Вендари. Книга вторая - Виталий Вавикин

Илир вышел из соседского дома и, стоя посреди дороги, смотрел, как его жертвы пытаются спастись, скрыться. Увидев Макса Бонера и свою дочь, Эндрю Мэтокс открыл дверь. Клео ахнула, попыталась приложить к носу Ясмин полотенце, чтобы остановить кровь.

Тени на улице снова устремились к дому, но на этот раз их стало еще больше. До рассвета оставалось чуть меньше часа, но Илир знал, что этого времени ему хватит, чтобы разделаться с этим домом. Никто не сможет ему помешать. Посланные им тени укрыли дом, сдавили, вгрызаясь в доски. Перекрытия затрещали, черепица начала ломаться, зазвенели разбившиеся окна. Входная дверь выгнулась, сопротивлялась несколько долгих секунд, затем треснула, сломалась пополам. Вход был открыт, но за ним не было ничего, кроме тьмы. Такая же тьма была за разбитыми окнами. Казалось, что сама ночь, сам ад восстал против этого дома. Тьма поглощала дом, пульсировала, переливалась. Но у тьмы был хозяин, который хотел забрать своими руками жизни людей, которых он поймал в этом доме.

Чей-то неосторожный разум пробрался к нему в голову и попытался заглянуть ему в мысли. Знакомый разум. Илир уже знал его. Знал до того, как наступил день Великой Кормежки. Это была та самая женщина, которую он встретил в начале этой ночи на пороге дома. Женщина, которая показала ему так много и помогла перешагнуть грань. Илир был благодарен ей за подаренную смелость и ненавидел ее за то, что стал почти таким же, как Дикое Наследие. Ненависть победила.

Женщина пыталась общаться с ним, пыталась умолять отпустить их, но он не хотел слушать. Его мысли проникли в ее голову и сдавили мозг. Внутри дома раздался крик. Фэй упала на колени. Из ушей, носа и глаз у нее текла кровь. Зубы сжались так сильно, что начали крошиться. Время замерло. Замерли и звуки. Никто не двигался. Боль Фэй эхом раздавалась в сознаниях собравшихся в доме людей. Даже Макс слышал в своей голове крик этих страданий. Затем глаза Фэй лопнули, забрызгав стены и стоявших рядом людей, а из пустых глазниц хлынула серая слизь, в которую превратился раздавленный мозг. Тело Фэй упало на пол, но конечности продолжали судорожно вздрагивать. В царившей тишине раздался неестественно громкий крик Клео. И снова все стихло. Лишь жалобно трещали балки дома да осыпалась штукатурка.

«Я сплю. Я, наверное, сплю», – думал Макс Бонер, не в силах оторвать взгляд от конвульсивных вздрагиваний мертвого тела женщины, у которой лопнул мозг. «Это сон. Это просто сон». Он почувствовал, как кто-то взял его за руку. Прикосновение было неожиданным, но онемевшее тело осталось неподвижным. Ясмин дождалась, когда он посмотрит на нее, и поманила к двери в подвал. Где-то наверху сломалось перекрытие, не выдержав давления извне. Загремела часть провалившейся в дом крыши. Тени зашептались, чувствуя свою победу.

– Да двигайся же! – цыкнула Ясмин на Макса.

Они начали спускаться в подвал в тот самый момент, когда сгустившаяся темнота за дверным проемом, ведущим на улицу, начала пульсировать, искриться, расступаясь перед хозяином.

Илир приближался к дому Мэтоксов. Шел неспешно, зная, что его жертвы никуда не денутся, не смогут сбежать или спрятаться. Он посылал это понимание в головы каждого, кто был в доме. Макс тоже чувствовал это. Стоял в подвале перед железной дверью в камеру, где держали Гэврила, и понимал, что в эту ночь он умрет. Он готов был бороться, но… что-то чужое говорило ему о смерти, сводило с ума отчаянием.

