Сказка четвертая. Про детей Кощеевых - Алёна Дмитриевна

он был чище и лучше многих и не заслужил всего этого. Но ведь она сразу почувствовала сокрытую в нём для себя угрозу. Ещё в тот вечер, когда села к нему на колени и ощутила, как дрогнуло всё внутри… Подобное она ощущала только рядом с папой и мамой, с Демьяном. Но любовь родителей и брата была ровным пламенем очага, и Злата научилась отрешаться от этого тепла. Просто нужно было не подходить близко. Яшина же пролилась на нее ярким солнечным светом и обожгла, ослепила. Она оказалась не готова. Или же просто не поверила.

Зачем пошла извиняться? Могла так же написать сообщение. Но его первые объятия пробудили в ней смутное чувство вины, и оно ей не понравилось. Неприятно было столкнуться с совестью спустя три года. Решила успокоить ее.

Условием для снятия заклятья была чистое бескорыстное чувство. Полюбить ее вот такой, а потом просто подарить тепло и не потребовать ничего взамен. Кто бы мог подумать, что деревенский мальчишка на такое способен? Уж точно не она в тот момент. Не после всего.

Но стоило сообразить, когда ей начало становится всё хуже и хуже. Всё запертое рвалось наружу, звучало громче… Она отмахнулась, ведь ещё не наигралась. А кто ж захочет добровольно выпустить добычу из когтей, тем более такую аппетитную. У Яши были такие яркие, такие сочные эмоции…

Злата сглотнула, внезапно снова ощутив знакомую жажду. Захотелось урвать еще немного его тепла. На вкус он и правда был как солнышко...

И тут же испугалась этого.

Что она наделала? А если последствия заклятья всё ещё живы в ней? А что, если это не последствия, а то, что и так жило в ней? Что она за чудовище?

И все же у неё был один шанс на миллион встретиться с таким как Яков. Точно боги вмешались. Только на что она богам? Папа говорит, они редко обращают свой взор на смертных, и оно к лучшему.

В дверь постучали, и Злата мгновенно подобралась и села на постели. Подтянула к себе книгу, которая лежала здесь как раз на такой случай, и провела по лицу ладонью, наводя морок. Вот и нет слез. Не надо маме снова их видеть.

— Заходи.

— Доченька, темно же, — вздохнула мама, входя к ней, — давай откроем шторы.

Злата согласно кивнула. Мама уйдёт, и она закроет.

Но мама лишь снова вздохнула и включила настольную лампу. А потом села рядом на кровать.

— А у меня для тебя подарок, — улыбнулась она.

Злата постаралась улыбнуться в ответ, но в результате лишь слегка дрогнули уголки губ. Впрочем, она знала, что морок отразит по-настоящему благодарную улыбку.

— Это от Яши, он просил передать, — уже куда радостнее добавила мама, видимо, поверив мороку. И от того, что она поверила, было больнее вдвойне.

Стоп. Что? От Яши? Что там — гремучая змея? Было бы очень метафорично и вполне закономерно. Решил-таки оставить за собой последнее слово. Что ж, это она тоже заслужила.

Мама протянула ей берестяной коробок. Он был такой же как тот, в котором Яков хранил свою игрушечную собачку, только раза в два больше. Злата не без опаски приняла его в руки. Сердце забилось чаще.

Что там?

— Спасибо, — с трудом выдавила она.

— Ну, это ты его потом поблагодаришь, да? — отозвалась мама. — Доченька, как ты?

Злата сжала кулак, впиваясь ногтями в ладонь. Очень хотелось рассказать всё. Но она до сих пор помнила лица родителей в кабинете матери. Наверное, это было единственное, что тогда заставило ее хоть чуть-чуть взять себя в руки.

Нет, она сама с этим справится. Должна же она хоть чем-то оправдать статус дочери своего отца.

— Уже хорошо, — снова постаралась улыбнуться она. — Простите меня, сама не знаю, что тогда нашло, но уже все хорошо, я…

— Дочь…

Мама привлекла её к себе, Злата спрятала лицо у нее на груди, и внутри будто струна лопнула. Она закусила губу до боли, на глазах снова выступили слезы. Под мороком не заметно, но если мама не уйдёт… Всхлипа морок не скроет.

— Я тебя очень люблю, — сказала мама, вложив в это столько, что стало еще хуже. Вот теперь хотелось кричать в голос. — Тебе не за что извиняться. Нам всем бывает плохо, и ты всегда можешь прийти ко мне. Я рада, что ты пришла ко мне. Пожалуйста, расскажи мне, когда сможешь, хорошо?

Нет, мама, нет, не хорошо. Она никогда не расскажет родителям. Не сможет так разочаровать. Глубокий вдох и…

— Все правда уже прошло.

— Ладно, — мама поцеловала ее в макушку. — Пойду, приготовлю ужин. Спускайся ко мне, если захочешь, договорились?

Злата снова кивнула. Мама ушла, закрыв за собой дверь. Коробок остался лежать на кровати. Злата смотрела на него какое-то время, а потом осторожно взяла в руки. Лыко было теплым и гладким. Интересно, Яков сам плел? Злата огладила берестяной бок, не решаясь снять крышку.

Может быть, Яша положил туда записку? Или она что-то забыла у него? Но мама сказала: подарок. С другой стороны, мама бы вряд ли стала заглядывать внутрь… Может, не открывать? Ну, нет. Она причинила Яше слишком много боли, и наверное, теперь просто обязана встретиться с тем, что лежит в коробе: эта кара будет заслуженной. Яша имел право ее ненавидеть и заявить об этом.

Готова ли она встретиться с этим сейчас?

А с другой стороны, может быть, там нет ничего страшного. Дурацкое любопытство! Да какого она обманывает, никогда ей не стать сдержанной и спокойной. Она с ума сойдет, если не откроет.

Хоть бы гремучая змея…

Злата сняла крышку.

На первый взгляд ничего страшного в коробе не оказалось. На дне вплотную друг к другу лежало два свертка. Листы в клеточку, явно вырванные из ученической тетради, были аккуратно обернуты вокруг неведомых предметов. Злата нервно выдохнула. Издевается, что ли?! Сначала крышку сними, потом это распакуй! Так точно можно сойти с ума. Она снова помедлила, а потом взяла в руки первый сверток, стала аккуратно разворачивать, молясь про себя, чтобы под оберткой не оказался очередной слой упаковки. Но нет. Бумага с шорохом соскользнула на плед, и в руках у Златы осталась пачка дорогого чая. Она склонила голову, внимательно разглядывая ее. Что Яша хотел этим сказать? Странно…

Злата неуверенно отложила чай и потянулась за следующим свертком, но замерла на мгновение. Из-под