Успешное покорение мира - Фрэнсис Скотт Фицджеральд

От этих слов ее спина гордо распрямилась, а туман развеялся. Перед ее мысленным взором промелькнули обрывки фраз из любовных писем, приходивших ей пачками, сотни растерянных, умоляющих лиц, мириады нежных, просительных слов. Восстановленная гордость теплой волной приливала к щекам.

В дверь постучали — это был все тот же юноша из Принстона.

— Не хочешь спуститься вниз? — предложил он. — Там танцы. Полно народу, вся бейсбольная команда Йеля. Могу тебе кого-нибудь представить по всей форме, ты хоть развеешься. Согласна?

— Согласна, только знакомиться ни с кем не хочу. Тебе самому придется весь вечер со мной танцевать.

— Ты же знаешь, я с радостью.

Она поспешила облачиться в новое вечернее платье, такое весеннее, нежнейшего, сказочно-голубого цвета. Волнующий вид собственного отражения в зеркале навел ее на мысль, что старая зимняя кожа сброшена, а под ней обнаружилась сияющая куколка без малейшего изъяна; когда Джозефина спускалась по лестнице, ее ножки попадали почти в такт музыке, доносившейся снизу. Эта была мелодия из пьесы, которую она неделю назад видела в Нью-Йорке, мелодия, созданная для будущего — для еще не придуманных развлечений и еще не встреченных возлюбленных.

Начался танец, а с ним пришла уверенность, что жизнь может начинаться заново бессчетное количество раз. Но не успела она сделать и десяти шагов, как ее перехватил Дадли Ноултон.

— Кого я вижу: Джозефина! — Он впервые произнес ее имя, а теперь еще и взял за руку. — Как приятно! Я очень надеялся, что ты приедешь.

Джозефина взмыла к небесам на ракете изумления и восторга.

Он не кривил душой — по выражению его лица было видно, что он искренне рад. Может быть, он пребывал в неведении?

— Адель писала, что ты, вероятно, будешь здесь. Предположительно.

Похоже, он все знает, но это его не оттолкнуло — так или иначе, она ему нравится.

— На мне власяница, а голова посыпана пеплом, — сказала она.

— Что ж, и то и другое тебе к лицу.

— Ты ведь знаешь, что со мной произошло… — решилась она.

— Да, я в курсе дела. Не хотел об этом заговаривать, но все считают, что Уотербери повел себя как болван, а в следующем месяце ему предстоят выборы, и эта история вряд ли прибавит ему шансов. Послушай, надо тебе потанцевать и с другими ребятами — все жаждут прикоснуться к красоте.

Вскоре она уже танцевала, как ей казалось, со всей бейсбольной командой разом. Время от времени ее перехватывали то Дадли Ноултон, то паренек из Принстона, которого не на шутку злила такая конкуренция. В зале было множество девушек из множества школ, но сплоченные командным духом студенты Йеля, дружно выказывая свою предвзятость, смотрели только на Джозефину; очень скоро в нее уже стали тыкать пальцами блюстительницы порядка, сидевшие на стульях вдоль стены.

Но в глубине души она ждала, что будет дальше, когда они с Дадли Ноултоном выйдут прогуляться в теплую южную ночь. Это получилось само собой: музыка смолкла, и они медленно двинулись по аллее среди буйства ранней сирени, свернули за угол, потом за следующий…

— Ты мне обрадовался? — спросила Джозефина.

— Еще бы!

— Сначала я боялась. Больше всего переживала, когда думала… о тебе. Я так старалась измениться… под твоим влиянием.

— Не стоит вспоминать школьные дела. Все приличные люди понимают, что это досадное недоразумение. Забудь и двигайся дальше.

— Хорошо, — безмятежно согласилась она.

Джозефина была счастлива. Легкая свежесть и благоухающая сирень — это она, прелестная и непостижимая; надежный шероховатый камень уличной скамьи, ствол растущего рядом дерева — это он, строгий и сильный, такой близкий, ее заступник.

— Я так много размышляла о нашей предстоящей встрече, — помолчав, заговорила она. — Ты был так добр, что мне захотелось тоже сделать для тебя что-нибудь хорошее… то есть предложить какое-нибудь интересное занятие, которого ты еще не испробовал. Например, мы непременно должны покататься верхом под луной. Это так здорово.

Он не ответил.

— Я хорошо умею ладить с теми, кто мне нравится… Такое, конечно, бывает нечасто, — спохватилась она, — и не всерьез. В общем, если я действительно вижу, что мы с молодым человеком настоящие друзья, то не считаю нужным тратить время на толпу других. Мне хочется постоянно быть рядом, весь день, весь вечер. У тебя тоже так?

Он поерзал на скамье, а потом оперся локтями на колени, глядя на свои сильные руки. Его мягкий голос зазвучал глуше:

— Когда мне кто-нибудь нравится, меня даже танцевать не тянет. Куда приятнее просто побыть наедине.

Короткая пауза.

— Понимаешь… — он замешкался, хмуря брови, — если честно, я связан давними обязательствами со множеством людей… — Слова давались ему с трудом. — Через день я, между прочим, съеду из гостиницы. Меня пригласили пожить с компанией у знакомых, на речке. А завтра, кстати, сюда приезжает Адель.

Поглощенная своими мыслями, Джозефина слушала вполуха, но при упоминании этого имени у нее перехватило дыхание.

— Нас пригласили с ней вместе; вопрос практически решен. Естественно, я буду ежедневно приезжать сюда на тренировки.

— Понимаю. — У нее задрожали губы. — Ты не будешь… ты будешь с Адель.

— Да, верно… в каком-то смысле… Она, конечно… захочет с тобой повидаться.

Снова повисло молчание; он сцепил свои сильные, крупные пальцы, и она беспомощно повторила этот жест.

— Ты меня просто пожалел, — сказала она. — Тебе нравится Адель… гораздо больше…

— Мы с ней понимаем друг друга. Она, можно сказать, с детства остается моим идеалом.

— А к таким, как я, ты равнодушен? — Голос Джозефины дрогнул, будто от испуга. — Наверное, обо мне идет дурная слава из-за того, что я со многими целовалась.

— Дело не в этом.

— Именно в этом! — с горячностью возразила она. — Сейчас я расплачиваюсь за все. — Она встала. — Лучше отведи меня обратно, чтобы я могла потанцевать с теми, кто ко мне неравнодушен.

Вся в слезах, она почти бежала по аллее. На лестнице он ее обогнал, но она только покачала головой и сказала:

— Извини за мое легкомыслие. Я повзрослею… а сейчас получила по заслугам… так мне и надо.

Немного погодя Джозефина огляделась в поисках Дадли, но его нигде не было; тут она с ужасом поняла, что впервые в жизни потерпела поражение, решив завоевать молодого человека. Но любовь у всех, кроме самых юных, лелеется только любовью, и в ту самую минуту, когда Джозефина сообразила, что его интерес к ней был вызван простой доброжелательностью, она уверилась, что сердце ее ничуть не задето — ранена только гордость. Нужно было срочно выкинуть его из головы, но хорошенько запомнить этот урок. Мужчины ведь бывают двух типов: с одними флиртуют, за других выходят замуж. При этой мысли она будто невзначай обвела неугомонным взглядом одну мужскую компанию и выделила мистера Гордона Тинсли, нынешнего баловня Чикаго и, по слухам, самого завидного жениха на всем Среднем Западе. До сегодняшнего вечера он не смотрел в сторону юной Джозефины. А десять минут назад пригласил ее прокатиться с ним завтра в автомобиле.