Такое короткое лето - Станислав Васильевич Вторушин
Шрифт:
Интервал:
Неделю заготавливал лес Евдоким. Еще неделя ушла у него на сруб. Сени получились добротные и просторные, по размеру они лишь немного уступали самой избе. И Евдокиму пришло в голову, что если разобрать внутреннюю стену и поставить на ее месте печь, его изба ничем не будет уступать многим деревенским домам. Но он понимал, что нынешним летом эту работу ему не осилить. Тем более, что в сенях надо было сделать еще потолок и крышу, вставить окно.
За стеклом он поехал в Луговое. Купил его на деньги, оставшиеся от прежней жизни. Было их немного и с каждым полтинником Евдоким расставался трудно. Даже на водку себе пожалел. Правда, в этот раз он привез Наталье два фунта сахару. Но это не обрадовало ее. Он все же общался с людьми, а она до сих пор жила здесь отшельницей. Однако отпустить ее в деревню одну он не решался, да и дел там у нее никаких не было. А вдвоем уехать нельзя, не на кого оставить корову.
— Вот управимся с сеном и дровами, тогда съездим, — сказал он, выкладывая на стол завернутый в холщовую тряпицу рафинад. — Без молока да без тепла зимой пропадем.
Срубив сени, Евдоким решил их не штукатурить пока не осядут, а сам принялся за сено. Покос начинался прямо за избой. Косили они вместе с Натальей. После каждого взмаха литовкой трава ложилась высоким, плотным валком, луг за спинами косарей становился чистым, словно подстриженным под машинку. Наталья старалась не отставать от мужа, но угнаться за ним было нелегко. Устав, она опиралась подмышкой на черенок литовки и, прищурившись от яркого солнца, смотрела, как Евдоким валит траву. У него был широкий размах, лезвие литовки прижималось к самой земле и трава, как подкошенное войско, с хрустом валилась на обнажившуюся стерню. Пройдя несколько шагов, он тоже останавливался и поворачивался к жене.
— Ты размах поменьше бери, — наставлял он, вытирая рукавом рубахи пот со лба. — Тогда легче будет.
И снова начинал махать литовкой, срезая траву под самый корень. Наталья несколько раз вздыхала, приноравливаясь к его ритму, и шла вслед за Евдокимом. Они косили почти с самого рассвета и до тех пор, пока солнце полностью не высушивало росу и над лугом не повисал звенящий полуденный зной. Тогда Евдоким подавал знак Наталье, откладывал в сторону обе литовки и они садились обедать.
Обедали прямо на покосе, хотя изба была рядом. Наталья приносила кринку молока и краюху хлеба, расстилала платок. Иногда она высыпала на него несколько неочищенных вареных картошек.
После полудня Наталья занималась домашними делами, а Евдоким садился в лодку проверять снасти. Рыба шла хорошо. Они вялили ее на вешалах прямо на берегу, а чтобы рыбу не засиживали мухи, разводили дымокур.
Однажды к берегу напротив избы пристала лодка с двумя мужиками. Мужики поднялись на яр и, увидев на сушилах язей, удивились:
— Всю жизнь рядом с рекой, а никогда этим добром не пользовались, — сказал один из них.
Мужики оказались жителями Омутянки, небольшого села, лежащего километрах в десяти вниз по течению Чалыша. Туда ездили хоронить бабку первые повстречавшиеся Евдокиму на этом берегу люди. Он и сейчас помнил их лица — молодых мужа с женой и мальчишку. У мальчишки были оттопыренные уши, облупленный нос и белесые, выцветшие на солнце редкие брови.
Мужики возвращались из Лугового, где договаривались об отводе покосов. Там, вроде, не отказали, но и окончательного согласия тоже не дали. Побоялись, что угодья потом могут явочным порядком отойти Омутянскому колхозу, у которого лугов было мало. Сегодня луговские обходились и без дальних покосов. Но председатель колхоза полагал, что поголовье скота в хозяйстве возрастет и тогда им без этих угодьев не обойтись.
Канунников угостил приезжих вяленой рыбой и она им очень понравилась. Очищенный от шкуры язь просвечивал насквозь. Когда его поворачивали к солнцу, можно было увидеть косточки хребта. С рыбы капал прозрачный тягучий жир. Приезжие ели и нахваливали. Потом один из них сказал:
— На покос бы такую. С квасом хороша будет.
— Я могу, — ответил Евдоким, подавшись вперед. — Только скажите сколько. Мне мука нужна.
Тут же на берегу и заключили сделку. Через несколько дней омутянские привезли ему куль муки. Не крупчатки, конечно, какая у него прежде не выводилась, но он и этой был рад. Пироги из крупчатки сами омутянские пекли только по праздникам. Канунников, не скупясь, отблагодарил их рыбой, и обе стороны остались довольны обменом. Покос длился долго и Евдоким заработал за это время еще два мешка муки.
Однажды в двух верстах от избы Канунников увидел семейство косуль: матку с двумя детенышами. Через некоторое время на этом месте он встретил их снова. Значит, и здесь не останусь без мяса, подумал он. Наверняка где-то рядом бродит рогач и еще несколько таких же семеек. И, придя домой, проверил свою берданку.
Рыба никогда не переводилась у него на столе. Выбор ее был богатым — от ерша до стерляди и осетра. Но однажды, уже по перволедью, добыча поразила и Евдокима. Проверяя самоловы, он почувствовал, что зацепил крупную рыбу. Сначала подумал, что это налим. Но тот никогда не сопротивлялся с такой силой. Эта же яростно металась подо льдом, уходила в глубину, утаскивая за собой поводок и все больше опутываясь крючками. Канунников ждал, когда она обессилит. Потом подцепил ее багром и, кряхтя и напрягаясь от натуги, вытащил из лунки. Рыбина оказалась пудовым тайменем.
— Смотри-ка, мать, кого я добыл, — сказал он Наталье, втаскивая тайменя в избу. — Из Оленихи привет нам принес.
Таймени водились в верховьях Чалыша. В нижнем течении их не было. Во всяком случае за все лето ни одного из них Канунникову поймать не удалось. А теперь оказалось, что на зиму они спускаются в низовья.
Наталья смотрела на тайменя и глаза ее затуманились влагой.
В Оленихе мужики охотились на тайменей осенними ночами с лучиной и острогой. Иногда выезжал на такую охоту и Евдоким. Сколько веселья было, когда рыбаки возвращались домой с добычей! На следующий день они обязательно собирались вместе в чьем-нибудь доме и обмывали улов. Собственно, для этого и организовывалась рыбалка. Бабы не возражали потому, что лучили рыбу после уборки хлеба, и срочных работ в деревне уже не было. Наоборот, для таких пирушек они пекли мужьям рыбные пироги. Пусть потешатся, без потехи
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!