В огне страсти - Моника Маккарти

— Как у тебя это получается, Дункан? Как ты сумел не ожесточиться, несмотря на все, что с тобой случилось?

— Разве это привело бы к чему-нибудь хорошему? Ну, рассвирепею я из-за ударов судьбы, разве мне станет легче? Надеюсь, справедливость в конце концов восторжествует.

Он прав, подумала Джинна. Истина важнее всего. После того, что они пережили вместе, разве можно что-то скрывать от Дункана? Она признаётся ему в любви и скрывает правду о сыне. Что он о ней подумает? На глаза навернулись слезы.

— Что мы будем делать теперь? — прошептала Джинни. Дункан наклонился и привлек ее к себе.

— Не теряй надежды, любовь моя. Я еще поживу немного. Достаточно долго, чтобы жениться на тебе и увидеть, как младенец, а то и не один сосет молоко из этих прекрасных грудей.

От чувства вины перехватило дыхание. «У него есть сын. Скажи ему».

— Мне надоело бегать и прятаться, — произнес Дункан. — Я решил — если не найду Колина, то отправлюсь в Инверери. Кузен мне должен помочь.

Джинни в ужасе широко распахнула глаза.

— Нет! — Она схватила его за руку. — А что, если он тебе не поверит? Тебя казнят на месте!

— Надеюсь, до этого не дойдет. — Дункан нежно поцеловал ее. — Верь в меня, любовь моя.

— Верю, — ответила она. — Но Аргайллу не доверяю. — Дункан ради нее идет на смертельный риск. Нельзя допустить, чтобы он прошел через такое. Нужно что-то делать. — А что, если мы уедем с тобой все вместе — я и дети? Мы поедем за тобой куда угодно и будем ждать, когда правда выплывет наружу. — Даже если это значит, что ей придется пожертвовать будущим сына.

Дункан посмотрел на нее и покачал головой:

— Я не могу. Не хочу лишать твоих детей их будущего. Я не желаю видеть, как твой сын…

— Он не сын Френсиса! — выпалила Джинни. Слова вырвались наружу, и теперь их уже не взять обратно.

В комнате повисла мертвая тишина. Дункан не шевельнулся. Глаза его почернели, как уголь, и смотрели с такой настойчивостью, какой Джинни еще ни разу не видела.

— Что ты сказала?!

Перемена произошла мгновенно. Голос звучал так жестко, что Джинни его не узнавала. В ее груди отчаянно затрепыхалась паника. Она знала, что эта минута неизбежна, но от этого ей не стало легче. Она доверяет ему. Он поймет. Он поступит правильно.

Дункан схватил ее за руку и голую вытащил из постели, сжимая пальцы изо всех сил. Ей казалось, что на ней наручники.

— Повтори, что ты сказала! — приказал Дункан. Она вздернула подбородок, собираясь с духом.

— Дугалл — твой сын.

Дункан смотрел на нее так, будто она, снова в него выстрелила. Пальцы впивались в руку.

— Ты мне врала! Как ты могла скрыть такое от меня?! Его гневные глаза обвиняли, и это потрясло Джинни до глубины души. Он смотрел на нее так, будто вообще ее не знал. Так он смотрел на нее десять лет назад, когда пробрался в ее комнату и обвинил в предательстве.

И этот взгляд лишил ее последних капель самообладания. Как он смеет вести себя так, будто это Джинни поступила с ним подло? Она сделала все, что могла — при сложившихся обстоятельствах. И все это было сделано ради ее ребенка — их ребенка!

Джинни вырвала руку и оттолкнула Дункана от себя.

— Это ты нас бросил, Дункан. Ты бросил меня одну, беременную. — Его голова дернулась, словно Джинни его ударила, но ей было наплевать. Он хотел правды? Он ее услышит. — Я проглотила свою гордость после того, как ты столь жестоко обвинил меня в предательстве, и помчалась в замок Каслсуин, чтобы сказать тебе, что жду твоего ребенка. И узнала, что ты уже уехал. И что я должна была делать? — Ее голос дрожал. — Я была в ужасе от того, что произойдет, если кто-нибудь узнает. Не могла даже подумать о скандале, который из-за моей ошибки обрушится на голову невинного ребенка. Я-то знала, каково ему будет. И не сомневаюсь, ты тоже. — Дункан вздрогнул, но Джинни уже было все равно. — Поэтому, когда Френсис Гордон сделал мне предложение, я поступила так, как должна была. И не смей меня осуждать!

Дункан прищурился.

— Ты и его обманула!

Дункан не желал ничего слышать про святого Френсиса Гордона — человека, вырастившего его сына! Ее признания ранили глубоко и больно. «Мой сын!» Как она посмела скрыть от него это? Он убедил себя, что нужно ей верить, а она все это время ему врала!

А ведь он чувствовал, что это его мальчик, но предпочел поверить этой лживой женщине. Болван!

— Как ты это сделала? — спросил Дункан с каменным лицом. — Как скрыла его рождение?

Джинни устало опустилась на край кровати. Похоже, страстная вспышка опустошила ее.

— После сражения Хантли и большинство высокопоставленных членов клана были изгнаны из страны. Френсис не поехал вместе с остальными на континент. Мы с ним отправились в один из отдаленных замков Гордонов далеко на севере, взяли с собой лишь несколько доверенных слуг и прожили там два года. Никому и в голову не пришло сомневаться в отцовстве Френсиса. — Она помолчала. — Думаю, отец подозревал, но он никогда не говорил об этом.

— Ты ловко все устроила! Гордон украл моего сына, и никто даже вопросов ему не задавал!

Щеки Джинни вспыхнули.

— Он дал твоему сыну все то, чего ты лишил его, бросив нас!

Дункан понимал, что в ее словах есть доля правды, но ему не было от этого легче. Он пришел в такое бешенство, что не доверял себе и боялся провести с ней лишнюю минуту — он мог сказать что-нибудь такое, о чем потом будет сожалеть всю жизнь. О чем они оба будут сожалеть.

— Теперь все изменится. Джинни побледнела.

— Что ты имеешь в виду?

Дункан решительно посмотрел ей в глаза.

— А ты как думаешь? Я намерен предъявить права на сына.

— Я тебе этого не позволю.

Дункан расхохотался и ответил ей ее собственными ело вами:

— И как ты собираешься мне помешать?

Джинни вцепилась в него, одной рукой удерживая на груди одеяло, а другой держа его за руку.

— Ты не посмеешь! Разве непонятно? Ты погубишь все, что я для него сделала!

Дункан замер. Ее слова больно ударили его, а правда оказалась горше, чем желчь. Если он объявит, что это его сын, то превратит его в незаконнорожденного — сделает с ним то, что мучило его самого всю жизнь. Причем не просто в незаконнорожденного. Мальчик станет внебрачным сыном преступника. А если он промолчит, то позволит своему сыну носить имя другого человека и унаследовать земли и имущество, которые ему не принадлежат.

Взгляд Дункана пылал. Он смотрел на женщину, которую лишь час назад держал в объятиях, с которой занимался любовью. Которую, как ему казалось, он любил. Если бы она специально придумывала, как причинить ему боль, то не смогла бы отыскать более мучительный способ.