Записки из арабской тюрьмы - Дмитрий Правдин

Я им объяснил, как мог, да они уже успокоились, говорят, вернули все и ладно, будем теперь телефоны при себе держать, а деньги в сейфе на ресепшене. На том и распрощались, на дорожку посоветовал им на такси ехать, только долларами не рассчитываться, пусть до отеля довезет, там, на ресепшене, поменяют на динары и в динарах отдадут, обычно в любой конец города за пять динаров уехать можно. А доллары отдадут, а у них меньше 10 не было, таксист обязательно скажет, что сдачи нет. Все хотят туриста облапошить, таксисты не исключение.

Телефон у меня к этому времени зарядился, я спросил у полицая, где симку купить можно, а оказалось, что в этом районе до утра нигде не купишь, может, и соврал специально, мстил за то, что жопу его со стула оторвал и заставил туристкам помочь.

Попросил его телефон, сказал, что денег мало, вижу, гад мстит, но тут что я могу сделать, наверное, с адвокатом ехать надо было.

Часам к 23–00 еще полицаи подтянулись, есть стали и меня угостили, дали жареную курицу и фасоль с острым перцем, смотрят, как я по-арабски хлебом ем, говорят, молодец, как мы ешь. Спросил, есть ли поблизости гостиница, переночевать надо. Имеются, говорят, но дорогие больно. Может, где в кабинете можно на топчане поспать? Гогочут, не положено! Ладно, думаю, здесь до утра в дежурке перекантуюсь, а утром в столицу все равно отвезут, а деньги сэкономлю, на билет до дому.

Сел в углу на стуле, ноги на чемодан положил и заснуть попытался. После полуночи начали задержанных приводить. Первыми трех девок доставили, в коротких юбках, в футболках без лифчиков, губы яркой помадой накрашены. Две страшные и толстые, а третья ничего, на училку младших классов похожа. Перегаром от них разит за километр, вот тебе и арабские девушки!

Но это не девушки оказались. Та, которая на училку похожа, стала вдруг молодому полицаю подмигивать и рот так эротично языком облизывать, он со стула вдруг соскочил и в морду ей кулаком двинул. Девка как тряпочная на пол слетела, а полицай давай ее сапогами пинать, и все, я заметил, по сиськам, да по животу больше старался попасть. Бьет и орет: «Энти, кахба! Энти, кахба! (Ты, проститутка!)».

Да бьет, как принято в полиции Туниса, основательно минут так 10 пинал ее, взмок весь, подустал. А девка молчит, только постанывает в такт ударам, видно, опытная, знает, будет орать — еще дольше бить будут. По полу лужицей кровь растеклась из разбитого носа и губы.

Тут полицай про меня вспомнил, я ж вроде как иностранец, негоже при мне собственных сограждан дубасить, да еще женского полу. Понял шуртый свою ошибку, пошли, говорит, на ночлег тебя определю. Я взял чемодан и пошел за ним, боковым зрением отметил: еще компашку пьяную человек в пять привели, тоже, наверное, бить будут.

Привел он меня в КПЗ, вот, говорит, можешь здесь переночевать, отдельную тебе камеру выделим. Раз ты человек свободный, то, конечно, не имеем права тебя больше сажать, но у нас другого ничего нет, если не нравится, то вон иди, во дворе сиди, только там ни лавочки, ни стульев нет, а в дежурке больше нельзя. Ну хорошо, можно и в камеру, лишь бы лежать на чем было.

Пришел надзиратель, который принимал меня год назад. Он сразу узнал меня, не каждый день русские к нему попадались, а по правде сказать, за все тридцать лет, что он тут служит, я первый был. Звали его Абас, угостил меня кофе, удивился, что по-арабски стал говорить. Потрепались с ним о том о сем, но тут задержанных стали приводить, и он отвел меня в камеру на ночлег.

По странному стечению обстоятельств я попал именно в ту камеру, откуда практически год назад началась моя тюремная жизнь. Ничего не изменилось, та же циновка, те же одеяла, только сколько же людей перебывало здесь за этот срок?

