюда темные полоски, будто невидимый и очень быстрый паук начал плести сеть.

– Так это он что, строит? – пробормотал кто-то из гвардейцев. – Но что же это такое будет, а?

Пауза затянулась. Свет, падающий через окна, стал чуть тусклее, сквозь облака на западе проглянуло солнце. Но мгновенно спряталось, будто испугалось того, что увидело в Золотом замке. Темные полоски слились в сплошную завесу, за которой исчез Харугот. Осталось только злое сияние его глаз.

– Следующих! – От громоподобного рева сотрясся весь замок, даже служившая ему опорой скала содрогнулась.

Морские волны с ревом ударились о берег, в городе качнулись многие здания.

Чернокрылые не медлили.

Они хорошо знали, как правитель Безариона карает за неповиновение, и даже просто за нерадивость.

– Тва-ари, вот тва-ари… – прохрипел один из раненых последней партии. – Гнить вам в Великой Бездне вместе с вашим консулом…

– Заткнись, – посоветовал ближайший гвардеец. – Думаешь, нам самим это нравится?

Бывшие узники стонали и скулили, зал полнил аромат грозы. Сооружение из тьмы постепенно уплотнялось, на его стенках появлялись корявые рисунки, но исчезали тут же, так что не удавалось разобрать, что именно на них изображено. В углах сгущались тени, по стенам бродили непонятно откуда взявшиеся отблески. Кровь на полу застывала, из алой становилась темной.

– А теперь – убейте их всех! – Этот приказ заставил Чернокрылых вздрогнуть.

– Чего замерли? Вперед! – рявкнул старший из гвардейцев, и мечи заработали вновь, вонзаясь на этот раз в сердца.

Умирали бывшие узники по-разному. Потерявшие сознание от боли – молча, сошедшие с ума – со смехом. Другие кляли убийц, плевали им в лицо, третьи встречали гибель с облегчением.

А Харугот из Лексгольма, заключенный в скорлупу из Тьмы, впитывал и впитывал их боль. Если бы не Темное Сердце, он бы давно лишился рассудка или погиб. Настолько чудовищное страдание не в силах вынести никто из смертных. Но пока консул держался, и магия вокруг него клубилась и клокотала.

Рос вниз невидимый взгляду фундамент, сверху сходились стропила высоченной крыши.

– Хорошо… – сказал консул, когда прямо перед его лицом с гулом захлопнулись створки исполинских ворот.

Они уходили вверх, к изогнутому козырьку, что напоминал надбровные дуги над тремя глазами. Поверхность ворот, до отвращения похожая на покрытую оспинами кожу, шевелилась и вспучивалась, по ней пробегали и прятались бугры. А в их центре висело кольцо из черного металла.

Будь тут Олен Рендалл, он бы узнал эти ворота.

И в невероятном усилии Харугот принялся умещать построенный единственно силой его мысли храм Тьмы внутрь себя. В первый момент его чуть не вывернуло наизнанку. Показалось, что кожа треснула, а внутренности и кости полезли наружу, словно змеи из логова.

Но потом стало полегче.

Он корчился и хрипел, запихивая эфирное сооружение внутрь тела, воплощая в себе коридор из Алиона за его пределы. Последние капли силы, полученной от тех людей, что погибли в тронном зале, пускал он в дело, и святилище послушно таяло, уменьшалось в размерах.

С ужасом смотрели на происходящее Чернокрылые.

Для них все выглядело так, словно возникшую вокруг Харугота пелену начало мять и корежить. По черным стенам и колоннам побежала рябь, ее сменили настоящие волны. Из них проступила фигура консула, согнувшегося, с вытаращенными глазами и текущей изо рта пеной.

– Помилуй нас… – начал было один из гвардейцев, но не смог вспомнить ни единого бога, что мог бы помочь.

А затем тьма исчезла, остался только правитель Безариона и его дыхание, шумное и прерывистое. Прошло несколько непередаваемо тягучих мгновений, и консул медленно распрямился.

– Вот и все, – сказал он, вытирая с лица непонятно откуда взявшуюся кровь, – теперь мне не нужно то, что разрушил этот выскочка…

И на пол, в кровавую лужу, упали темно-лиловые лепестки.

Придет день, сойдутся в центре мира его владыки. Сеча их будет жуткой, и неисчислимые беды падут на землю. А виной всему будет упавшая с неба звезда, огненная и холодная…

Пророчество Ирга Паршивого. Цантир, 932 год от Падения Небес

Они два дня шли через дикий, нехоженый лес. За компанией путешественников с любопытством наблюдали самые разные звери – крылатые и ползающие, малюсенькие и огромные, но все до единого – странные на вид. Но вот нападать никто не спешил, хотя хищников было много, грациозно-красивых, зубастых и когтистых.

Сапоги топтали мох, траву, с хрустом давили грибы и чавкали по мелким болотам. Вверху качали кронами деревья – великаны и карлики, толстые и очень тонкие, на землю падали иголки и листья.