Красив. Богат. Женат - Ольга Рузанова

Кирилл, - Юлю чуть не разбудил!

Я тихо смеюсь в шею Арсения. Мой. Мой мужчина, который совсем скоро станет моим мужем. С самого начала, с самой первой встречи знала, что мой.

Я уже поняла, так бывает, когда люди рождены друг для друга. Предначертаны друг другу судьбой.

Это наш случай.

Даша, встав у входа в гостиную, с улыбкой на нас смотрит. Саша тут же встает рядом и обнимает ее со спины.

- Арс, я тут прикинул, - шевелит пальцами Кирилл, - Маринка тебя на выпускной в школу к ребенку в памперсе на коляске повезет.

- У тебя с математикой не лады, Кирюха, - хмыкает он в ответ.

Я, обернувшись к брату, зло суживаю глаза, а потом перевожу взгляд на Сашу. Очень интересно его мнение на этот счет.

- Для детей самый оптимальный возраст, - выдает он, нежно обнимая талию Даши, - еще не старый, но уже состоявшийся.

Мама шепнула, что она беременна третьим ребенком. Так что в этом вопросе Кир от Саши поддержки не дождется.

- Охренеть, - тут же догадывается Кирилл, - вы че тоже?

Даша заметно розовеет и, крутанувшись в объятиях мужа, обнимает его за пояс. Кир застывает с раскрытым ртом.

- Ребят… вы серьезно? – недоверчиво хмыкает Арсений.

- Да, - шепчу в ухо, - срок на две недели меньше, чем у меня.

- Ммм… как интресно… А кто мне заливал про опасности позднего отцовства?..

- Ладно, завязывай, - отмахивается брат, - у меня уже опыт, а ты в этом деле новичок, разрешаю обращаться за советом.

Потом мы идем за стол. Все шумят, мальчишки спорят, кто где будет сидеть, Маша делает селфи с бокалом безалкогольного шампанского, папа с кем-то говорит по телефону, мама наполняет тарелки внуков, а я, положив голову на плечо Арсения, клюю носом.

- Курантов-то хоть дождешься? – поглядывая на меня, зевающую, интересуется Кир.

- Постараюсь, спать очень хочется.

Меня заставляют все же поесть и поучаствовать в церемонии обмена подарками. Больше всего, конечно, достается детям. Братья в несколько заходов заносят их в гостиную. Маме, мне и невесткам традиционно дарят украшения. Потом Саша вручает подарки мужчинам.

- Арсений, вообще изначально я купил тебе другой подарок, - говорит, протягивая черную продолговатую коробку с логотипом известного бренда, - тонометр и пояс из собачьей шерсти…

- Саша, - тычет в бок его жена, - угомонись.

- Но ты подумал и решил оставить их себе, - смеется Арс.

Мама, глядя на меня, легко качает головой, дескать, устроили детский сад. Папа прикрывает глаза ладонью.

- Я подумал, что эти вещи у тебя давно уже есть, - проговаривает Саша под взрыв всеобщего хохота, - и решил подарить тебе этот спортивный набор.

- Ладно, Сань, - вступает Кир, - я тут прикинул, вы с Арсом на выпускной к детям вместе в памперсах поедите.

- И, кстати, пояс из собачьей шерсти я подарила тебе на 23 февраля. Тебе понравился, помнишь? – вставляет Даша.

- Ладно, - поднимает он руки в обезоруживающем жесте, - ваша взяла.

До полуночи я все-таки держусь, но сразу после Курантов мы с Арсением поднимаемся в мою спальню.

- Не обращай на них внимания, они еще долго не успокоятся, - шепчу тихо, устраиваясь на его груди.

- Я не обращаю… они смирились, малыш.

- Угу… папа сегодня сказал, что у меня глаза счастливые.

- Это было его основное требование.

БОНУС

Арсений.

Это лютый пздц!

Больше никаких детей! Никогда в жизни я больше не разрешу ей рожать.

- Давай!.. Ну!.. Побольше воздуха!.. - орет акушерка на всю палату, - Тужься! Тужься!.. Еще!.. Еще! Еще сильнее!..

Маришка, вцепившись клещами в мои предплечья, вся красная и мокрая от натуги, рычит сквозь стиснутые зубы.

Я, бл*дь, тужусь вместе с ней. Каждую потугу вместе проходим, и мои силы уже на исходе. Меня трясет от усталости, дичайшего страха и боли за нее.

На*уй детей! Нет! Все! Я не позволю ей еще раз пройти через это!..

- Давай! – командует тетка с руками толщиной с мои ноги, - головка показалась!.. Еще!.. Ну, девочка, давай, роди его!..

И Марина делает это. Полностью отрывает корпус от кресла, принимая сидячее положение, и выталкивает из себя нашего сына.

Все замолкают, и тишину взрывает громкий детский плач.

И вместе с ним меня разрывает, нахрен, изнутри. С мощной отдачей в голову и конечности. Пол под ногами раскачивается, приходится прикрыть глаза.

- Арсений Рустамович, - толкают в плечо и суют в руки холодный металл, - режьте.

Глубокий вдох через нос и продолжительный выдох. Поднимаю веки и вижу, как все присутствующие смотрят на меня с тревогой. Все, кроме сына. Тот, суча ручками и ножками, лежит на груди Маришки.

- Все нормально? Нашатыря дать?..

- Н-нет… нормально…

Трясущейся, как у алкаша с похмелья, рукой перерезаю пуповину, и уже через пару мгновений получаю сверток с моим сыном внутри. Маленький, сморщенный комочек бордового цвета, весь в смазке и крови. Но такой теплый и уютный, что мое сердце, разбухнув, от переизбытка эмоций, выплескивает из себя горячее щемящее чувство, что перекрывает горло и заполняет влагой глаза.

- Брюнетик, - басит огромная акушерка, - отцова порода.

Да. Бл*дь.. не знаю. Не понятно ничего, но пушок волос на голове черный, как у меня.

Сын.

Я готовился и настраивался девять месяцев, а сейчас стою размазанный в кашу. Колотит знатно, и руки трепетно сжимают его, как самое ценное сокровище.

- Давайте, мы его вымоем и в красивую пеленочку завернем, - воркует медсестра, забирая сына.

Я оборачиваюсь на Марину, с ней еще возятся врачи, и ей не до меня.

- Выйдете к родственникам? – деликатно намекают на выход.

- Да…

Иду как пьяный, пошатываясь. Миную тамбур в родильный зал, выхожу в коридор.

Раиса и Герман нервно вышагивают вдоль него, но, заметив меня, резко замирают.

- Ну?..

- Сын.

И дальше меня едва не сбивают с ног. Герман жмет руку и крепко обнимает, Рая, повиснув на шее, плачет и расцеловывает щеки. Я теряюсь малость, никак не могу привыкнуть к столь бурному проявлению родственной привязанности. Что это по-настоящему, и ничего постыдного нет в том, чтобы получать от этого удовольствие.

- Как назовете? – спрашивает Герман, пряча подозрительно блестящие глаза, - решили уже?

- Решили, - киваю, - Германом. Марина предложила, а я не