Русофобия. История изобретения страха - Наталия Петровна Таньшина

и истинными <…> Вот вред, пришедший от нашего пренебрежения общим мнением! Мы имели бы многих на своей стороне, если бы старались не только быть, но и казаться правыми»[1008]. В ответ на этот пассаж император собственноручно написал: «Величественное молчание на общий лай приличнее сильной державе, чем журнальная перебранка»[1009].

По справедливому замечанию М. Кадо, после А. Кюстина никто не мог писать о России так, как писали до публикации этой книги[1010], и никто уже не мог писать о России, игнорируя эту работу. Она стала знаковым явлением, ведь и до, и после маркиза Кюстина в России побывало немало путешественников, и многие из них оставили свои наблюдения. Однако большинство этих книг оказалось забыто. А сочинение Кюстина — нет.

Переплюнуть Кюстина, или «Тайны России» Фредерика Лакруа

Итак, хорошая история — негативная, страшная история. Это утверждение прекрасно иллюстрирует ситуация с книгой маркиза де Кюстина. Но некоторые авторы в погоне за популярностью маркиза создавали, как сейчас бы сказали, совершенно «чернушные» истории о нашей стране. Одной из таких работ является весьма активно переиздаваемая в наши дни книга Фредерика Лакруа[1011] «Тайны России. Политическая и нравственная картина Российской империи»[1012], увидевшая свет в 1845 году, всего через два года после публикации работы Кюстина.

Это настоящий антирусский памфлет, написанный, по словам автора, с целью обрисовать реальный потенциал России, её силы и ресурсы, и, прояснив это, сорвать маску, скрывающую истинные черты и слабости «людей Севера»[1013], разоблачить «ловкие интриги» и «наглое шарлатанство» российских властей, показать «весь ложный блеск её кажущейся цивилизации и деспотичность власти её правителя»[1014].

Не проведя в России даже одного дня, Лакруа берётся высказывать суждения по очень широкому кругу вопросов. Буквально на первой странице автор утверждает, что только он предпринял всесторонний анализ русского общества, прежде всего властных структур, и поэтому исключительно его книге предстоит раскрыть такие тайны о России, в которые даже маркизу Кюстину проникнуть не удалось.

Один из таких секретов Лакруа незамедлительно сообщает доверчивому читателю: оказывается, свою книгу автор написал на основе одного очень серьёзного источника, рукописи, переданной ему одним человеком, долгое время проживавшим в России. Конечно, имя его не может быть предано огласке, а сам он не может опубликовать работу под своей фамилией. Более того, кроме этой загадочной рукописи в распоряжении Лакруа оказались некие архисекретные и совершенно неизвестные в Европе документы[1015].

В этой книге читатель не откроет для себя ничего нового, ведь перед нами лишь очередная трансляция уже укоренившихся стереотипов о России. Ключевое слово-маркер в этой работе — «деспотизм», о чём сразу заявляет автор, и именно исходя из идеи деспотичности власти, он выстраивает свою работу и анализирует все слои русского общества[1016].

Несмотря на интригующее название книги — «Тайны России», Лакруа принимается раскрывать их буквально с первой страницы. Уже из введения мы узнаём про всё и всех в России. Правитель — деспот: «Он самодержец, это значит, что только в себе самом он черпает силу и право управлять. Он есть свой государственный совет и свой сенат. Более того, он глава церкви, представитель Бога на земле, он сам почти Бог. Всё существует только посредством него и для него. Он может всё создать и всё разрушить. Он располагает свободой и жизнью каждого из своих подданных. Он ни перед кем не должен отчитываться в своих намерениях и действиях. Он приказывает, и все повинуются. Он наказывает, и все безропотно молчат. С гораздо большим основанием, чем Людовик XIV, он может сказать: „Государство — это я“. Он может даже добавить: „Вся Россия — это я“. Несмотря на законы, защищающие собственность, он может <…> рассматриваться как собственник всего, что есть в империи. Нет законодательных ассамблей, нет советов, утверждавших бы ежегодную сумму налогов. Только император единолично контролирует и распоряжается национальными доходами. В его власти объявлять войну; одного слова самодержца достаточно, чтобы поставить нацию под ружьё и заставить её маршировать против врагов»[1017].

Все нити управления страной сосредоточены в руках государя, более того, все сферы жизни им жёстко контролируются: «Царь единолично распоряжается внешней политикой империи. Он является источником всех почестей и всех назначений.

Всё стекается к нему, всё замыкается на нём. Армия, флот, народное просвещение — все национальные ресурсы сосредоточены в его руках. Он всемогущ, как Бог. Да что я говорю, он даже больше, чем Бог! Если он захочет, то превратит преступление в благодеяние»[1018].

Подданные, как и полагается, предельно развращены деспотичной властью. Дворянство имеет только четыре привилегии: не получать палочные удары; раздавать эти удары; быть подавляемым императором; душить этого самого императора, когда притеснение становится невыносимым (Лакруа, как и другие авторы, заимствует этот тезис, по его словам, у русского дипломата князя П.Б. Козловского). Духовенство столь же аморально, как и невежественно, а народ — суеверный, лживый, скрытный, без чувства собственного достоинства, невосприимчивый к издевательствам и преступлениям со стороны деспотичной власти. «Деморализация и рабство доходит у русского народа до таких пределов, что стоит ли удивляться тому, что однажды князь Владимир приказал жителям Киева прийти на берег Днепра и принять крещение, и киевляне безропотно этому подчинились»[1019].

И далее по списку: законодательство — запутанное; администрация — продажная и сутяжническая; система народного просвещения — смехотворная; торговля — в состоянии стагнации, армия — полностью лишена военного духа, морской флот — блестящая погремушка в руках шарлатана; финансы — в таком состоянии, что их не спасёт и всё золото Урала. В области промышленности русские способны только слепо копировать, что не может дать серьёзных результатов; сельское хозяйство из-за полного отсутствия путей сообщения находится в плачевном состоянии. В целом — «изъеденный червями эшафот»[1020].

Не лучше обстоит дело и в сфере внешней политики. Россия — настоящая «тюрьма народов», стремящаяся к экспансии и порабощению соседей: так происходит в Финляндии, Прибалтийских землях, Польше, на территории Южной Украины, в Крыму и Бессарабии. А по отношению к другим соседним народам Россия совершает настоящие преступления: «разорванная на куски Персия, расчленённая Турция, медленно убиваемая варварами Санкт-Петербурга; подстрекаемая к восстаниям Греция <…> Дунайские княжества, беспрестанно агитируемые московитскими агентами; 500 тыс. калмыков, вынужденных под страхом наказания покинуть берега Волги <…> Грузия, украденная царём в тот самый момент, когда она ожидала защиты; герои-поляки, отправленные в Сибирь». А ещё «постоянное нарушение или непризнание международных договоров, недобросовестность, притворство, двуличие, жестокость, деспотизм, доходящий до безумия»