Вертикаль жизни. Книга 1. Победители и побежденные - Семен Малков

Не в пример частным каморкам остальных, в комнате Валерки было светло и уютно. Закуски не отличались разнообразием, зато выпивки хватало. После полуночи, когда веселая компания устала танцевать и снова уселась за стол, все изрядно захмелели. И тут, кажется, Генка Хохлов отпустил остроту, задевшую самолюбие хозяина. Что тогда произошло!

Друзья не узнали веселого и добродушного Валерку. Он резко поднялся, с грохотом отодвинул от себя тарелки и, глядя налившимися кровью глазами на притихшего Хохлова, срывающимся голосом произнес:

— Да как смеешь ты меня оскорблять? Ты не представляешь… с кем говоришь!

— Да ну! И с кем же я говорю? — только и смог вымолвить опешивший Генка.

— С наследником российского престола! Вот с кем! — с непередаваемым комичным величием произнес маленький, тщедушный Валерка. Он пьяно икнул и это вызвало общий смех, так как никто не принял его слова всерьез.

— Ах, вот как! Вы не верите? Чего же еще ждать от плебеев, — окончательно разъярился Колосов. — А я вам сейчас докажу, что являюсь прямым потомком Екатерины Великой! Графом Бобринским!

С этими словами он бросился к своей тумбочке. Быстро достав старинную шкатулку, бережно вынул и показал, не выпуская из рук, довольно ветхую бумагу.

— Вот — смотрите! Это грамота, подписанная самой императрицей, — с важным видом объяснил Валерка. — А этот документ, — он вынул и показал красиво начерченную схему, заверенную гербовыми печатями, — сохранившаяся родословная нашего семейства. Моя мать — урожденная графиня Бобринская!

— Да успокойся, Валера, мы тебе верим, — серьезно заявил Генка Хохлов и все же не удержался от иронии: — Ваше сиятельство.

На следующий день, протрезвев, Колосов пожалел о своей откровенности и долго извинялся за высокомерную выходку. Однако друзья ему не спустили и с тех пор, обращаясь к нему, величали не иначе, как «вашим сиятельством».

* * *

Долгая сибирская зима сменилась дружной весной и жарким летом. Мать Толи Лыкова, маленькая энергичная женщина, совершенно сельского облика, к этому времени уже купила бревенчатую избушку с большим земельным участком неподалеку от аэропорта, но жить с ними Тёма не захотел.

«Надоело унылое деревенское прозябание, — объяснил он другу. — Подыщу себе что-нибудь в городе».

Исполнить свое желание ему помогло письмо, полученное от отца. В нем Сергей Ильич сообщил сыну, что случайно познакомился с коллегой — страховым врачом, который живет в этом городе и обещал помочь Тёме советом и делом. «У него большая отдельная квартира в самом центре и дочка Вита, студентка мединститута», — писал отец, подчеркнув последние три слова с явным намеком. Внизу был приписан адрес.

Летом отпуск Тёме не полагался, и он занялся поиском угла в городе, не забыв нанести визит новому знакомому отца. Страховой врач и правда жил на центральной улице в одном из стандартных корпусов постройки тридцатых годов. Это был тучный коротышка, тоже, как и Сергей Ильич, бывший фронтовик. Принял он Тёму очень приветливо вместе с женой, маленькой и круглой, как пончик, та сразу обрадовала гостя, что у них в доме есть подходящее жилье.

Однако радость Тёмы померкла, когда явилась их дочь, точная копия отца. Работая в аэропорту и не видя привлекательных девушек, кроме стюардесс и официанток, он ожидал встречи с Витой не без тайной надежды. Но она не оправдалась. Некрасивая коротышка не вызвала у него никакого интереса, хотя чувствовалось, что дочка хозяев добра и хорошо воспитана. А по тому, как вспыхнули ее глаза, Тёма понял, что понравился, и ему стало неловко.

— В нашем доме живет очень хорошая, тихая женщина. Она одна растит дочь и хочет пустить к себе постояльца, так как мало зарабатывает и им не хватает на жизнь. Комната у нее большая, можно отгородить удобное место для ночлега, — подробно проинформировала Тёму мать Виты. — Да и мы будем «под боком». Ну как — устраивает? — вопросительно взглянула она, ожидая ответа.

— Вы не беспокойтесь, мне ведь нужна лишь койка, чтобы переночевать. Мы и в выходные часто работаем, — с ходу согласился Тёма и поспешно добавил: — Если, конечно, хозяйка не заломит большую цену.

— Не должна, — успокоила его мать Виты. — Ей очень нужен жилец, а пустить кого попало не может. У нее дочь — школьница. Мы же тебя ей рекомендуем.

— А когда можно будет познакомиться с ней и посмотреть? — спросил Тёма.

— Хоть сейчас. По-моему, она дома, с дежурства вернулась.

Тёма поднялся с места, но, подумав, снова сел.

— Хотелось бы немного узнать о хозяйке, прежде чем смотреть и вести с ней переговоры, — объяснил он. — Что она за человек? Где работает?

— Разведенка. Муж вроде был военный, — коротко сообщила мать Виты. — Дочери, Любочке, десять лет. Сама Оксана откуда-то с Западной Украины. Работает медсестрой. Живут тихо, никого не беспокоят.

— Так она же замуж может выйти, — обеспокоился Тёма, — и тогда меня сразу вытурит!

— Все, конечно, возможно, — резонно заметила мать Виты, — но не похоже на это. Ходит к ней уже второй год один приятель. Но только днем. Скорей всего семейный. Если бы что-то было серьезное, не искала бы жильца.

Квартира Оксаны Григорьевны оказалась на той же лестничной площадке. Хозяйка понравилась Тёме с первого взгляда. Невысокая и худенькая, она была очень хорошо сложена и одета скромно, но со вкусом. Черты лица были правильными, но не яркими, волосы гладко зачесаны назад. Большие зеленые глаза, казалось, хранили какую-то тайну. На вид ей нельзя было дать и тридцати, но морщины вокруг глаз выдавали возраст.

Назвав вполне приемлемую цену, хозяйка предложила:

— Если пожелаете, я могу готовить и на вас завтрак и ужин. Оплатите это деньгами или продуктами, — добавила она. Тёма понял, что соседка успела сообщить и о посылках, получаемых им из дома.

— Меня это очень даже устроит, — охотно согласился он, — обедаю я на работе, а по выходным — где-нибудь, с друзьями.

Тёма поселился в просторной и уютной комнате вместе с Оксаной Григорьевной и ее дочкой Любой. Так начался новый этап его самостоятельной жизни вдали от Москвы.

* * *

Сибирская осень была недолгой — в октябре лег снег. Тёма встречал зиму во всеоружии: быт у него был вполне налажен. Мама где-то достала и прислала ему подержанную летную куртку на меху, а сам он купил недорого у отставного пилота «английские» унты, отличающиеся от обычных тем, что были сделаны в виде хромовых сапог с верхом из дубленой кожи. Теперь морозы ему были не страшны.

Не прошло и месяца с того дня, как он поселился на новой квартире, как между ним и его хозяйкой возникла любовная связь. Произошло это просто и по инициативе Оксаны. За ужином она объявила, что у нее именины, они прилично выпили, и, когда ночью она пришла к нему в постель, Тёма ничего не имел против. По правде сказать, он соскучился по женской ласке. Моральных угрызений тоже не испытывал, так как ее друг, которого он застал у нее однажды, жил со своей семьей и к тому же был стар.