Dominium Mundi. Спаситель мира - Франсуа Баранже

Когда я в конце концов остановил машину под естественным каменным навесом нашего приюта беглецов, уже давно миновал полдень. Я был настолько измотан, что друзьям пришлось буквально вытаскивать меня из багги. Паскаль хотел немедленно отправить меня спать, но я настоял, что сначала расскажу хотя бы в общих чертах обо всем происшедшем. Мне было необходимо выговориться.

Наш штаб и еще дюжина бесшипников, в тот момент свободных от дел, выслушали мой сжатый рассказ, не скрывая ни своего возбуждения в начале, ни своего ужаса в конце. Едва я закончил, на меня посыпалось множество вопросов, но Паскаль заявил, что на данный момент достаточно и я должен без всяких разговоров отправляться спать.

Когда, опираясь на руку верного друга, я выходил из комнаты, кто-то задумчиво спросил, увидим ли мы еще когда-нибудь двоих солдат, а другой ответил, что они, скорее всего, мертвы. Думаю, что заснул еще до того, как добрался до своей спальни, и Паскалю пришлось нести меня до кровати. И все же помню, что до того, как окончательно провалиться в сон, я все оставшиеся силы вложил в мысль, что Танкред и Льето вернутся. Я был в этом уверен.

И эта уверенность подтвердилась, как только два всадника оказались достаточно близко, чтобы их можно было распознать. Мы тут же отменили тревогу, и множество наших высыпало наружу встречать их.

Увидев, как они вступают под скалистый козырек, я задумался, так ли паршиво выглядел по прибытии я сам. У Льето лицо, конечно, осунулось от усталости, но в остальном он смотрелся более-менее прилично. Зато Танкред находился в плачевном состоянии. Полное впечатление, что его «Вейнер-Ников» побывал под атакующим танком, а сам он выглядел совершенно измученным. Заодно я заметил, что Льето вернулся не на том першероне, на котором уезжал.

Экс-лейтенанту пришлось помочь спешиться, потому что его экзоскелет явно отключился. Он так устал, что сел прямо на землю, не в силах выдерживать вес своих доспехов.

– Альберик! – с трудом выговорил он, увидев меня. – Господи… Какое облегчение, что ты выбрался.

– Для меня тоже, Танкред. Я счастлив, что вы вернулись целыми и невредимыми.

Вмешался Паскаль, весьма трепетно относившийся к своей новой роли няньки.

– А теперь все отправляются спать! У вас такой измотанный вид, что кажется, будто вы сейчас впадете в кому, – заявил он.

Льето хлопнул его по плечу и со смехом ответил:

– Ты прав, но сначала мы должны что-нибудь съесть. Если мы сразу ляжем спать, то в кому, может, и не впадем, но точно помрем от голода еще до того, как проснемся.

Танкред, с трудом выбиравшийся из своего неподвижного экзоскелета, казался сильно озабоченным его повреждениями.

– Как ты думаешь, среди вас найдется специалист, обладающий достаточными познаниями, чтобы починить «Вейнер»? – обратился он ко мне.

– Конечно, – заверил я как можно убедительней. – У нас здесь самая большая концентрация инженеров на Акии Центавра. Еще не хватало, чтобы мы не сумели починить такую примитивную машину.

Танкред без особой уверенности улыбнулся моей шутке. Мы оба прекрасно знали, что ничего примитивного в экзоскелетах нет.

– Может, у нас возникнут проблемы с некоторыми запчастями, – задумчиво признал я, разглядывая разбитый купол забрала. – Но об этом мы подумаем, когда придет время. Пошли перекусим!

Было всего шесть вечера, когда мы все устроились в столовой. И все же на трапезе присутствовало много народа. За время нашего отсутствия над световыми колодцами, освещавшими это помещение, были натянуты широкие тенты, и хитроумная система желобов отводила скапливающуюся на них воду.

Я описал, на сей раз в подробностях, наш поход до самого святилища, а Танкред продолжил, рассказав о своем столкновении с Испепелителем. На присутствующих его повествование произвело сильное впечатление. Как бы мы ни кичились тем, что среди нас сплошь и рядом одни рационалисты, на большинство из наших Испепелитель нагонял ужас с неменьшей силой, чем демоны на верующих.

Так что для нас было ошеломительно представить себе, что сидящий перед нами человек вместо того, чтобы забиться куда угодно в надежде ускользнуть от Испепелителя, преследует его, противостоит ему и даже с ним сражается. Вместе с тем, хотя все знали, что Танкред давно разыскивал этого преступника, а у Льето имелись личные мотивы ненавидеть его, было очевидно, что солдаты также хотели и отомстить за смерть нашего друга, и защитить меня.

Мне кажется, как раз с того момента оба солдата почувствовали, что по-настоящему стали своими среди нас.

Однако самыми важными, разумеется, оказались сведения, собранные нами в святилище.

Бо́льшая часть вопросов крутилась вокруг манипуляций Испепелителя над могилой.

– Вы уверены в том, что видели? – допытывался Пьер Санш. – Например, не могла ли та каменная глыба быть чем-то другим, а не гробом?

– Не знаю, – ответил Льето, приступая ко второй тарелке регидрированной картошки с яичницей из восстановленных яиц, которую ему заранее подали. – Но не представляю, чем бы еще это могло быть. Каменный короб, помещенный в центр здания, которое ради него и возведено, – что это, как не гробница, верно? К тому же размеры соответствуют человеческим, и вдобавок там была крышка, как у любого гроба.

– Размер ни о чем не говорит, – заметил кто-то. – Он мог соответствовать и атамиду.

– Атамиды крупнее нас. Самый маленький воин ростом больше двух метров.

– Воины, да. Но разве нет других каст? Крестьяне, мудрецы…

Льето недоверчиво развел руками:

– Что ты хочешь сказать? Что там могила атамида, а не Христа?

– Именно так я и думаю, – неожиданно вмешался Танкред.

Среди присутствующих возникли некоторые сомнения; Льето с удивлением взглянул на друга.

– Это не первая ложь Ватикана, – пояснил тот. – Мы все согласны в том, что нельзя принимать за истину все, что они говорят. Кроме того, благодаря работе Косола мы знаем, что штаб с самого начала пытается скрыть какую-то важную тайну.

Когда я услышал имя нашего старого товарища, у меня сжалось сердце. Со стыдом должен признаться, что не вспоминал о нем с самой высадки на эту планету. А ведь где-то там, в вышине, в глубинах пространства этот несчастный все еще отбывает нечеловеческую кару, на которую его обрекли. При мысли, что ничего невозможно сделать, чтобы извлечь его оттуда, и ему предстоит еще долгие годы терпеть это чудовищное наказание, я почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота, и испугался, что меня сейчас вывернет всем, что я только что съел. Я вновь сосредоточился на обсуждении.

– И я думаю, что главная тайна заключается в том, – продолжал Танкред, – что Христос никогда не покоился здесь, на этой планете, в этом святилище. Впрочем, так же, как он никогда не покоился на Земле.

– А кто тогда? – воскликнул Санш. – Ради всех дурацких святых, в которых веруют христиане, кто же тогда может быть похоронен здесь, чтобы это так заинтересовало Ватикан?