Их любовник - Татьяна Богатырева

— Скажи мне только одно, Пеппе, как твоей сестре. Ты любишь эту девочку? Я же вижу, как ты на нее смотришь… она чем-то похожа на Тину… ну, Пеппе?

— Люблю, — твердо сказал Джузеппе, отвернувшись от Селии и глянув в глаза Клаудии.

Клау прерывисто вздохнула, даже глаза увлажнились. Еще бы. Дон Джузеппе — профи! Дал представление для всех сразу и для каждого по отдельности. Сенатор, елы.

— Ну так иди, скажи это девочке, пока она не сбежала от тебя, старого идиота.

Поднявшись, дон Джузеппе подошел к Клау, поднял ее со стула, взяв за руки.

— Я люблю тебя, Клаудина. Выходи за меня замуж, — да так уверенно и проникновенно, словно уже развелся с пятой женой. Кобель.

Ну, если бы Клау была деревом, возможно, она бы устояла. Хотя нет, вряд ли. Даже дерево бы прослезилось и кинулось старому манипулятору на шею. И плевать, что ему уже за шестьдесят, детей он делает только так, и вообще, импозантный мужчина. Обязательно в следующем романе возьму его прообразом какого-нибудь пройдошистого персонажа. Сенатор Прохвост.

— Джузеппе, — негромко окликнул его Кей, когда дон с Клау закончили целоваться.

Дон обернулся, а Кей кинул ему что-то… коробочку черного бархата, ага. Я разглядела, когда дон ее поймал. Коротко и благодарно улыбнулся, открыл и преподнес Клау кольцо. Была бы я урожденной леди (или стервой по призванию), непременно бы определила и количество карат в бриллианте, и торговую марку. А так я просто поняла, что бриллиант — большой, и что Клау растрогана до глубины беременной души. Вон, какие слезы, крупнее брюлика.

Почти как у меня. От восторга. Все же Кей — манипулятор двухсотого левела, не чета всяким там сенаторам. Вон даже колечко для помолвки дона и Клау предусмотрел. Мой Кей.

И мой Бонни. Его дон Джузеппе оставил напоследок. Финальным аккордом.

Усадив теперь уже свою невесту, подошел к Бонни. Тот встал навстречу. Не то чтобы с радостью, но минимум с уважением. Режиссер режиссера и все такое.

— Прости старого дурака, Бенито.

Несколько мгновений помолчав, надо ж выдержать правильную паузу (режиссер чертов!), Бонни шагнул к нему и обнял.

— Сукин ты сын, — шепнул сенатору тихо, так что слышали максимум мы с Кеем, ну и сам дон Джузеппе, разумеется.

— От дуба не жди оливок, — так же тихо парировал Джузеппе.

— Ладно, черт с тобой. И не вздумай обижать Клау, кобель ты блудливый.

— Только не Клаудину, — пообещал дон Джузеппе, и я ему поверила.

А семейство дружно захлопало в ладоши и захлюпало носами.

— Браво, браво! — подала голос и я, утерев скупую слезу салфеточкой. — Синьора Селия, а чем это так вкусно пахнет с кухни? Апельсиновым?

На этих словах два черненьких чумазеньких чертенка, которые прыгали и вопили от радости, что им показали бесплатное кино, почему-то притихли и юркнули под стол, куда-то в район ног мамы с папой.

— Ма!.. Что, еще и пирог? Я же в дверь не пролезу! — Джульетта похлопала себя по старательно выпяченному тощему животику.

— Бегом, ленивая девчонка! — велела ей синьора Селия.

А Кей принялся разливать по бокалам домашнее вино из большущей оплетенной бутыли.

В общем, тут можно было бы написать красивое слово «конец кина», но разве ж можно не поделиться еще одной сбывшейся мечтой? Пусть не моей, пусть сбывшейся не совсем так, как мечталось, плевать. Счастье, оно такое счастье…

Так что я пишу:

Оставайтесь с нами, продолжение следует.

Где-то неподалеку от Палермо, месяц спустя

Роза

Бонни мы встретились в Палермо, прямо в аэропорту. Мы прилетели из Мехико, где у Кея были очередные дела бизнеса, а у меня — презентация «Бенито», только что переведенного на испанский. А Бонни — из ЛА, прямиком со съемок «Морского феникса». Название, конечно, аховое, но Фил сказал — намного лучше для кино, чем «Загробная жизнь дона Антонио». Ему виднее. Главное, из Бонни получается изумительный Тоньо де ла Вега, я уже видела несколько отснятых сцен. Сам процесс съемок тоже, целую неделю провела с ним в ЛА, и послезавтра вместе полетим в Испанию, сначала на еще одну презентацию «Бенито», в Мадриде, а потом натурные съемки в Малаге, и снова в ЛА, уже вместе с Кеем, а после Нового Года в Москву, на премьеру «Дракулы».

В общем, пока нам удается хотя бы частично совмещать поездки, слава Филу Штоссу и секретарю Кея, святым людям.

Но речь не о них, а о семейном торжестве. Молниеносный развод сенатора Кастельеро с супругой — по взаимному согласию, без скандалов и с астрономической суммой откупных — наделал много шуму. Но еще больше — его помолвка с синьориной Клаудией Паппини. Слава богу, о ее беременности пресса еще не прознала, хотя скрыть, что Клау еще до знакомства с Бонни работала с Джузеппе, не удалось. Впрочем, и не стоило этого делать. Иногда честность — лучшая политика.

Джузеппе отлично повернул ситуацию в свою пользу, Бонни подыграл, да еще так кстати оказались съемки фильма! Удобный повод для Клау «осознать, что она не склонна к кочевой жизни, а предпочитает жить в родной Италии, с серьезным и ответственным мужчиной». Короче, сенатор не только не потерял свой пост, но и завоевал любовь юных дев, падких на романтику, и старых кобелей, падких на юных дев. И все это — для блага семьи, кто бы сомневался.

Я понятия не имела, как отреагирует на нас Клаудиа. С большой семейной встречи месяц назад она уехала одна, не пожелав разговаривать ни с Бонни, ни со мной или Кеем. И все благие намерения Бонни пообщаться с ней на следующий день, после визита к отцу в больницу, пропали втуне. Рано утром он получил «письмо счастья» от Фила: завтра начинаются съемки фильма, контракт подписан, чтобы вечером в самолет до ЛА! Так что за завтраком в кругу семьи мы еще и уговаривали обормота, что предложениями от Люка не разбрасываются. Люк и так позвал его во второй раз, несмотря на то, что от предыдущего фильма Бонни отказался в пользу Эсмеральдо. Согласился Бонни только когда Кей пообещал отпустить меня в ЛА на недельку, а там и прилететь самому. Хотя как по мне, стоило сказать «как хочешь, любимый» и посмотреть, как Бонни станет бегать по потолку, пытаясь объять необъятное. Роль у Люка же! Новый опыт! Он еще никогда не снимался в главной роли в серьезном фильме, полсотни клипов и шоу вообще не в счет!

Гений. На всю голову двинутый гений. Все равно бы через час-другой побежал бы в ЛА, позабыв все свои страдания на тему «как же я снова буду один, совсем один».

Совсем один он был максимум две недели, и времени у него в те две недели было — упасть, уснуть в падении, проснуться — и бегом на съемочную площадку. Не знаю, как они с Люком не поубивали друг друга. Каждый вечер чуть не дрались, «обсуждая» отснятое и следующие сцены. Все же два режиссера, пусть один из них и называется хореографом — это полный конец обеда. Я знаю, видела.