Плоть и кости - Джонатан Мэйберри

— Ты не сходишь с ума.

— Откуда ты знаешь?

— Никс, думаешь, что я бы не понял?

Она покачала головой:

— Никто ничего не знает. И не понимает.

— Так доверься мне, Никс. Если что-то не так, расскажи. Откройся мне.

— Боже, если бы ты только знал, что творится в моей голове, то умчался бы прочь…

— Нет.

— А вот и да.

— Нет, — твердо ответил он, стараясь придать значительность своим словам. — Нет, я бы не убежал. Ты все можешь мне рассказать.

Но она продолжала качать головой.

И тогда Бенни выпалил:

— Я слышу голоса.

Она онемела от неожиданности, перестав плакать и качать головой, и уставилась на него. А затем на ее губах промелькнула кривая ухмылка.

— Да, — сказал Бенни, постучав себя по виску. — Иногда здесь идут целые разговоры.

— Но это не смешно…

— А я похож на человека, который смеется? — Хотя он улыбнулся, но почувствовал, что его улыбка выглядит так же неестественно, как и у нее.

— Но почему ты об этом не рассказывал?

— А ты? — Бенни вздохнул. — Последнее время мы почти не общаемся, Никс.

Она тоже вздохнула:

— Слишком много всего произошло.

— Знаю, но мы даже не поговорили об этом. Думаю, в этом и проблема.

— Все не так просто.

— Что ж, если даже суть проблемы не в этом, здесь ее начало. Слушай, Никс, прошел месяц после Геймленда. Когда мы в последний раз говорили по душам? Мы охотились. Готовили еду. Отмечали маршрут по карте. Искали листья, которые безопасно использовать вместо туалетной бумаги. Мы обсуждали обычные, повседневные вопросы, но никогда не говорили о том, что произошло.

Никс промолчала.

— Мы убивали людей, Никс.

— Я знаю. Мы убивали людей и семь месяцев назад, в лагере Чарли.

— Да, но никогда не говорили об этом. Не пытались все расставить по местам и найти объяснение своим поступкам. Тебе это не кажется немного странным?

Она пожала плечами:

— Сейчас все странно.

— После всего, что произошло, Никс, я не думаю, что кто-то из нас мог остаться в здравом уме. Мне кажется, слово «нормальный» ушло в прошлое.

Поразмыслив, она неохотно кивнула.

— Но, — продолжал Бенни, — если мы не будем говорить о таких вещах, это до добра не доведет. Мы никогда не говорили о твоей маме и том, что произошло.

Никс отвернулась.

— Вот… именно об этом я и говорю! — воскликнул он. — Стоит мне лишь заикнуться об этом, как ты тут же закрываешься. Это не лучший способ справиться с…

— И что это за голоса? — прервала его Никс.

— Это… было нечто вроде того, что можно назвать «внутренним голосом», — медленно начал он. — Вроде как я, но в то же время не совсем я. Он мудрее, понимаешь? Много чего знает. Это сложно объяснить.

— И о чем он знает?

— Обо всем. Даже как с тобой разговаривать.

На ее губах промелькнула легкая улыбка.

— Но напугало меня вовсе не это, — продолжил Бенни. Набрав воздуха, он выпалил: — Думаю, Том тоже разговаривает со мной.

— О.

— Сначала я решил, что просто вспоминаю то, что он сказал. Но потом… не знаю. Мне кажется, он действительно разговаривает со мной. Словно призрак.

— Призрак?

Бенни кивнул:

— Поэтому я и ничего не рассказывал, опасаясь, что ты решишь, будто я окончательно спятил.

— Ты всегда таким и был, — ответила она, снова едва заметно улыбнувшись.

— Когда Том умер… я подумал, что должен каким-то образом сохранять видимость, что он жив. Знаю, звучит безумно, но для меня в этом есть смысл. Я должен помнить все, что Том нам рассказывал. Все, чему научил нас. Все. Боже, Никс, он ведь был последним самураем, понимаешь? Последним. Только подумай о том, что… умерло… вместе с ним. Все, что он знал. Все, чему еще мог научить нас, исчезло. Понимаешь, насколько это ужасно? От его знаний не осталось и следа. Как сражаться, как выживать, как создавать что-то своими руками. Все ушло.

— Я понимаю, Бенни. Мама тоже много знала.

— Послушай, Никс, я не хотел…

— Я знаю, что ты имел в виду. Все в порядке.

Бенни облизнул пересохшие губы:

— Я не могу это выносить, Никс. Мне сложно смириться с тем, что это все ушло. Что его больше нет. — У него потекло из носа, и Бенни достал платок из кармана и быстро вытер лицо.

— Понимаю, — ответила она.

— Но, — воскликнул Бенни, — возможно, он не исчез! Это я и пытаюсь сказать. Сегодня, когда я оказался на дне расщелины… он на самом деле разговаривал со мной. Это было не воспоминание. Он словно оказался рядом.

— Тебя окружали мертвецы, Бенни. Возможно, это был шок.

— Да ладно. Это ерунда. Том заговорил со мной, и я слышал его так же отчетливо, как тебя сейчас.

— А почему тебя это пугает? Он же твой брат.

— Ну… эй! Он же призрак!

— Ты все же думаешь, что слышишь призрак Тома?

— Да.

— Он сейчас здесь? — спросила Никс. — Можешь задать ему вопрос? Спросить, какое второе имя было у моей мамы.

— Он же призрак, а не фокусник.

— Том знал ее второе имя, — сказала Никс. — Спроси его. Если это действительно Том, то он знает.

— Это глупо…

— Спроси его! — завопила она.

— Не могу! — завопил он в ответ.

— Почему?

— Потому что так это не работает.

— Откуда ты знаешь, как это работает? Ладно тебе, Бенни, мы с самого утра только и делаем, что бежим сломя голову. Когда только у тебя нашлось время во всем разобраться и прийти к твердому убеждению, что ты великий специалист в области сверхъестественного?

— А почему ты злишься на меня? Я пытаюсь поделиться с тобой, потому что мне не по себе, а ты несешь какую-то чушь.

— Бенни, откуда ты знаешь, что это Том?

— Просто знаю.

— Нет, — огрызнулась она, — этого мало. Как ты это понял?

— Просто понял. Он был моим братом. Думаю, я смогу узнать голос брата. Это он.

— Тогда спроси его второе имя моей мамы. Чего ты боишься?

— Я не боюсь.

Когда Никс ничего не ответила, Бенни вздохнул.

— Послушай, — сказал он, — зачем ты изводишь меня? Думаешь, я так сильно хочу услышать голос мертвого брата?