Кто я? Хороший вопрос - Ардиз

— Вы эту «её», хотя бы видели? — спросила Науна, жестикулируя руками.

— Ну … я … мне кажется… — пытался отвечать мужик.

— А вы эту «её» и сейчас слышите? — спросила Науна.

— Дааа! — эмоционально ответил он — Она там, мы уже близко! — с хорошим настроением оживился он.

— Просто мы никого не слышали и не слышим. Вы не знаете ту, о которой говорите и к которой идёте. Вы слышите то, что не слышат другие. Ваши настроения резко сменяют друг друга, и вы, следуя непонятно за какими звуками, пришли в одиночку в очень опасную местность. Услышьте нас, с вами что-то не так — призывала к его здравомыслию Науна.

— Так! Знаете что?! — начал эмоционально недовольно преподаватель — Здесь что-то не так только с вами тремя, которые не только глухие, но ещё и слепые, раз не замечают очевидного!

— Да куда уж нам — усмехнулась Вайра.

— В «круг жизни» вам все двери и дроги отныне закрыты и поверьте, я об этом позабочусь! А теперь не мешайте мне! Настоящий лекарь выполнит свой долг! Так что я спасу её даже в одиночку! — заявил недовольно мужик и в ускоренном шаге направился к крутому повороту пещеры.

— Науна, ты кстати — начала Вайра, поглядывая на уходящего мужика — откуда всех эти умных и даже связанных словечек нахваталась?

— Я же говорила, моя мама лекарь, и меня готовила сделать лекарем. Рассказывая о всём, что сама знает в этом направлении, вместо сказок. А потом я и сама стала поглощать всё, до чего могла дотянутся — объяснила Науна, смотря на убегающего преподавателя.

— Его надо остановить, только я не знаю как — призналась Лаилия.

— Да может мы зря беспокоимся? — предположила Вайра — Гляньте какой он счастливый. Он бежит спасать «её», так что всё правильно. Чего на реальных девушек обращать внимание? Главное воображаемую не упустить — указав ему в след рукой, сказала Вайра.

— Вот же я дура — сказала обеспокоенно Науна, с бегающим анализирующим взглядом по земле — Перепады настроения, фанатичное рвение и женские голоса которые слышит только мужчина — она посмотрела на уходящего преподавателя и побежала за ним.

— Науна стой! — эмоционально сказала Вайра и они с Лаилией побежали за ней.

— СТОЙТЕ! ОСТАНОВИТЕСЬ! — кричала Науна мужику который подошёл к крутому повороту пещеры — ВАС ОБМАНЫВАЮТ…! — и тут она оказалась рядом с ним, замерев и замолчав, как их догнали оставшиеся две, так же замерев.

— Вот же она — указал довольный мужик вперёд рукой.

Перед ними было очень много голых и очень красивых женщин, которые ели мёртвые тела животных и людей, а посмотрев на пришедших, перестали есть. Они думали, что те, кто говорили, мужчины, которые на радостях сами идут им в руки, а посему не останавливали трапезу. Но с ними были женщины, чего никто не ожидал. В связи с чем, все стали вставать на ноги, с довольными улыбками.

Лаилия аккуратно коснулась спины довольного и улыбающегося преподавателя, посылая в него свою энергию.

Их рты стали открываться, нижняя челюсть которых, стала делиться на две части, становясь двумя нижними челюстями. Их открытие было таким большим, что пастью, становилась и вся шея. И на каждой из трёх частях челюсти, стали подыматься очень длинные и острые клыки, а из глотки появился длинный и острый язык.

Глаза преподавателя сверкнули зелёным светом, и он освободился от влияния.

— Сирены — закончила Науна.

Мужик заорал во всё горло от страха и расталкивая девушек, побежал на выход первым, а девушки за ним.

***

Азран и Дамах, пробежав горные образования, оказались в какой-то пепельно-каменной пустыне, где очень скоро добежали до периметра какого-то большого углубления, что чем-то напоминало высушенное огромное озеро. После довольно длительного время бега по этому кратеру, они перешли с бега на шаг, как только закончился скат и началась более менее ровная поверхность.

— Слушай, а эта Айлина …? — начал задавать вопрос Дамах.

— Ты ей приглянулся — сразу сказал Азран — Что если честно не только меня, но и Дарвадия удивило.

— С чего ты это взял? — спросил, как бы не понимающий о чём он, Дамах.

— Да брось Дамах — усмехнулся Азран — Только не говори, что не заметил, как она к тебе принюхивалась.

— Ну… — начал отвечать Дамах.

— Постепенно, но стеснение выветрится из тебя — пообещал Азран — Может остаться игривая гордость, но она как правило существует не долго, а после, остаётся только открытая честность. Дарвадий правильно заметил, что тебе нужно забывать людские обычаи, но не как информацию как таковую, а как привычки поведения. Потому что он правильно подчеркнул, что в стае, их с тобой разделять никто не будет, так как это не наши обычаи. Одни из наших обычаев, это принятие естественного, и честность в отношении желаемого. Мы честны перед друг другом и не стесняемся естественных реакция, потребностей и желаний. Вот почему учись быть честным перед другими, и это важно, потому что другие могут и учуять обман, что породит конфликт. Но главное, будь честен перед собой, потому что если ты не будешь врать себе, то ложь, в низких её проявлениях, полностью исчезнет из твоей жизни. А значит и проявлять её в отношении других, ты уже не будешь, так как в этом просто не будет надобности.

— А почему мы не бежим? — спросил Дамах.

— Мы идём шагом, потому что я хотел рассказать тебе о том месте, к которому веду. Да и просто нужно было ответить на твои вопросы, связанные с Айлиной — добавил с улыбкой Азран.

— Их наличие так заметно? — смущённо спросил Дамах.

— Дамах, ты только-только стал одним из нас. Да ещё и в племени, где красота не увядает, а тела всегда привлекательны и сильны. А тут ещё, прямо с порога, дочь старейшины стала к тебе принюхиваться и игриво издеваться. Само собой, твои мысли как юнца становятся очевидными.

— А у неё кто-то есть? — сразу решил спросить Дамах.

— Нет. Она у нас гордая чистокровная волчица — усмехнулся Азран — Ну как минимум, гордость работала, до встречи с тобой — улыбнулся Азран, посмотрев на Дамаха — Эта гордость ей передалась от отца. Дарвадий, был рождён оборотнем, и сошёлся с той, кто так же была оборотнем рождена. Хоть и пришлось ждать очень и очень долго. Гордый. Вот и дочка получилась такая-же. Но его женщина, мать Айлины, была убита первородным вампиром. С тех пор он один, а Айлина, подражая отцу,