Я когда зашел в тюрьму, мне присвоили номер 5546, с ним и фотографировали в анфас и профиль, а когда уходил, то видел, в канцелярии дела новые начинались на 8000. Почти три тысячи человек за год тюрьму проходят, а в КПЗ интересно сколько?

Нашел свои «палочки», что прочертил, дни считая, эх, невдомек мне тогда было, какой срок тюремный ожидал впереди? А может, и к лучшему? Меньше знаешь — крепче спишь. Так, вспоминая события годичной давности, незаметно уснул.

Проснулся, когда солнце уже приближалось к зениту, напротив, во дворе, формировали последние партии для отправки в суд и прокуратуру. Я умылся, почистил зубы и стал ждать. Вскоре за мной пришли, я попросился сходить купить сим-карту, сопровождающий полицай сказал, что ему некогда, приобрету уже в столице. Повезли меня в обычном тунисском автозаке, где, кроме меня, еще было четверо. Двое уроженцев столицы, отбыв срок в Суссе, ехали теперь домой, попутно, как и я. Двое других переводились в тюрьму г. Туниса и сидели, скованные наручниками.

Не успели отъехать и двух километров, как эти уроды закурили. Вентилятор не работал, я сел поближе к кабине, там имелись небольшие щели, сквозь которые попадал свежий воздух.

Ехали около двух часов, трясло так, что порой казалось, находимся на отбойном молотке, а не в кузове автозака. В натуральном смысле кишки вымотали. Эти придурки накурили так, что дышать нечем стало, плюс потрясло хорошо в дороге, и давай они блевать дружно, прямо на пол. Ко всему прочему, добавился еще запах блевотины.

Ничего из окружающей природы рассмотреть не удалось, только кусок шоссе через щель. Доехали до главной тюрьмы республики, перед входом местных выпустили, а я вместе с «близнецами» поехал дальше.

Вышли из кузова, всего качает и мутит. Стоим посреди плаца, вокруг зарешеченные здания, одноэтажное, два двухэтажных, одно трехэтажное, больше не видно, завели вовнутрь. Пол такой, как в «Месадине-1», стены вот грязные, прокопченные, сложены из желтого камня, не мудрено, тюрьме почитай лет 500 будет, тут еще пираты срок отбывали.

Меня в угол посадили на лавку, а «сиамцев» передавали местным полицаям, тут какая-то заминка вышла с документами, что-то не срослось. Пока они возились, два шныря каких-то местных подошли, отдай, говорят, туфли и бритвы показывают, мол, порежем, если не отдашь. А у меня нож в чемодане был перочинный, «выкидничок» китайский, у нас его в каждом киоске за сто рублей купить можно, лежал, чтоб колбаску порезать, хлебушек. Он за подкладку засунут был, поэтому и не заметили во время шмонов, и когда на складе лежал, тоже не стырили. Ну, в общем, я его накануне в карман положил, да так и остался. Меня ж как вольного человека не обыскивали, и нож был, и мобильник, правда, без симки.

Ну вот, эти недоделки рожи страшные корчат, гримасничают, бритвы демонстрируют и шипят злобно так: «Атынь ботани! (Отдай туфли!)». Показывают, иди, мол, сюда за угол, там такой уступочек небольшой, с метр, наверное, за него заходишь и с поста не видно становится. Я с ними за угол зашел, а один мне тапочки рваные сует, а взамен туфли просит.

Я сделал вил, что хочу снять туфли, а сам ножичек из кармана извлек, на кнопочку нажал, лезвие бац! Выскочило! Острием к кадыку уродца, что ближе стоял, поднес и страшным таким голосом говорю, кидайте, мол, бритвы, а то проткну трахею. Те испугались, не ожидали «выкидничок», лезвия скинули, я их ногой в щелку и замел. А теперь, говорю, катитесь, чтоб вас близко не видел, а увижу — «Асвуру салиб тэмбраху! (На жопах ваших кресты нарисую!)». Ну, козлы эти дали стрекача, а я на лавочку вернулся.