На взлёт! - Ольга Владимировна Голотвина

Сумасшедший, что он делает? Сейчас вся стая ринется его искать! Что говорил Райсул про этого стервятника? «Если меня поймает, кожу соломой набьет, а мясо скормит псам...»

Но разбойники застыли неподвижно, глядя на Мемеда. А тот молчал.

И тут Фантарина вспомнила то, что первый муж рассказывал о халфатийских обычаях. Лодовико Тоцци вел дела со здешними контрабандистами и кое-что о них знал.

Поединок пред очами предков – не халфатийский обряд. Он остался от народа, что жил здесь до появления пророка Халфы. Этот вызов можно было бросить лишь в том случае, если меж врагами лежит неотмщенная смерть. Обряд должен был оборвать кровную месть, не дать ей разрастись, превратиться в войну между родами.

Все это мелькнуло в мозгу Фантарины мгновенно. И всей своей смятенной душей, всеми оголенными нервами она поняла: Мемед не выйдет на поединок. Вон в какой бесстыжей ухмылке растянулись губы! Сейчас он скажет, что халфатийцу не указ обычаи горных дикарей. И пошлет своих людей ловить Райсула...

Фантарина горестно воскликнула:

– О, позор мне! Неужели мне суждено стать женщиной труса?

Ухмылка исчезла с лица атамана. Он обернулся к пленнице и ударил ее в лицо.

Фантарина ждала удара – и почти увернулась от него. Кулак не смял ей нос, не вышиб зубы, лишь скользнул по скуле. Женщина устояла на ногах – но тут же рухнула на колени, вскинула ладони к вискам, начала раскачиваться из стороны в сторону. Так ведут себя халфатийки, когда у них страшное горе – или им грозит несмываемый позор.

Разбойники зашушукались. Власть Мемеда над ними держалась на его силе, свирепости и отваге. А теперь перед ними женщина горевала, что достанется трусу... да-да, их главарю...

Мемед досадливо хмыкнул, поняв, что угодил в ловушку.

Конечно, любой в ватаге понимал, что самое умное – толпой изловить врага-одиночку и всласть над ним потешиться. Но теперь так поступить было опасно. Не примешь вызов – ославят трусом. Не в глаза скажут, будут шушукаться за спиной... но и бьют ведь ножом тоже в спину.

– Будь по-твоему, убийца моего брата. Выходи, не прячься в кустах, как заяц. Мемед, сын Кашшаха, примет твой вызов. Эй, волки, разжигай дымные огни, готовь место для боя. Пусть все будет по обычаю.

Разбойники слышали приказ, но замешкались с исполнением, потому что с поросшей орешником кручи спустился Райсул.

Он вышел из сгустившихся сумерек к костру – гордый, стройный, с дерзкой улыбкой на губах. В руках не было оружия, а в глазах плясало злое веселье. И был он в этот миг так красив, что Фантарина прекратила раскачиваться и впилась в него взглядом, словно увидела впервые.

Но тут общее оцепенение прошло, все зашушукались, задвигались. Всех перекричал козлобородый старикашка, который незадолго до этого беседовал с атаманом:

– Если делать все по обычаю, то не забудьте завещание! Каждый должен оставить противнику что-то ценное!

– Да! – хохотнул Мемед. – Что ты завещаешь мне, бродяга, выгнанный из патруля?

Райсул вытащил из-за ворота цепочку и высоко поднял над головой круглый предмет, подвешенный на ней:

– Дороже ничего у меня не было и нет. Талисман подарен мне отцом. Он переходил в нашей семье от отца к сыну. В серебряном шарике – гляди, Мемед, он раскрывается! – волос из бороды пророка Халфы, да будет благословенно его имя!

– Ай, какой талисман! – потрясенно загалдели разбойники.

Райсул, подойдя к Фантарине, стоявшей на коленях, набросил цепочку ей на шею.

– Если Мемед меня зарежет – отдашь ему.

– Достойное наследство, – кивнул Коршун. – Мне, стало быть, надо завещать тебе что-то не менее ценное?

– А ты не жадничай, атаман! – сверкнул белозубой улыбкой Райсул. – Завещай мне пленницу. Разве не сказал пророк Халфа: «Мудрость мужчины и любовь женщины стоят друг друга!»

– Пусть будет так, – согласился разбойничий главарь. – Перешагнув через мой труп, ты заберешь женщину – и пусть никто не помешает вам уйти... А свою власть над ватагой я завещаю тебе, Горелый.

Верзила со страшными ожогами на лице благодарно упал в ноги Мемеду.

– Прочее, что от меня останется, велю разделить поровну на всю ватагу.

– О, щедрый! – взвыли разбойники.

– Не спешите радоваться, я еще не умер. Сегодня я выпущу кишки из убийцы моего брата и возлягу с его женщиной... А почему не готово место для поединка? Я должен отдавать приказы дважды?

* * *

Небольшие чадящие костерки слабо освещали обложенную камнями площадку. Разбойники заботливо убрали с нее корни и валуны, но совсем ровной она не стала, и оба противника внимательно ее осмотрели, чтобы потом, во время боя, не пялиться под ноги.

– Кто вскроет вены? – деловито спросил Райсул.

– Законник, – ответил Мемед. – Эй, голова-на-двух-ногах, доставай кинжал.

Козлобородый старикашка вытащил из ножен свой кинжал и подступил к противникам, которые уже закатывали левые рукава.

– Это зачем?! – охнула Фантарина. Про такое ей муж не рассказывал.

Стоявший рядом разбойник, не сводя глаз с Коршуна и Райсула, объяснил:

– Чтоб не затягивать схватку. Кровь понемногу вытекает, боец слабеет.

Фантарина прикусила язык, сдержав черную брань.

– Рубахи совсем снимите, – придирчиво потребовал старик. – Ткань прилипнет к ране, остановит кровь. Не по обычаю будет.

– Законник – он и есть Законник, – хохотнул Мемед, стаскивая через голову рубашку. Фантарина вскользь подумала, что, может быть, скоро эта жуткая гора мышц навалится на нее. И тут же забыла об этом.

Райсул тоже снял рубаху, бросил ее к ногам Фантарины. Оба протянули старику левые руки – и тот быстро, почти одновременно тронул их кинжалом.

Убрать кинжал в ножны старик не успел: Райсул правой рукой вырвал у него оружие.

– Эй, ты чего? – возмутился старик.

– У меня один кинжал, – дружелюбно улыбнулся Райсул. – По обычаю надо два.

– Мужчины, вы слышали? Он даже оружием не запасся! – возмутился атаман. – Ты Мемеда Коршуна убивать пришел – или курицу резать?

– Ну извини, – развел руками Райсул.

Даже в слабом свете костров видны были тонкие черные ручейки, бежавшие у обоих по коже.

Мемед тронул кровь кончиком пальца. Лизнул палец.

– Эту рану, бродяга, мне перевяжет твоя женщина.

– Моя женщина, грабитель, плюнет на твою могилу, – все так же весело отозвался Райсул. – Так мы деремся или болтаем, как на пирушке?

И шагнул в огороженный камнями круг.

Мемед последовал