Повороты судьбы - Кристина Французова

жаль. Я вышла в коридор и тут же вернулась со своим рюкзаком. Вытащила бумаги. Нужное заключение от гинеколога выглядело изрядно потрёпанным: с кляксами и потёками от моих пролитых слез, с небрежными изломами, когда я прятала его в спешке от Маринки. Я бросила на обеденный стол перед ней эту неряшливую бумагу, как ядовитую гадюку.

— Можешь прочитать. Хотя уверена для тебя это не новость, в отличие от меня, — выплюнула зло. «Дыши Жанна, просто дыши», — успокаивала сама себя в ожидании реакции от матери.

Мама бегло просмотрела бумагу. Лицо её уже не побледнело — посерело. Она подняла полный застарелой боли и скорби взгляд. В глазах стояли непролитые слёзы.

— Прости доченька. Я виновата перед тобой.

Да уж маменька, что-то запоздало твоё покаяние.

— В чём мама ты виновата? За что ты извиняешься передо мной? — по-моему меня понесло. Кажется, пока не выплесну весь яд на неё не смогу дышать. Обида прожигала меня изнутри.

— Так за что именно ты просишь прощения? За то, что отправила восемнадцатилетнюю дочь на аборт? Или за то, что скрыла от неё последствия этого аборта? Я внимательно слушаю тебя, мама, — скрестив руки на груди, я зло уставилась на свою мать, в то время как слёзы крупными каплями текли из моих глаз. Но я запретила себе сотрясаться в рыданиях. Не сейчас и не в этом доме. Где оказывается, даже самые близкие люди способны на подлый обман. Я поплачу у себя в квартире… потом… в одиночестве.

Пауза затягивалась, а мама так и не произнесла ни слова, лишь затравлено смотрела на меня раскрытыми в страхе глазами.

— Я всё ещё жду твоих объяснений, или я и этого не достойна, — пытаюсь хоть как-то расшевелить её. Я не могу уйти ни с чем! Не могу поверить, что моя родная мать скрывала столько лет от меня такое.

— Жанна, я знаю, ты не простишь, — да уж как такое вообще можно простить. Конечно, не прощу, но объяснения мне нужны.

— Видишь ли, только не перебивай меня, прошу. Мне нелегко признаваться в этом….

Не сдержавшись, перебиваю: — Это тебе нелегко? А мне значит, по-твоему, легко? — мама поморщилась.

— Давай я закончу, а потом ты линчуешь меня любым удобным для тебя способом, хорошо? Иначе мы так просидим до утра, а тебя наверно Игорь потеряет.

При упоминании имени любимого, я вздрогнула как от удара хлыстом. Ещё одно ледяное копьё моментально вонзилось в сердце, намекая что самое страшное ещё впереди. Кивком я показала, что готова слушать молча.

— Так вот, после отъезда Игоря ты была сама не своя. Я грешным делом думала, что придётся на время отправить тебя на стационарное лечение. Поскольку было очевидно, что самостоятельно справиться с депрессией, ты была не в состоянии.

Бум-бум, новый гвоздь в крышку гроба похороненного доверия к собственной матери. Как так? Это моя мать? За что эта женщина так ненавидит меня? «Дыши Жанна, дыши».

— Пока я раздумывала и так, и эдак как деликатно решить проблему твоего депрессивного состояния, возникла ещё одна трудность — ты оказалась беременна. И вот тогда я действительно впервые испугалась за тебя, Жанна. Тебе и так было крайне тяжело справляться с поступком Игоря. И я боялась, что ребёнок от него… сломит тебя окончательно. После новости о беременности, я внимательно следила за тобой и Лильке наказала приглядывать, так как опасалась, что ты решишься на страшное.

От потрясения я забыла, как дышать. Святые Небеса, оказывается, я совершенно не знала свою мать. Оставаться молчаливой становилось все невыносимее, хотелось орать…! Матом! Она что, решила, что я наложу на себя руки?! Да эту женщину саму надо лечить в психушке…. «Дыши Жанна, главное дыши».

Мама, заметив моё шокированное состояние, встала из-за стола, набрала в стеклянный стакан холодной воды и подала мне. Взяв у неё стакан с водой, заметила, что мои руки ходят ходуном. Залпом выпила воду, опасаясь, что расплескаю всё, не успев выпить ни капли. Перевела дух. Я уже сама не рада, что приехала к матери на «разбор полётов». Может правду люди говорят: «не задавай вопросы — если не готова услышать ответы». Я оказалась не готова слушать такие ответы. Эта женщина — не моя мать, эта квартира — не мой дом. Я хочу уйти, здесь мне нечем дышать. Где мои вещи…? Помнится, с собой у меня были рюкзак, какие-то бумаги…, где я их оставила, наверное, в прихожей. Поднимаюсь из-за стола. Но мне на плечи ложатся тёплые руки и с нажимом заставляют вновь опуститься на стул.

— Дочь, ты не хочешь меня слушать, я понимаю. Но побег — это не выход. Давай проясним уже все тайны между нами. Думаю, лучше единожды резко содрать пластырь с раны, чем отдирать его по чуть-чуть множество раз. Как считаешь?

Я молчу. А что я могу сказать? Я уже не хочу ничего знать, всё равно исправить невозможно. И что мне дадут эти знания…?

Не дождавшись от меня реакции, мать продолжила:

— Хорошо. Я могу замолчать. Но давай договоримся сразу на будущее, что больше к этой теме мы никогда не вернёмся. И ты никогда больше не задашь мне вопросов об этом.

Обречённо вздыхаю, ну конечно, опять условия…, куда ж без них.

— Слушаю тебя мама.

Несколько минут стояла тишина, наверно матери понадобилось время, чтобы вновь собраться с духом:

— Отправляя тебя на аборт, — я некрасиво сморщилась, за сегодняшний день я так часто слышала в своих мозгах это слово, что кажется, ещё пару раз и меня натурально стошнит. Но я промолчала, позволяя родительнице продолжить.

— Я действительно была уверена в том, что так будет лучше для тебя. Ведь современная медицина — это не бабки-повитухи начала прошлого века. Понимаешь Жанна, со стороны мне виделось именно так. Хоть ты и считаешь себя слабохарактерной, но отчего-то не берёшь в расчёт свою целеустремлённость и упрямство. Особенно ярко проявляющиеся, когда ты ставишь перед собой определённую задачу и идёшь напролом для её достижения.

Я удивлённо воззрилась на мать.

— Да, дочь. Именно поэтому я не запрещала тебе встречаться с Игорем, так как видела твои чувства к нему. Ты не просто влюбилась первой девчачьей влюблённостью, ты прикипела к нему всей душой. И стоило бы мне заикнуться о вашем разрыве, как я уверена, что моментально стала бы врагом номер один в твоих глазах.

Я задумалась. Раньше она говорила, что-то подобное, но переводила стрелки на Игоря, мол это он заявил о своих серьёзных намерениях. А выходит, и мои чувства были