Щелкнули замки. Ясмин открыла железную дверь. Макс не хотел входить в эту камеру, но на столе, рядом с кроватью, лежал шприц с кровью Гэврила, который отец Ясмин приготовил на случай, если фантазии в эту ночь зайдут слишком далеко, требуя больше пищи, больше крови. Мысль о том, что эта кровь может спасти Мэйдд Нойдеккер, помогла Максу оттеснить отчаяние и страх. Ради этого шприца он и вошел в камеру.

– Хватит притворяться, что спишь! – зашипела на Гэврила Ясмин. Глаза древнего открылись – черные, холодные. – Ты знаешь, что происходит? – спросила Ясмин. Он кивнул. – Мы не сможем справиться с Илиром, верно?

– Верно.

– А ты? Если я отпущу тебя? Ты сможешь противостоять этой твари?

– Зачем мне это делать?

– Затем, что сейчас мы все на одной стороне. – Ясмин выдержала долгий холодный взгляд древнего. Где-то наверху раздался крик Клео, которая увидела на пороге залитого кровью, искрящегося метаморфозами Илира. Тени расступились перед ним, позволив войти в дом. Времени не осталось. Ясмин чувствовала это. Видела в сознании своей матери и своего отца. – Помоги мне отвязать его, – сказала Ясмин Максу.

Он убрал шприц с кровью Гэврила в карман, ослабил ремни. Древний поднялся на ноги, пошатнулся, с трудом удержав равновесие.

– Мне нужна кровь, – сказал он.

– Ты знаешь, где отец хранит ее, – сказала Ясмин.

– Не донорская кровь. Настоящая. Живая. Без вирусов. Без примеси крови вендари. – Взгляд древнего устремился к Максу.

Сил, которые он хранил, тщательно скрывая все эти годы, хватило на то, чтобы лицо его вспыхнуло метаморфозами. Макс не успел вскрикнуть – Гэврил подчинил его мысли своей воле. Зубы-иглы прокусили шею.

Наверху, в доме, снова раздался крик. На этот раз кричала Джессика Грандье, чувствуя близость своей смерти, близость конца. Кричал человек, который думал, что будет жить вечно. Но смерть пришла за ней. Пришла за всеми, кто считал себя сверхчеловеком. Смерть с лицом Илира.

Джессика метнулась к лестнице на второй этаж, но тени уже проникли в дом через обвалившуюся крышу. Холодные сгустки тьмы. Словно бешеные псы они накинулись на ее ноги, лишая их плоти. Тени струились по ступеням, текли подобно реке, вышедшей из берегов. Джессика снова закричала, схватилась за перила, чтобы не упасть в эти смертельные воды, но ноги уже не держали ее. Она упала на колени, цеплялась еще какое-то время за перила руками, превращаясь в густую черную слизь, но шанса не было.

– Да помогите же ей кто-нибудь! – закричала Ноэли Свон, видя, как Джессика погружается в эту живую реку ночи. – Кто-нибудь…

Ноэли тихо заплакала. Она оплакивала Джессику. Оплакивала Фэй. Оплакивала себя, потому что ей в этом мире осталось совсем немного. Им всем осталось совсем немного.

Внизу, в подвале, Ясмин вскрикнула и схватилась за голову, чувствуя, как мысли Илира пробираются в ее мозг. Он звал ее, заставлял подняться на эшафот, к своему палачу. Женщина, которая способна выносить ребенка древнего, не достойна жить. Мужчина, который может дать жизнь такой женщине, не достоин жить. Ни один сверхчеловек не достоин жить. Гнев Илира был таким сильным, что, казалось, может уничтожить не только этот дом, но и весь мир.

– Пожалуйста, не надо… – взмолилась Ноэли Свон, когда Илир подошел к ней. Нет. Она не просила его о жизни. Она умоляла, чтобы он подарил ей быструю смерть.

Илир положил ей на плечи свои искрящиеся, обезображенные появившимися когтями руки, заставляя опуститься на колени. Ноэли Свон подчинилась, закрыла глаза. Боль вспыхнула, но тут же погасла. Из обезглавленного тела хлынула кровь, заливая стены и людей. Одновременно с этим на смежной с гостиной кухне рухнула стена. Тени поползли в дом, не обращая внимания на вспыхнувший огонь. Черный едкий дым поднялся к потолку.