Мужей много не бывает - Адель Паркс

Белла

— Я не был уверен, что ты появишься, — говорит Стиви. Я пожимаю плечами:

— Я тоже.

Но в действительности я не уверена, был ли у меня выбор. Всю ночь я пролежала без сна, тратя всю оставшуюся у меня энергию на то, чтобы, не дай бог, не коснуться Фила. Я смертельно боялась, что прикосновение перейдет в объятие, объятие — в поцелуй… а что потом? Поймет ли он, что я целовалась с другим мужчиной? Конечно нет. Это невозможно. Невероятно. И в то же время почему-то правдоподобно. Убийственная мысль. Я не хочу причинять Филу боль. И никогда не хотела. Я всегда старалась этого избежать. Не обижать и не терять Фила — вот мои приоритеты.

— Ты уже завтракала? — спрашивает Стиви. Он обводит взглядом фойе. — Можем съесть по пирожному в кафе или пойти в какую-нибудь закусочную.

Я отрицательно качаю головой:

— Я пока не хочу есть. — И кроме того, я не собираюсь торчать поблизости от отеля, где на нас могут наткнуться Фил или Лаура. Я не испытываю подсознательной тяги к смерти.

— Я тоже. Что мы тогда будем делать?

— Кое-что интересное. Пойдем.

Мы выходим из здания отеля и садимся в поджидающий у дверей лимузин. Я в шутку говорю, что с того момента, как Адриан забрал нас из аэропорта, я начала потихоньку забывать, что на свете существуют и другие способы передвижения, кроме лимузинов. Стиви приятно, что я с похвалой отзываюсь о поездке, которую выиграл, в конце концов, именно он. Я понимаю, что в последнее время не была особенно щедра на пылкие излияния благодарности, но я не в том положении, чтобы с легкостью раздавать комплименты.

Я велю водителю свернуть со Стрипа на запад, на Дезерт-Инн-роуд, а по ней добраться до Индастрил-роуд.

— Куда мы едем? — спрашивает Стиви.

— Подожди, и увидишь. Не все сразу. Не бойся, я не стану затаскивать тебя в гостиницу, где сдаются комнаты на час, или в тату-салон, чтобы огромными буквами наколоть мое имя у тебя на груди.

— Это радует. — Он улыбается и делает вид, что вытирает со лба пот.

Предпринимая попытку начать непринужденный разговор, я взяла легкомысленный тон, но, конечно, не смогла удержать его в рамках приличия, и моя тирада прозвучала игриво и даже в некоторой степени непристойно. Но разве в данных обстоятельствах между мною и Стиви в принципе возможно взаимодействие, хотя бы отдаленно напоминающее легкое и дружеское общение? Во-первых, нам обоим сильно не по душе, что ради этой встречи нам пришлось лишний раз обмануть своих любимых, а во-вторых, лично я трачу все свои душевные силы на борьбу с грязными похотливыми мыслями. Опять.

Мне кажется, надо создать прецедент, запрещающий женам испытывать по отношению к своим мужьям такое же сильное сексуальное влечение, какое я испытываю к Стиви, — это по меньшей мере ненормально. Он облизывает губы, и я чуть не всхлипываю вслух, представляя, как он проводит языком у меня между ног. Он бессознательным движением вытягивает ноги, и я мельком замечаю его щиколотку. При обычных обстоятельствах это не такая уж соблазнительная часть тела, но сейчас мне приходится приложить сверхчеловеческие волевые усилия, чтобы не упасть на четвереньки и не начать покрывать ее поцелуями. И ведь ноги мне не так уж нравятся. Я не из тех женщин, кого хлебом не корми — дай поласкать языком чьи-нибудь стопы. Я всегда считала, что женщины, фантазирующие о минете в салоне лимузина, либо слегка тронутые, либо начисто лишены чувства собственного достоинства. Я не желаю отмечать в сознании тот факт, что сейчас я делаю именно это. Интересно, а его осаждают эротические мысли? Я скашиваю взгляд в сторону и встречаюсь с его улыбкой, но скоро становится ясно, что он думает совсем о другом, — прервав наконец молчание, он заговаривает о моем родном городе, Кёркспи. О Кёркспи я вспоминаю крайне редко.

