Золотая пуля - Юрий Некрасов

Совсем нет.

Я выскочила на крыльцо в одной рубашке до пят, стояла голыми пятками на досках, обледенелых от воды, и смотрела на Дюка, как он жует. Дюк старый, у него плохие зубы. Он скоро умрет.

Мерин жевал медленно и трудно, часто останавливался и вздыхал. В полутьме двора я видела, как светится седина на его темной шкуре. Когда он переступал с ноги на ногу, звук был резкий, точно щелканье тетивы.

Если бы Дюк тогда стоял на месте, его бы убили. А мой отец, возможно, остался бы в живых. И сейчас, наверное, сидел бы в доме, за столом. Ел свой ужин, долго жевал бы и ворчал, что бобы жесткие, а говядина умерла от старости, попробуй тут прожуй. Мой отец. Мой. Проклятое «если бы».

Позади закричала мама, чтобы я закрыла дверь и перестала выделываться. Холодно.

Я хлопнула дверью и сбежала с крыльца. Земля была замерзшая и ледяная, пятки обожгло, но я плевать хотела. Я побежала к Дюку – через весь двор, вперед, туда, где он ворчит в темноте, останавливается и снова жует. Холодный воздух бил в лицо.

Прибежала, обхватила за шею – крепко-крепко, как если бы это был отец. Шея была теплой и родной. Я вжалась в нее лицом. И тут вой из меня вылился – весь, без остатка.

Я рыдала и выла, плакала и плакала, а слезы катились в его шерсть и пропадали. Дюк даже жевать перестал, а потом опять начал. Он старенький, ему надо долго жевать. А человек-девочка пусть плачет. Так мы и стояли, пока ноги у меня совсем не закоченели.

Стали как дерево. Я в последний раз обняла Дюка и побежала обратно в дом, на этих негнущихся жестких копытах. Сопли ручьем, лицо холодило от слез, ресницы слиплись. Но мне стало немного легче.

Четверг закончился.

* * *

– Куда вы направляетесь? – спросила мама.

Молчание. Я почему-то думала, что Мормон не ответит. Потому что он никогда не отвечал, когда его спрашивали. Но тут он заговорил:

– Грейт Солт-Лейк-Сити, – сказал Мормон. Город Великого Соленого озера.

– И что там?

Мормон пожал плечами.

– Я бы хотел купить эту винтовку, мэм. Сколько вы за нее хотите?

Винтовка у отца была отличная, это точно. Барабанный карабин «кольт».

Они начали торговаться, а я вышла во двор.

А потом я узнала, что мама предложила Мормону остаться у нас на ферме. До тепла.

Меня-то никто не спросил. То есть Мормон спас мне жизнь, но я все равно его недолюбливала.

Видеть его не могла.

– Это же мормон, – сказал Джек. – У мормонов много жен. Они безбожники. Он женится на твоей матери и на тебе. И на твоей сестре тоже.

Послушать Джека, так весь мир полон проклятых безбожников, хотя такого безбожника, как он, еще поискать. На самом деле он просто треплется.

– А потом будет тыкать в тебя своей огромной штукой.

О боже.

– Э! За что? – Он отскочил и возмутился. Я потерла кулак.

– За надо. С чего ты вообще решил, что он мормон?

Я спросила, хотя и сама думала, это мормон. Просто он был такой… мормонистый, что ли? Вылитый святоша с револьвером.

– Он говорил со своей шляпой, – сообщил Джек вечером. – Я сам видел.

– И что?

– Так делают мормоны. В газете писали.

– Ты не умеешь читать, – уличила его я.

– Ну да, не читал. Слышал в городе, там один старик читал газету. Вслух, для всех. Плуто.

– Плуто?

– Ну тот, из чехов, с дальних ферм. Помнишь? У него еще…

– Платон, – сказала я.

– Что?

– Платон, а не Плуто. Старик говорит, его назвали в честь какого-то древнего умника.

– Да какая разница. Он мормон, я тебе говорю!

Я тщательно обдумала слова.

– У него револьвер. Мормоны не носят оружия.

– В наших краях все носят оружие.

Иногда Джек оказывался правым. Это раздражало. Я передернула плечами.

– Это точно.

– Эй, парень.

– Я Джек, – сказал Джек и протянул руку, как взрослый.

Мормон молчал. Мне на мгновение показалось, что он смешался.

– Сэр?

– Привет, Джек. – Он аккуратно сжал ладонь Джека своей. Словно боялся обжечься.

А я все ходила и думала про Содом и эту… как ее… Гоморру, Коморру.

Почему там не оказалось даже десяти праведников? В целом городе? Куда они делись?

И я поделилась своими сомнениями с Джеком. Мы спорили до хрипоты, пока не устали.

– Думаю, их просто убили, – сказал Мормон.

Мы с Джеком переглянулись. Странный этот Мормон. То он молчит целыми днями, то сразу начинает толковать Библию.

– Кто убил?! – спросила я.

– Остальные жители.

Вот так Мормон сказал, и мне почему-то вдруг стало страшно. Потому что я не хотела, но поверила.

«Убить тех, кто честнее и добрее». Это так похоже на людей. Я охнула и села. «Убить тех, кто тебе помогал». Получается, жители Содома сами уничтожили тех, кто мог их спасти? От этой мысли у меня волосы на затылке зашевелились.

Рядом со мной засопел Джек.

– Чего это сразу убили? – возмутился он. И я поняла, что он тоже поверил. И теперь злится на Мормона, потому что хочет опровергнуть его слова – и не может. В словах Мормона была какая-то совершенно ледяная правда. Жуткая, как стена из камня.

– Никто не убивал! – упрямо возразил Джек.

Мормон пожал плечами.

– Может, и так, – сказал он. Спорить он точно не собирался.

– Не убивал!

Мормон молчал.

В глазах Джека блеснули слезы. Он был красный и злой.

– Не может такого быть! Не может! Никто никого не убивал! – закричал он вдруг. Мормон поднялся и вышел из конюшни. Мы с Джеком остались.

– Стой! Не убивал! – закричал Джек вслед Мормону.

А я вдруг поняла, что Мормон в двух словах объяснил – мир жестокое место. Людям в нем неуютно.

Я призываю Содом на головы ваши. Я призываю Огненный Столп.

Я призываю золотую пулю.

– Как твое имя? – спросил Мормон. – Джим?

– Нет, сэр. Джек, сэр.

– Джек. – Мормон помедлил. Задумчиво: – Хочешь заработать пять центов, Джек?

В общем, Джеку надо было смотреть вокруг фермы. И сообщать Мормону, если увидишь незнакомых людей. Любых. Но особенно – Мормон повторил это два раза – однорукого. Мы с Джеком переглянулись.