Не жилец! История медицины в увлекательных заметках - Андрей Сазонов

Менее ста лет потребовалось человечеству, чтобы дойти от открытия Х-лучей до современных томографов с их поистине невероятными возможностями. Сейчас ведутся работы по созданию томографов третьего типа — ультразвуковых. Предполагается, что абсолютно безопасные для пациентов ультразвуковые томографы заменят облучающие рентгеновские.

Перефразировать приведенное выше высказывание фельдмаршала Монтгомери можно так: «Недостаточно обнаружить врага, нужно еще и уничтожить его». После того как было установлено, что инфекционные заболевания вызываются микроорганизмами, врачи начали искать способы борьбы с ними. Но поиск этот оказался весьма и весьма непростым делом. Чтобы понять, как можно уничтожить тот или иной микроорганизм, нужно разбираться в его физиологии, нужно понимать, куда именно следует наносить удары. Яды, убивающие все клетки подряд, для лечения инфекционных заболеваний не годились, потому что лечение не должно было затрагивать клетки больного организма.

Однажды британский микробиолог Александр Флеминг вернулся в свою лабораторию после длительного отсутствия и стал просматривать чашки с бактериальными культурами. В одной из чашек с культурой стафилококка (так называются круглые бактерии, собирающиеся в структуры, напоминающие виноградную гроздь) Флеминг обнаружил пятна плесени. Его внимание привлекло интересное обстоятельство — вокруг пятен плесени не было стафилококков. Флеминг понял, что плесень действует на бактерии губительным образом, и занялся выделением этого антимикробного вещества. Когда вещество было получено, Флеминг назвал его «пенициллином» в честь «родителя» — грибка из рода Пенициллум.

«Нет такого нового обычая, который не был бы старым», — говорил Джефри Чосер[154]. Если бы Флеминг изучил историю применения плесени, то смог бы сделать свое открытие не в 1928 году, а лет на двадцать раньше.

Давайте прежде всего вспомним папирус Смита, в котором упоминается о лечении загноившихся ран плесенью, счищенной с дерева или хлеба. Упоминание о подобном использовании плесени содержится и в древнекитайских источниках. Но Флемингу не обязательно было забираться так далеко в древность. О губительном действии плесени на микроорганизмы писали в конце XIX века несколько ученых. Русский врач-дерматолог Алексей Полотебнов опубликовал в Петербурге труд о патологическом значении плесени, в котором описал ее лечебное действие на гнойные раны. Итальянец Бартоломео Гозио получил из плесени микофеноловую кислоту, которая губительно действовала на возбудителя сибирской язвы. А французский военный врач Эрнест Дюшен вплотную подошел к открытию пенициллина. Во время службы в Северной Африке Дюшен обратил внимание на то, что арабы соскребают плесень с седел и наносят ее на раны, полученные лошадями. В экспериментах, проводимых на морских свинках, Дюшен установил, что плесень уничтожает бактерию, вызывающую брюшной тиф. Антагонизму между плесенью и микробами Дюшен посвятил свою докторскую диссертацию, которую отправил в Париж, в институт, основанный Пастером (самого Пастера к тому времени уже не было в живых). Никакого отклика на это открытие не последовало. Примерно в одно время с Дюшеном, в начале ХХ века, русский ветеринар Михаил Тартаковский опубликовал сообщение о том, что вещество, выделяемое плесенью, убивает бактерию куриной холеры… И это еще не все, что было опубликовано до открытия Флеминга о действии плесени на микроорганизмы.

У каждого научного открытия или изобретения своя судьба, счастливая или не очень. Одни открытия сразу же получают известность, а другие не привлекают к себе никакого внимания. Иной раз происходит нечто совсем непонятное — человек, открывший или создавший нечто полезное, всячески пытается привлечь внимание общества к тому, что он сделал, но в ответ получает игнорирование или, что еще хуже — насмешки. За примерами далеко ходить не нужно. Достаточно вспомнить хотя бы Игнаца Земмельвейса, безуспешно призывавшего коллег к такому простому действию, как антисептическая обработка рук, или же самого Парацельса, которого оценили по достоинству только после смерти. Кстати говоря, в трудах Парацельса тоже можно встретить упоминание о лечебном действии плесени.

На пенициллине, столь нужном человечеству, словно бы лежало какое-то колдовское проклятие. Его могли открыть еще в восьмидесятых годах XIХ века, но открыли гораздо позднее, а в медицинскую практику внедрили лишь в сороковых годах ХХ века, во время Второй мировой волны. Почему произошла такая задержка? Да потому что химия отставала от микробиологии, не было возможности выделить из культуры плесени чистый пенициллин, пригодный для лечения. В деле получения лекарственных препаратов из биологического сырья вопрос очистки стоит на первом месте. Недаром же химики шутят, что проще синтезировать сто новых препаратов, чем очистить один-единственный.

Массовое производство лекарственного пенициллина началось в Соединенных Штатах и Советском Союзе лишь к концу Второй мировой войны, примерно через восемьдесят лет после того, как человечество познакомилось с микроорганизмами. Все это время люди могли только предохранять себя от заражения или же уничтожать микроорганизмы при помощи средств для наружного применения или для промывания. Противомикробного препарата, который мог бы разноситься по организму с кровью и убивать микробы повсюду, где бы они не находились, не существовало… По сути человечество занимало по отношению к микроорганизмам оборонительную позицию. Люди уже научились защищаться, но не могли побеждать. Лечение инфекционных заболеваний было сугубо симптоматическим.

Обратите внимание на одну весьма примечательную деталь. В литературных произведениях, созданных до начала второй половины ХХ века, часто описываются кризисные моменты инфекционных заболеваний, их напряженное ожидание и чувство облегчения, которое посещает больного человека и его близких после того, как кризис благополучно миновал. В более поздних произведениях такого уже не встретить, потому что больному сразу же назначают антибиотики и до кризиса дело не доходит.

В начале своего применения пенициллин давал настолько замечательные результаты, что казалось, будто бактериальные инфекции скоро будут побеждены полностью и навсегда. Именно бактериальные, поскольку на вирусы антибиотики не действуют[155]. Но впоследствии выяснилось, что сказки не будет. Оказалось, что пенициллин действует не на все бактерии и что бактерии могут вырабатывать к нему устойчивость… В живых организмах постоянно происходят мутации, изменения в генах, некоторые мутации делают бактерии нечувствительными к действию антибиотика. А еще выяснилось, что, несмотря на высокую степень очистки, пенициллин, как и многие другие лекарственные препараты, способен вызывать аллергические реакции. Поэтому пришлось создавать новые антибиотики… На сегодняшний день счет им идет уже не на сотни, а на тысячи, и постоянно создаются новые. Приоритеты изменились — теперь человечеству остро необходимы действенные противовирусные препараты.