Другие звезды - Евгений Гуляковский

После происшедшего на базе Неверов был готов поверить во что угодно. Он все еще не прекратил попыток связаться с «Севастополем», когда в радиорубке появился Делони.

Таким он еще ни разу не видел своего командира отрядов безопасности. Бледное лицо, покрытое мелкими бисеринками пота, и сведенные горькой судорогой губы свидетельствовали о том, что запас плохих новостей далеко не исчерпан.

— Ну, говори, что там еще?

— Мы потеряли «Севастополь».

— Это я уже знаю. Такой магнитной бури я не припомню здесь с момента первого приземления.

— Я имею в виду не связь. Мы потеряли корабль.

— Вот как? Успокойся, Грегори, объявится наш «Севастополь». Буря утихнет. Связь восстановится — так уже бывало.

— Я не ребенок, не нужно меня утешать, лучше послушай. Вот здесь у меня копия последней записи в радиожурнале. Та самая вырванная страница, которую ты не смог найти. Она оказалась в бумагах исчезнувшего Петровского. Вместе со всяким хламом. Запись не слишком четкая…

— Ничего. Я разберу.

Взяв листок, Неверов попытался вникнуть в каракули писавшего их, видимо, из последних сил человека, но общий смысл все время ускользал от него. «Вторично вызываю… Шлюпка… Отвечаю, два часа назад… Подтвердите…»

— Шлюпка у них пропала — корабельная шлюпка… И можешь быть уверен, радист «Севастополя» не получил этого сообщения. Грайры об этом позаботились. Когда шлюпка стартовала с базы к кораблю, ею управлял один из новых зомбитов. Из тех самых, на которых нет следов укуса… На корабль она не попала, вернее, попала, но значительно позже, когда у них все было готово.

— Не слишком ли много тебе приходится домысливать? Фактов маловато одна невразумительная радиограмма. Но даже если все так, это еще не говорит о том, что их план удался. На «Севастополе» крепкая команда, этих ребят не одолеет какой-то десяток зомбитов. Я могу поверить, что там был бой, что у них повреждена рация, но с чего ты взял, что мы потеряли корабль?

— А как ты думаешь, почему грайры атаковали базу? Ведь до окончания инкубационного периода их драгоценных яиц еще целых два месяца! Ответ очевиден — им нечего бояться. Они знают, что у нас больше нет корабля. С того самого момента, как только они поняли, какую угрозу представляет для них «Севастополь», их главной целью стало уничтожение корабля. Я установил, что еще задолго до последних событий на складе базы стала пропадать взрывчатка и кое-что из оборудования, нужного для того, чтобы превратить корабельную шлюпку в десантное судно. Видимо, уже тогда они захватили несколько наших ребят и с их помощью беспрепятственно осуществили свой адский план. Направили к «Севастополю» шлюпку со знакомыми людьми, чужих бы они близко к кораблю не подпустили. Что там было дальше — я не знаю. Возможно, они захватили корабль, но скорее всего заложили бомбу и попросту взорвали его. Они ведь не жалеют ни своих, ни наших жизней. Ты ведь помнишь основную их заповедь — интересы Гнезда превыше всего.

— Я помню. И все равно не поверю в эту историю, пока не увижу обломков корабля своими собственными глазами.

— Тогда посмотри на них. Здесь есть достаточно мощная оптика.

— Ты хочешь сказать!..

Неверов почувствовал, как у него перехватило дыхание, и остаток фразы застрял в горле. Наверно, что-то подобное испытывает приговоренный к смерти в момент оглашения приговора. Потому что гибель корабля означала, что всем им уже вынесен такой приговор. С трудом овладев собой, он повторил вопрос:

— Ты хочешь сказать, что уже видел эти обломки?

— На бывшей орбите «Севастополя» вокруг планеты вращается большой рой метеоритов.

— Насколько большой?

— Ну, я не знаю, сосчитать и взвесить эти обломки вряд ли удастся.

— Это могла быть шлюпка грайров.

— Могла. Но «Севастополя» нет на стационарной орбите. Ни в оптике, ни на радарах. В девять тридцать дежурный наблюдатель зафиксировал в этой части горизонта непонятную световую вспышку. Спустя три часа после исчезновения шлюпки… Я лишь сопоставил все данные. Свел их вместе.

— Ты кому-нибудь говорил об этом?

— Нет. Но какое это имеет значение?

— Имеет. После всего происшедшего наша единственная надежда — акванты. Мы найдем их, если они до сих пор не объявились. Если понадобится, вездеход можно переоборудовать в подводную лодку.

— Без огневой поддержки вездехода база не продержится и нескольких часов.

— С вездеходом этот срок продлится не намного. Если ты прав и «Севастополь» действительно захвачен или уничтожен, они навалятся на нас всей своей мощью. Скорее всего эта атака была простой разведкой.

— Наш отъезд будет выглядеть как бегство…

— Согласен. Но иногда приходится принимать и такие решения. Это приказ, и он не подлежит обсуждению. Мы вылетаем через полчаса. Сейчас я составлю список оборудования, которое ты должен будешь, не привлекая к себе излишнего внимания, сложить в грузовой отсек вездехода.

— Нам не удастся провернуть это незаметно…

— Знаю. Поэтому известие о гибели корабля должно оставаться в тайне.

— Не нравится мне все это, капитан!

— Думаешь, мне это нравится?! У тебя есть другое предложение? Нет ничего глупее, чем всем вместе красиво погибнуть на этой базе. Контакт с аквантами дает хотя бы надежду известить Землю о том, что здесь творится, и продолжить борьбу с нашими врагами.

— Каким образом?

— Этого я и сам пока не знаю. Но узнаю. Не сомневайся. И тогда придет час расплаты и за базу, и за гибель наших товарищей, и за десятки безымянных кораблей, нашедших здесь свою могилу.

Часы и дни текли незаметно, складываясь друг с другом и поглощая в своем течении негромкое урчание моря, следы на песке, огромные глаза Козявки, шелуху последних плодов…

Руки Элайн огрубели, одежда изорвалась, и сквозь прорехи проглядывало до черноты загоревшее тело. Нечесаные волосы, как ни странно, не уродовали ее по-прежнему прекрасное лицо, а в глазах появилась новая, несвойственная раньше уверенность в себе.

Самым странным в ее робинзонаде было, пожалуй, то, что она не чувствовала себя несчастной. Она попала на этот остров совершенно не подготовленной к тому, что ее здесь ждало. У нее не было даже иголки, чтобы заштопать одежду, и тем не менее несчастной она себя не чувствовала. Возможно, основная причина была в том, что ей приходилось заботиться о чужом малыше, который с каждым днем проявлял все большую привязанность к ней. И еще одно. Она знала… Что-то приближалось к ней, с каждым новым проведенным здесь днем «некто» становился все ближе…

Стоны, по ночам доносящиеся с моря, казались ей теперь громче и ближе. Она слышала совсем рядом со своей пещеркой шлепанье огромных лап, а утром находила следы… Кто-то искал ее, и по ночам, сквозь сон, она чувствовала, как этот «некто» зовет ее к себе, в темную прохладную глубину моря. И она знала, что когда кончится последний питьевой плод, а вместе с ним и последняя надежда на помощь далекого мира, в котором она жила тысячи лет назад, она ответит на этот зов…