Блеск жемчуга - Кэтрин Стоун

Было как то странно звонить Тайлеру из Замка. Ив редко звонила по своим делам из места, которое должна была считать своим домом. Замок принадлежал Джеффри, а не ей, и даже в одиночестве она не чувствовала себя здесь комфортно. Иногда ей казалось, что за ней наблюдают, что в общем то соответствовало истине. В любой момент могли появиться повар или горничная. У них было совершенно непонятное расписание, совершенно непредсказуемое, словно Джеффри специально хотел, чтобы она остерегалась, всегда опасалась того, что ее могут услышать или увидеть.

- Я не смогу увидеть тебя сегодня, - сказала она Тайлеру, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно суше. Она отменяла их любовное свидание самым сухим, самым деловым тоном, словно речь шла о деловой встрече или примерке.

- Что случилось, Ив?

- Ничего. У меня насморк, только и всего.

- Тогда предоставь мне возможность позаботиться о тебе. Я приеду за тобой, укутаю тебя, сварю тебе суп…

- Нет, - прервала она поток его слов. И потом более мягко добавила: - Спасибо. Я должна оставаться здесь. Джеффри знает, что я больна, и, вероятно, он позвонит мне. Теперь мне надо идти. Мне кажется, повар идет.

- Я люблю тебя.

- Я… я тоже.

«Нефритовый дворец»

Пятница, 29 октября 1993 г.

Бамбуковые леса и изумрудная строительная сетка, накрывающая Дворец, будут убраны только в начале декабря; только тогда Гонконг убедится, что новый проект Джеймса Дрейка действительно драгоценная жемчужина, а не блестящая подделка.

Но Сэм Каултер знал это уже сейчас. Подобно тому, как он мог представить себе здание еще до того, как был вырыт фундамент, он мог видеть сквозь маскирующую задние зеленую оболочку - и то, что он видел, превосходило даже самые смелые его мечты.

Но что такое были эти мечты и само здание по сравнению с тем, что он увидел, подходя к своему вагончику в конце рабочего дня в эту пятницу: из окошка смотрела на здание его ковбойка в джинсах и сапогах; она сияла от счастья.

Мейлин не слышала, как он вошел, и не почувствовала его, когда он подкрадывался к ней.

- Мы справились, - тихо сказал он, когда оказался у нее за спиной.

Она повернулась и спросила, глядя прямо в его улыбающиеся глаза:

- Вы полагаете?

- Я знаю. А вы?

Хотя выражение счастья еще не исчезло с ее лица, она неопределенно пожала плечами:

- Я не буду уверена в этом, пока не снимут сеть.

- Ну, а я абсолютно уверен уже сейчас. Так что мы можем начать отмечать это событие. - Он посерьезнел и, видя, что ее глаза подбадривают его, нежно отвел с блестящего нефрита наполовину закрывавшую его черную прядь, оторвавшуюся от основной массы волос во время поездки на пароме. - Мне уже давно хотелось сделать это.

- Убрать волосы, закрывающие глаза? - спросила Мейлин, у которой перехватило дыхание от его нежной ласки.

- Прикоснуться к вам, - мягко поправил ее Сэм. И, чтобы еще лучше прояснить ситуацию, поцеловал то место, которое только что закрывал иссиня черный шелк, и когда череда поцелуев привела его туда, куда он откинул эту прядь, он тихо прошептал ей на ухо:

- Поцеловать вас.

- Я тоже давно хотела этого.

И в то время, пока его губы совершали удивительные открытия, странствуя по атласной коже ее шеи, его мозг лихорадочно работал, проводя вычисления: он должен уйти со стройки после десяти, через двадцать пять минут он будет в своем номере в «Ветрах», еще какое то время на душ и переодевание, так что…

- Джейд, пригласите меня к себе, примерно в четверть двенадцатого вечера.

Услышав это, Мейлин вдруг замерла. Сэм посмотрел ей в глаза и увидел в них не только желание, но и тень тревоги.

- Лучше вы пригласите меня к себе, Ковбой.

Это было не в правилах Сэма Каултера - он никогда не приглашал женщин к себе, всегда они приглашали его. При таких обстоятельствах он мог уйти в любое удобное для себя время, задолго до того, как начинали предъявляться претензии на его сердце.

И вот теперь Мейлин требовала, чтобы он изменил основное правило игры, чтобы он играл по ее - пока непонятным для него - правилам. Но с ней Сэм не хотел следовать никаким правилам, и вообще это была уже не игра.

- О'кэй, Джейд, - тихо ответил он. - Буду ждать вас.

Мейлин могла бы до бесконечности колебаться в выборе того, в чем отправиться на сегодняшнее рандеву, пока ироничный внутренний голос ехидно не напомнил ей: «Какая разница, что на тебе будет? Он ведь интересуется не твоей одеждой. Выбери что нибудь, что легко снять и потом еще легче надеть. Никаких мелких пуговичек, что замедлят твое отступление после того, как все будет кончено. После того, как ты разочаруешь его и нужно будет очень быстро покинуть его номер». - «Но, - прошептало ее сердце, - может быть, я не разочарую его?» - «Пардон? А чем же ты занималась всю жизнь? Ты ведь в сексе не привлекательней куска льда, разве не так?» - «Да, но когда меня коснулся Сэм, мне стало так тепло, так хорошо…» - «Это просто потому, что он такой сексуальный, - вот и еще одна причина для разочарования, когда он узнает о тебе всю правду».

- Я захватила с собой шампанское, - сказала она, когда Сэм открыл дверь своего номера точно в одиннадцать пятнадцать. - Впрочем, я знаю, что вы не любите пить.

Я вообще не пью, - спокойно поправил ее Сэм. Приняв у нее бутылку, он поймал ее взгляд и тихо добавил: - И вам это тоже сегодня ни к чему.

И не успела она еще в это поверить, как Сэм поставил бутылку, освободив обе руки для нее. Сжав ладонями ее голову, он повторил:

- Сегодня ни к чему.

И от прикосновения его рук в ней снова начало разгораться желание, словно прошли не секунды, а часы после их встречи. Это было какое то теплое, удивительно приятное ощущение, родившееся где то глубоко внутри благодаря его ласкам и уже не покидавшее ее.

Сэм целовал ее веки, щеки, виски, все те места, которые обходили вниманием ее прежние любовники. Их привлекали только ее полные губы, а Сэму был нужен каждый миллиметр ее шелковистой кожи. Казалось, он стремится узнать про нее все, словно ему это было не все равно, и более того, словно он хотел сказать ей своей нежностью, что он будет восхищаться всеми открытиями, как бы она ни смущалась от раскрытия ее тайн.

Лед внутри нее куда то исчез, растворился благодаря огню, зажженному его страстью. И все же когда его губы коснулись - впервые - ее губ, она вздрогнула.

- Чего ты боишься? - спросил Сэм, снова заметив страх в ее глазах.

- Ничего. Всего. - Больше всего в эту минуту она боялась потерять этот шанс, может быть, ее последний шанс на то, чтобы понять, что же такое любовь. Возможно, влечение Сэма к ней самой, а не только к ее роскошному телу - просто иллюзия? Она даже была уверена в этом. Но разве она не может притвориться, обмануть себя? Пусть ненадолго, пусть только на то время, пока они танцуют этот изумительный танец, это великолепное па де де?