Сглаз - Томас Олд Хьювелт

Крики и звуки ударов огласили Блэк Спринг: они даже перелетели через долину и понеслись вдоль реки. Молекулы воздуха заплясали в неистовом танце.

В то утро можно было приложить ухо к железному скелету моста Бер Маунтин и услышать эхо – еле заметную вибрацию, подобную трепету крыльев бабочки.

Но никто не узнал о том, что творилось в Блэк Спринг.

Люди сидели в автомобилях, застрявших в пробке по пути в Хайленд и Пикскилл, и слушали радиостанции Ньюбурга и Пафкипси.

Они таращились в экраны айфонов, пили кофе и доставали из бумажных пакетов горячие бейглы, купленные в ресторанчиках быстрого питания.

Америка просыпалась. Доброе утро, Америка.

Когда палач взмахнул плетью, чтобы нанести восьмой удар, по толпе внезапно пробежала тревожная дрожь.

Горожане принялись тыкать куда-то пальцами. Раздался шепот.

– Катерина… ведьма…

– Она здесь…

Катерина ван Вайлер материализовалась на балконе «Пойнт Ту Пойнт». Возможно, то была коллективная галлюцинация или какое-то злое чудо, но народ обомлел, поскольку глаза ведьмы были открыты.

Она поглядывала на обитателей Блэк Спринг, как пастух, взирающий на свое стадо…

И она смеялась.

В мгновение ока видение исчезло: и теперь на балконе стояла Катерина в своем неизменном обличье – с зашитыми веками и ртом.

Но ее появление, конечно, не было случайностью.

И вдруг горожане осознали с непоколебимой уверенностью, что ведьма сама все это и подстроила. Именно Катерина пробудила в них самое худшее, исполняя некий дьявольский план. Иначе как бы они, столь праведные люди, могли по своей воле оказаться замешанными в дикарском, бесчестном и аморальном деянии?

Понимание породило в них животный ужас – и толпа начала в панике разбегаться в разные стороны. Люди спотыкались и топтали упавших. На некоторое время на перекрестке воцарился ад.

Зрители толкались, желая убраться от эшафота подальше, а вскоре суматоха добралась и до соседних улочек.

Колтон Мэзерс не сумел остановить свою обезумевшую паству.

А палач, похоже, ни о чем не догадывался. Он закончил избиение Бурака и Джастина. Парни повисли на цепях, корчась от боли, их спины побагровели, джинсы залило кровью. Мальчишки уронили головы, будто на картине страстей Христовых. Нимало не колеблясь, палач продолжил хлестать Джейдона Хольста – тот потерял сознание и лишь слегка вздрагивал с каждым ударом, будто марионетка.

Когда палач наконец опустил плеть, церковные колокола смолкли. Те, кто не сбежал, побрели прочь, снедаемые стыдом и унынием. Наверняка сейчас многие из них предпочли бы провалиться сквозь землю. Некоторые смотрели на Катерину, делая знаки, отвращающие дурной глаз, но большинство не поднимало головы.

Прочь отсюда. Прочь! Никто не произнес ни единого слова. И еще они плакали. Им хотелось побыстрее стереть происшедшее из памяти – причем навсегда.

Придя домой, никто из горожан не заговорил о том, что он видел.

Охранники забрались на эшафот, чтобы снять оттуда искалеченных парней. Их понесли на носилках, лицом вниз, погрузили в фургон и отвезли к доктору Стэнтону, врачу общей практики, чтобы тот оказал им надлежащую помощь. Эшафот сломали, и деревянные доски отправили в дробильную машину. Затем за дело взялись дворники. Катерину укрыли тентом, а барьеры на шоссе двести девяносто три сняли.

К девяти часам утра в городе не осталось никаких следов того, ради чего почти три тысячи человек собрались на перекрестке, откуда они потом дружно бежали, объятые страхом.

В Блэк Спринг наступил новый день.

Ноябрь тянулся слишком долго. Он уподобился незваному гостю, которого просто терпели, – и когда третий месяц осени прошел, горожане почувствовали несказанное облегчение.

Первого декабря Тайлер чуть-чуть расслабился. Он с трудом сдавал экзамены, но, к счастью, нехватка знаний оказалась не настолько фатальной, как он предполагал. Правда, с испанским возникли проблемы. За весенний семестр надо будет подтянуть все хвосты, чтобы достойно закончить учебный год.

Как и остальные жители Блэк Спринг, после пятнадцатого ноября Тайлер отчаянно старался вернуться к нормальной жизни. Понемногу, шаг за шагом.

Он пытался избавиться от чувства вины. Постепенно ему это удалось более-менее. Но напряжение в отношениях между родителями до сих пор не угасло. Наверное, неправильно винить себя в том, что он переложил на отца груз ответственности за свои тайны, однако Тайлер понимал, что сделанного не воротишь – и никакие рассуждения тут не помогут.

Мэтта мучили кошмарные сны. Однажды Джослин призналась Тайлеру, что Мэтт обмочился в постели. Тайлер искренне жалел младшего брата.

Пятнадцатого ноября он помог Мэтту навести порядок в конюшне и причесать гривы Паладина и Нуалы. Хотя они оба помалкивали, оба парня оценили редкий момент единения.

Вскоре Тайлер спросил Мэтта, нельзя ли воспользоваться его ноутбуком, чтобы погуглить кое-что для домашней работы. Открыв браузер «Сафари» на компьютере Мэтта, он увидел в закладках ссылку на сайт гомосексуальной порнографии. Прикусив губу, Тайлер притворился, что ничего не заметил, и вдруг понял, насколько он любит своего родного брата.

Это поразило его до глубины души.

Через неделю к ним зашел Роберт Грим, чтобы вернуть Макбук и айфон. Грим отвел Тайлера в сторонку и многозначительно на него посмотрел.

– Тайлер, если ты опять примешься за старое, я сразу это пойму. Ясно, парень?

Тайлер густо покраснел и принялся буравить взглядом пол. Неужели Грим знает? Конечно, он в курсе, иначе и быть не может. По крайней мере, у него серьезные подозрения. Вероятно, нашел адрес сайта в карантине. Тогда почему Грим еще ничего не сделал?

Лишь когда Тайлер лег в кровать, он сообразил, что к чему. Если бы наружу выплыла информация о сайте, то заскорузлые консерваторы из Совета попросту бы запретили доступ в интернет населению Блэк Спринг.

Грим, каким бы фриком он ни казался, не хотел, чтобы Блэк Спринг превратился в плохую копию Северной Кореи. Тайлер уснул с улыбкой на лице и на следующее утро понял, что его совесть стала немного чище.

Настал очередной декабрьский день. Вернувшись из школы, Тайлер посмотрел на пустое место, где раньше стояла корзина Флетчера. Он вспомнил о смерти пса. О кошмаре в лесу и о побивании камнями. Удивился, вновь почувствовав себя виноватым.

Спустя время некоторые раны заживут быстрее, чем другие, но еле заметный шрам останется навсегда, подумал Тайлер.

Четвертого декабря, в день рождения Джослин, стояла ненастная погода. Дом, в котором царило напряжение, теперь дарил ощущение тепла и уюта. Грантов навестили Вандермееры с пирогом. Приехала Лори, и на сей раз ей разрешили переночевать. Тайлер смастерил коллаж из семейных фото, где был и Флетчер. Мэтт прочел превосходные стихи, от которых Джослин хохотала до слез. Когда она подошла к камину и стала открывать подарки, то поманила к себе сыновей.