Трельяж с видом на море. Свет надежды - Вера Чиркова

И под этими деревьями точно так же, как раньше на картине, на старом широком пеньке сидел облачённый в простую белую рубаху Астандис.

Рассудок жреца протестующе вопил, что это обман, такого просто не может быть, но какая-то его часть уже испуганно приводила примеры различных чудес, а изучившие до тонкостей эту картину глаза подтверждали, это воистину он, великий святой, покровитель этого мира.

Это его мудрые, вечно молодые зелёные глаза строго смотрят в зал из-под белых бровей с изящно очерченного, божественно красивого лица, обрамлённого спадающими на плечи белоснежными волосами. И ученики в светлых простых одеждах, сидящие и полулежавшие на траве вокруг него, тоже легко узнаваемы. Как и принятые Астандисом в обитель девы, плетущие чуть поодаль пышные венки из васильков и ромашек. Все они были так же живы, как в момент, когда художник торопливо чертил на холстах эскизы предстоящей картины, и занимались своими немудрёными делами, тихо переговаривались, передавали друг другу свитки и книги, с хрустом грызли яблоки.

А на полу зала совершенно беспорядочно, порознь и группами сидели зачарованно следившие за происходящим по ту сторону рамы жрецы, и, судя по их количеству, Итхам был далеко не первым, узнавшим невероятную новость.

– Как долго они собираются, – вздохнул Астандис, – у меня не так много времени. Поторопи их, Станард.

Один из сидевших поодаль учеников отложил свиток, встал, подошёл к краю картины и спокойно шагнул в зал. Взялся за цепочку священного серебряного колокола, сзывающего обитателей храма в ритуальный зал, и трижды прозвонил. А потом подошёл к сидящим на полу жрецам и, безошибочно выбрав самых младших служителей, указал им пальцем на дверь.

– Идите и быстро приведите сюда остальных. Всех, до единого.

И ещё не замер под высокими сводами отзвук его уверенного голоса, а служки уже дружной толпой торопливо ринулись за дверь, спеша исполнить поручение.

– Пока они собираются, я хочу пояснить, зачем вызвал вас в этот зал, – благодушно сообщил Астандис, но у многих начали дрожать колени.

Знать бы загодя… что однажды он действительно может вернуться, как обещал, уходя, разве осмелились бы они хоть в мыслях преступить его заветы?!

– Я хочу проверить… – оглядев служителей, неторопливо продолжил святой, – верно ли вы понимаете мои слова, точно ли исполняете наказ защищать и лечить страждущих, кормить голодных и привечать обездоленных? Но я не стану оскорблять проверкой тех, кто сам знает за собой вину и не считает себя достойным службы в этом храме. Я просто поставлю в этом зале две двери. В одну могут выйти все, кто не готов к испытанию и хочет заняться другим делом. А в другую я сам отправлю тех, кто не сможет примерить мою рубаху. Настоящую… а не ту, которая лежит в том сундуке последние пятьдесят зим.

С этими словами он сдёрнул с плеч рубаху и бросил бродившему по залу ученику. Тот ловко поймал белоснежную ткань, бережно встряхнул и повесил на высокую спинку стоящего под окнами кресла для верховного жреца. А потом оглянулся на две арки, возникшие по разные стороны от картины.

Одна была сплетена из колючих еловых и терновых ветвей, из каких плели поминальные венки преступникам, вторая походила на потемневшую от времени раму обычной двери.

Лостигос сглотнул тягучую слюну и шагнул к этой второй двери, о том, чтобы пройти испытание истинным одеянием Астандиса, он не смел и мечтать. И хотя не очень-то верил, будто сумеет пройти простую дверь, отказать себе в последней надежде не мог.

– Подожди, пока все соберутся, – остановил его голос ученика, но жрец не стал его слушать, в несколько прыжков достиг заветного выхода и прыгнул туда, как в пропасть.

А обнаружив, что стоит на прежнем месте, взрыкнул от разочарования и привычно схватился за висевшие на груди амулеты. Неужели не сможет помочь ни одна из самых мощных, неоднократно проверенных в деле вещиц?!

Увы, пальцы не нащупали на груди ни одной, даже самой тонкой цепочки или шнура. Жрец нахмурился и опустил взгляд, не доверяя ощущениям собственных рук. И похолодел, начиная осознавать истину. Проклятый святой заранее знал все его мысли и действительно был всемогущ. Только этим можно объяснить исчезновение неброской на вид, но очень удобной одежды и обуви, сработанных лучшими умельцами храмовых мастерских. Вместе с драгоценным платком и всеми амулетами, кольцами и браслетами. Как и появление давно забытого жрецом простого походного костюма, в котором Лостигос много лет назад вошёл в двери храма молодым и пронырливым служкой.

В зале застыла мёртвая тишина, нарушаемая лишь лёгкими шагами ученика да осторожной поступью входящих в зал служителей. Все они мгновенно замечали стоящую посреди зала знакомую фигуру верховного жреца в непривычно простой дорожной одежде, без единого знака власти, и, осознав значимость момента, на цыпочках расходились в стороны и устраивались среди присутствующих.

Через несколько минут начали возвращаться посланцы, приводившие последних, самых осторожных жрецов, а потом рядом с Лостигосом возникло несколько его доверенных помощников, считавших себя сообразительнее других. Все они забыли где-то белые ритуальные одеяния, но не забыли набить карманы и кошели самым ценным из своего имущества. Хотя верховный жрец был убеждён: самое ценное у них, точно так же, как и у него, припрятано очень далеко… вот только вряд ли это неизвестно вернувшемуся с проверкой Астандису.

– Остальные на задании, – преданно глядя в глаза ученика святого, доложил подлый Итхам, – верховный жрец в проповеди пообещал амулеты и исцеления тем, кто сообщит о пособниках распутных морян.

– С каких это пор мои последователи присвоили себе право судить и карать жителей моего мира? – нахмурился Астандис, и в его глазах сверкнули зелёные молнии. – В каком из заветов они рассмотрели такие слова?! Я строил дом для больных и бедных, для сирот и старцев, для невинных дев, ищущих укрытия, и призывал сюда тех, кто желает помогать им! А моряны – несчастные женщины народа, который по моему разрешению нашёл в этом мире приют! Станард, начинай испытание!

– Разреши мне позвать моих друзей, твоих преданных учеников, – вежливо склонил голову Станард, – тогда мы справимся намного быстрее.

– Зови, – подумав, согласился Астандис и невесело предупредил: – Но помните… вернуться сюда сейчас вы не сможете. Останетесь в храме, пока не исправите все ошибки сидящих перед тобой служителей. Не желаю, чтобы по их вине погибло доброе дело.

– Мы готовы, учитель, – твёрдо заявил ученик и негромко позвал: – Дэконс, Костинас, Ливастаэр, Ярослава, Инделирри, Лийлеза, Линелия, Майяна, Юнгеола, Адистанна, Энтарос, Беркониз, Летарль, Гром.

– Вы, пятнадцать моих верных учеников, пришедших ко мне из разных земель и разных миров, становитесь отныне верховным советом моего храма, – величественно и опечаленно объявил Астандис, когда вереница мужчин и девушек, одетых в светлые штаны и туники, в сопровождении огромного смоляно-чёрного зверя шагнула за край рамы, – и вам я вместе со своей силой и своим благословением вручаю его судьбу. Выполняйте мои заветы и сурово наказывайте тех, кто попытается их исказить или помешать вам. А теперь приступайте к испытанию.