— Если бы они нас сейчас видели…

— Кто?

— Моя мама, твой отец и братья, знакомые из Кёркспи. — Стиви размышляет вслух. — Как думаешь, что бы они сказали?

— Думаю, они испытали бы сильное потрясение, — резонно отвечаю я. — Для начала, никто из них не в курсе, что мы с тобой не виделись восемь лет. А мои родные считают, что я замужем за Филом. Так что, подозреваю, они были бы слегка удивлены, увидев нас вместе в Лас-Вегасе.

— Да, но если не брать в расчет того, кто что знает… — он улыбается, — и кто за кем замужем. Держу пари, им и в голову никогда не приходило, что копирование Элвиса заведет меня так далеко.

— Да, думаю, не приходило.

— Вот мы и приехали, — улыбаясь, говорю я, когда мы добираемся до места назначения. Я рада закрыть тему Кёркспи. И выйти из лимузина. Несмотря на его просторный салон, я все равно нахожусь слишком близко к Стиви и из-за этого не могу чувствовать себя комфортно. Чтобы без излишних осложнений пережить сегодняшний день, я должна владеть собой, — но я всего лишь человек и не вижу смысла в том, чтобы подвергать себя дополнительному напряжению.

— И где мы? — спрашивает Стиви.

— «Элвис-А-Рама», — гордо говорю я. Стиви должен понимать, что я привезла его в музей Элвиса, чтобы сделать ему приятное.

— Правда? Ух ты! — Стиви улыбается и почти выпрыгивает из лимузина — еще до того, как машина полностью останавливается.

Мы оказываемся первыми посетителями. С моим отношением к Элвису это немного странно, но музей кажется мне интересным — в разумных пределах, конечно. Стиви же пребывает в полном восторге. Разглядывая экспонаты, он буквально истекает слюной, а некоторые предметы даже приводят его в неистовство. Среди экспонатов находится моторная лодка, «кадиллак» старой модели и пианино. Когда смотритель не наблюдает за нами, Стиви с благоговейным видом поглаживает рулевое колесо, трогает дверные ручки и клавиши пианино из слоновой кости. Он нежно гладит эти холодные, неживые объекты, а я стараюсь удержаться от неуместного хихиканья и от ревности к этим проклятым, чертовски везучим клавишам.

Одна из витрин посвящена службе Элвиса в армии: в ней висит его военная форма и лежат письма, адресованные его менеджеру. В другой витрине представлен красивый, с красной окантовкой, костюм для занятий карате. Далее мы видим — и это вполне предсказуемо — несколько сценических костюмов Элвиса, усыпанных фальшивыми бриллиантами, и пару голубых замшевых туфель, застрахованных, как мне известно, на сумму в один миллион долларов. В залах звучит музыка, и, следуя за Стиви мимо бесчисленных стен, от пола до потолка покрытых афишами к фильмам и конвертами от музыкальных пластинок, я тихонько напеваю. Проходит полтора часа — и я уже сыта музеем по горло, но Стиви только еще начинает отдавать дань уважения своему кумиру. Я даже в Лувре столько времени не провела. Устроившись перед установленным в одном из залов видеоэкраном, я погружаюсь в просмотр фильма с поверхностным сюжетом и сомнительными диалогами.

Прождав столько, сколько было в моих силах, я смотрю на часы. Уже почти полдень. Я могу себя поздравить: мне удалось избежать серьезных разговоров со Стиви, падения в его объятия и обсуждения событий вчерашнего вечера, когда я все-таки не устояла и упала в его объятия. Так что пока все хорошо. Вдобавок Фил думает, что я брожу по магазинам, и совершенно не догадывается о том, что я двоемужница, — это, без сомнения, достижение не из малых. Так почему же мне не становится лучше и спокойнее?