Час дракона - Михаил Зайцев

– Хорош бы я был, Папаша, если бы тебя послушал. Теперь я представляю, как себя чувствует мышка в мышеловке с куском бесплатного сыра в зубах. Ну чего трясешься? Давай открывай замок! Комбинацию цифр не забыл, часом?

– Девятнадцать, шестнадцать…

Папа открыл замок, поднатужился и с трудом сдвинул крышку люка. Между прочим, это было совсем не просто – сверху крышку прикрывал толстый слой дерна, – но страх перед клинком моего меча заставил хилые мускулы мафиози работать с необычной для них результативностью.

Мы выбрались наружу. Опушка леса – знакомая диспозиция. Я убрал меч в ножны, достал из складок одежды Папин пистолет.

– Давай двигай вперед! Лесом, вдоль опушки!

– Что ты собираешься…

– Молчать! Пристрелю. Иди давай…

Пока я беседовал с Папой и ползал с ним по тайным подземным ходам, на улице совсем рассвело, туман рассеялся, звонко пели птицы в ветвях деревьев, стрекотали кузнечики в траве. Наступил новый летний день, жаркий и солнечный.

Я вытащил из кармана Папин загранпаспорт, небрежно бросил его на землю. Пусть потом найдут, пусть думают, что беглец его нечаянно выронил.

Патруль я заметил первым, остановился. Папа продолжал двигаться вперед, спотыкаясь о корни деревьев. «Дипломат» с деньгами он бережно прижимал к груди, как малого ребенка, надеялся, что, пока деньги у него, я не выстрелю.

Трое патрульных бесшумно шли по лесу, нам навстречу. Еще несколько секунд – и они нас заметят.

Целюсь через Папино плечо в высокого рыжего парня. Стреляю. Глушитель полностью поглотил звук выстрела. Рыжий патрульный вскрикнул, схватился руками за живот. Остальные двое пугливо присели, выставили вперед автоматные стволы, завертели головами.

– Не стреляйте! – заорал Папа. Он увидел наконец патрульных и опрометью бросился к ним навстречу. – Не стре…

Длинная автоматная очередь. Папа замолчал, замер, покачнулся и рухнул на спину. «Дипломат» раскрылся при падении, и пачки долларов рассыпались по мертвому телу.

Лица у Папы больше не было. Пули, выпущенные из огнестрельного шедевра Калашникова, превратили Папину голову в кровавое месиво.

Бесшумно падаю на землю, бросаю пистолет рядом с трупом мафиози и быстро ползу в лес. Меня никто не заметил. Меня здесь не было.

Шутник-идиот взорвал петарду под «Мерседесом» главного телохранителя, нервы у главного охраняемого не выдержали, и он пустился в бега, прихватив с собой фальшивый паспорт и энную сумму наличных. Выбравшись из поселка через секретный подземный ход, беглец напоролся на патрульных, не признал своих, сдуру выстрелил, потом опамятовался, но было поздно…

Я бежал по лесу. Легко и с удовольствием. Я улыбался, я представлял себе, что начнется вскоре, когда сработает информационная мина, заложенная покойным в компьютерные сети. Само собой, бандиты при погонах и разбойники с бритыми затылками просто так не сдадутся. Начнутся сложные аппаратные игры и кровавые разборки. А когда дерутся слоны, никто не вспоминает о муравьях. Сопоставить два факта – исчезновение Стального Кулака и грядущий скандал – никому не придет в голову. Я уверен в этом. Роль личности в истории у нас в России всегда легкомысленно недооценивали, и это хорошо! Это просто замечательно!

Свои саквояж и рюкзак я отыскал быстро и легко. Спешно переоделся в безликие одежды Игоря Игоревича Козловского. Свои завалявшиеся в карманах трофеи – зубную щетку и электробритву – сначала хотел выбросить, а потом подумал и оставил. Вещи были новые, только из магазина, они мне еще пригодятся. Я ведь теперь вынужден экономить. Три тысячи американских долларов не такая уж великая сумма для того, кто собирается начинать жизнь с нуля и при этом не намерен нарушать закон… И еще нужно пиджак покупать. Какой же я Козловский без пиджака?

…Ровно через сорок восемь часов после Папиной трагической кончины я достал из саквояжа электробритву покойного, слез со своей законной верхней боковой полки и не спеша стал пробираться в туалет через тюки и чемоданы многочисленных соседей по железнодорожному пассажирскому вагону поезда Москва – Владивосток.

Хвала Будде, туалет был свободен. Почесывая трехдневную щетину на щеке, я включил электробритву. Безрезультатно. Японский бреющий агрегат работать не пожелал. Я чертыхнулся и ногтем большого пальца открутил на корпусе прибора никелированные винтики. Не починю, так хоть развлекусь. Валяться на полке уже надоело.

Последний винтик никак не хотел откручиваться, я нажал посильнее, надавил, повернул, и тут вагон резко дернулся. Проклятый винтик удивительно не ко времени соскочил с резьбы, звонко упал на заплеванный пол. Корпус электробритвы в моей руке распался на составные части, и вслед за непослушным винтиком на пол посыпались блестящие маленькие камешки. Внутри электробритвы не было никакого механизма. Только эти прозрачные камешки. Целая куча камешков.

На холеных шеях богатых дам бриллианты казались мне чем-то необычайным. В туалете пассажирского поезда дальнего следования сказочный ореол драгоценных минералов растаял без тени следа. Ничего особенного. Обычные прозрачные блестящие камешки…

Она прижалась ко мне упругим стройным телом, чуть коснулась губами шеи и еле слышно прошептала в самое ухо:

– Еще…

Я повернулся на бок, положил руку ей на бедро, окунул лицо в копну непослушных густых волос цвета спелой ржи.

О Будда! Как мне было хорошо! Я слышал о том, что редко, очень редко встречается полное соответствие мужского и женского начал, абсолютная гармония, воспетая романтиками-поэтами и безжалостно проанализированная учеными. Романтики сочинили красивую легенду о двух половинках единого целого, о поиске своего второго «я» в образе очаровательной принцессы или прекрасного принца, а циники ученые наскоро набросали теорию о генетическом сопряжении, о безудержном инстинктивном влечении двух разнополых особей, в результате соития которых наиболее вероятно появление здорового и продвинутого, с точки зрения эволюции, потомства. Я знал, что такой феномен существует, но никогда не думал, что ЭТО как-то меня коснется. Черт побери, я не хочу называть ЭТО расхожими, затертыми словами из попсового шлягера, ибо ОНО меня коснулось и я в полной мере осознал, что есть категории человеческого бытия, не поддающиеся описанию.

С Кларой мы встретились случайно. Я обсуждал с ее мужем очередную деловую сделку, сидел у него в кабинете, попивал крепкий кофе, и тут вошла ОНА. Ее действительно звали Кларой. Она была родом из обрусевших поволжских немцев. Замужем за моим партнером по бизнесу уже четыре года. Успела родить своему благоверному дочку и сейчас заканчивает аспирантуру. Будущий кандидат каких-то там точных наук. Вот и все, что я узнал в ту памятную встречу три месяца назад. Все, что касается рационального восприятия действительности. Иррациональные аспекты описанию не подлежат. Все уже сотни, тысячи раз сказано, написано и опошлено до меня. И про «искру, проскочившую между ними», и про «зубную боль в сердце» и про «дым сигарет с ментолом»…