Русские боги. Подлинная история арийского язычества - Анатолий Абрашкин

Главная особенность князя Владимира, по-видимому, состояла в том, что он подстраивался под ситуацию. Когда надо было, он представлялся язычником, когда это становилось невыгодно, перевоплощался в христианина. Если нападал враг, становился патриотом, после победы – гнал русских богатырей со двора. Будучи по происхождению полуевреем, он не забывал об интересах иудеев. Но неправильно полагать, что Владимир только и думал, как угодить хазарской диаспоре. Достаточно сказать, что у Владимира было двенадцать сыновей, и все они носили славянские имена: Святослав, Борис, Вышеслав, Мстислав, Глеб, Ярослав, Судислав, Позвизд, Изяслав, Святополк, Всеволод, Станислав. Владимир назвал одного из сыновей в честь своего отца, великого русского воина и князя Святослава, но ни в честь деда – раввина Малка, ни в честь дяди Добрыни никого из своих отроков не назвал. Точно так же в выборе имен для своих сыновей он не благоговел и перед византийской или библейской традицией.

Есть некие общие закономерности правления самодержцев в революционные и «нормальные» периоды. Во время переворотов ставка делается, как правило, на иностранцев, инородцев, для которых слово «традиция» – пустой звук, которые мечтают разрушить старый уклад и построить новую жизнь на основе принципиально других идей. Такую политику проповедовал Добрыня и хазарские иудеи в Киеве. Вначале они задурили всем голову с языческими новшествами, а потом вдруг стали проповедовать христианство. Владимир следовал их советам, поскольку они привели его к власти. Но одно дело захватить власть, и совсем другое – править. Послереволюционный, нормальный период развития государства характеризуется уже стремлением князя восстановить разрушенное хозяйство и единство общества. Революционеры при этом отодвигаются самодержцем на второй план. Они в своем большинстве либо отправляются на «пенсию», либо направляются послами в дружественные страны, либо попросту репрессируются. Летопись ничего не говорит нам о судьбе Добрыни, но, думается, что ее финал был незавидным.

После этапа религиозных реформ Владимир искал опору уже не среди варягов и хазар, а в русских людях, пекущихся о славе Отечества. Вряд ли мы ошибемся, если предположим, что князь в этот период равно опирался как на христиан, так и на язычников. Летописи ничего не говорят о деяниях князя во вторую половину его правления потому, что он сумел примирить христиан и язычников. Все мы с великим наслаждением читаем былины, воспевающие времена князя Владимира, его знаменитые пиры в Киеве.

Церковные историки всячески старались затенить явно языческую природу княжеских пиршеств. Они объясняли, что Владимир устраивал их, оказывается, потому, что «любя словеса книжные», услышал однажды при чтении Евангелия: «Блажени милостивии, яко ти помиловани будуть». И еще: «Продайте именья ваша и дадите нищим»; и пакы: «Не скрывайте собе сокровищь на земли, идеже тля тлить и татье подъкоповають, но скрывайте собе сокровище на небесех, идеже ни тля тлить, ни татье крадуть». Что ж, размах пиров был поистине грандиозен. Не довольствуясь тем, что он кормил и поил всех, кто приходил к нему во двор, Владимир повелевал «пристроити кола (телеги. – А.А.), въскладаше хлебы, мясы, рыбы, овощь розноличный, мед в бчелках, а в другых квас, возити по городу, въпрошающим: «Кде болнии и нищ, не могы ходити». Тем раздоваху на потребу». По существу, это были не отдельные пиры, а нескончаемое угощение. И надо признать, что такие рассказы о «молочных реках с кисельными берегами» на пустом месте не рождаются. Значит, привольно жилось в те времена, когда наступил мир в государстве Владимира.

Владимир – единственный русский князь, которого воспевают былины. И еще один важный момент: все наши былины были записаны на Русском Севере, за тридевять земель от Киева. В чем тут дело? Да в том, что носителей языческой культуры с определенного момента стали преследовать, изгонять и даже истреблять. Но при Владимире этого не было! Иначе он не вошел бы в русский эпос в качестве положительного героя. Как ни крути, но былины – это языческая литература, и там князь Владимир фигурирует под именами «Володимер-Солнце», «Владимир Красное Солнышко». Значит, не держала народная память зла на князя-христианина. И если летописцы ничего толком не написали про зачинателя Православия на Руси, а церковь отказывалась канонизировать Владимира, то язычники воспели его в своих сказаниях. Да, поначалу князь выступил для них злым гением, ниспровергателем основ русской жизни, но во вторую половину своего правления проявил себя как истинный хранитель своего Отечества.

Люди всегда защищали своих богов. Была ли это ярая схватка у алтарей или гражданское неповиновение чуждым религиозным установкам, но свою веру они оберегали во все времена. И сопротивление христианству на Руси было более, чем серьезным. Как и репрессии властей по отношению к язычникам. Странно и обидно, но о своих родных богах мы знаем меньше, чем о богах Древнего Египта или Шумера. А это означает только одно: память о них с какой-то неизбывной настойчивостью уничтожалась в русском народе.

Утверждению христианства на Руси предшествовал длительный период борьбы с язычеством. Феномен слияния христианства и местных народных (т. е. языческих) верований получил в религиоведении название двоеверия. Этот термин встречается в средневековых поучениях и в церковных текстах. Например, в руководствах по чину исповеди среди перечня грехов встречаются и такие: маловерие, суеверие, двоеверие.

В эволюции двоеверия выделяют три этапа.

1. Обособленное существование христианства и язычества (конец X – начало XIII в.). Христианство господствует в городах – княжеских центрах, на окраинах же государства сохраняется поклонение старым богам при полном неприятии христианства. В книге «Язычество Древней Руси» академик Б.А. Рыбаков убедительно показал, что во второй половине XII века наблюдается возрождение язычества в городах и в княжеско-боярских кругах. Одной из главных причин этого стало вмешательство церкви в традиционный быт высших сословий. К примеру, во время пиршественных застолий обязательной была мясная (языческая, ритуальная) пища. Церковь, однако, запрещала ее в постные дни. О глубине противостояния свидетельствует тот факт, что конфликт из-за «мясоядения» принял общерусские масштабы.

«Обновление язычества сказалось в зарождении нового учения о неисповедимом свете, отличном от солнца, в культе женского божества (отдельного от богородицы), в появлении скульптурных изображений божества света. Церковному стандарту противопоставлялось новое, эволюционирующее и поднимающееся на новую теологическую высоту язычество. Церковники XII в. спорили с языческими богословами, закрепляя свои тезисы в надписях-граффити на стенах соборов, где утверждали, что не «бес», не языческое божество может «разведрить (прояснить) небо», а христианский бог («Бог то сотвори»)» (Рыбаков Б.А. Указ. соч.). Ярким примером неортодоксальной («двоеверной») религиозной позиции может служить автор «Слова о полку Игореве». Христианский бог упомянут здесь лишь дважды: 1) князю Всеславу не миновать суда божьего; 2) Игорю бог путь кажет. Ни в запеве поэмы, ни при отправлении войска в поход, ни при описании результатов сражения – ни в одном случае, когда обычай требовал воздать должное высшему покровителю, обращения к христианскому богу отсутствуют. Зато в поэме есть языческий бог-отец Стрибог и его внуки – ветры, есть древний Велес, внуком которого назван вещий певец Боян, есть Великий Хорс и две вечно печальные сестры, сопровождающие всякого человека в его первых подступах к потустороннему, загробному миру – Желя и Карна.