Жуков. Взлеты, падения и неизвестные страницы жизни великого маршала - Алекс Громов

6. Силами 50-й армии, а возможно, и 10-й армии, овладеть Варшавским шоссе на участке Зайцева гора, Ерши, а также Милятино. После этого прочно закрепиться на шоссе в указанных пунктах.

7. После моего соединения с Болдиным в районе Милятино присоединить к корпусу все мои эшелоны с артиллерией, танковой бригадой, 7-й гвардейской кавалерийской дивизией и бросить корпус или на Ярцево для смыкания с Калининским фронтом, или для другой задачи.

8. Подготовка операции займет от 7 до 10 суток, и, возможно, удастся упредить противника в наступлении.

9. Желательно сильное прикрытие с воздуха, так как противник будет противодействовать сосредоточенными ударами своих ВВС.

В операции могут принять участие наши танки, так как проходимость без дорог несколько улучшится.

10. Успех операции лишит противника исходного положения для ожидаемого весеннего наступления.

11. Дальнейшее же пассивное пребывание корпуса в тылу противника считаю нецелесообразным. Серьезное наступление противника на любом участке корпуса резко изменит обстановку не в нашу пользу. К тому же за 2,5 месяца местные ресурсы продфуража исчерпаны.

№ 1596. Белов. Милославский. Вашурин

Алексей Исаев пишет о тогдашней ситуации так: «Командование Западного фронта и Ставка не видели больше необходимости держать в тылу врага войска генералов Ефремова и Белова. Они получили приказ пробиться к своим. Штаб фронта указал им полосу – через партизанские районы, лесами туда, где войска 10-й армии подготовят прорыв относительно слабой обороны врага. Генерал-лейтенант Ефремов, однако, ссылаясь на то, что его группа утомлена, попросил у Генштаба разрешить ему выход по самому короткому пути через реку Угру. Он полагал, что Жуков осторожничает.

Сталин запросил мнение Жукова, который ответил категорическим отказом. Он хорошо знал храбрейшего из храбрейших генералов, но в тех условиях одной отваги было мало. Сталин заметил, что Ефремов опытный военачальник и ему на месте виднее.

Ефремов повел свою группу по пути, избранному им. К сожалению, враг разгадал его замысел и поставил сильный заслон. Пылкий генерал поднял бойцов в решительную атаку. Немногие выжившие запомнили его в тот час – высокого, стройного, в расстегнутой шинели, с автоматом в руке и даже веселого под плотным огнем…»

Но при всем романтическом восхищении доблестью Ефремова ему тут же противопоставляется «спокойный и рассудительный» Белов, который аккуратно продвигался со своими частями «к участку прорыва, указанному командованием фронта».

Воспоминания самого Белова лишены даже тени романтики: снаряды, еда для людей, фураж для коней, запчасти для брошенных подбитых танков… и еще забота, где бы достать редьки для предотвращения цинги.

Вечером 13 апреля связь со штабом 33-й армии была полностью потеряна. 16 апреля начальник германского штаба сухопутных войск Гальдер внес в свой дневник запись: «Русская 33-я армия ликвидирована…»

Однако окруженцы продолжали сражаться. 19 апреля генерал Ефремов был тяжело ранен в бою и, категорически отвергнув возможность сдаться в плен, позвал к себе жену Валентину, служившую в 33-й армии мединструктором, застрелил ее и тут же застрелился сам.

Тогда же погибли командующий артиллерией армии генерал-майор Афанасьев и практически все офицеры штаба 33-й армии. Выйти к своим смогли лишь 889 военнослужащих. А погибло за время боев в тылу германской армии свыше 8 тысяч солдат и офицеров 33-й армии. Вермахт в этих же боях потерял почти 9 тысяч человек.

Немцы организовали в селе Слободка похороны генерала Ефремова с воинскими почестями. Очевидцы вспоминали, что немецкий генерал произнес перед своими солдатами речь, в которой ставил Ефремова им в пример.

Артур Шмидт, начальник штаба 5-го армейского корпуса вспоминал: «Я приказал похоронить его на площади. Я сказал, что доблестная армия фюрера с уважением относится к такому мужеству. По моему приказу, на могилу установили табличку с русским и немецким текстом».

Среди тех, кто присутствовал при погребении Ефремова, называют полковника, впоследствии генерал-лейтенанта Густава Шмидта, командира 19-й танковой дивизии. Есть мнение, что там был также командующий 9-й армией генерал-полковник Вальтер Модель.

Менее чем через год Артур Шмидт попал в советский плен под Сталинградом вместе с фельдмаршалом Паулюсом.

Густав Шмидт застрелился в августе 1943 года, оказавшись в окружении под Белгородом.

Модель, носивший прозвище Пожарный фюрера, поскольку именно его Гитлер посылал спасать положение на тех участках фронта, где ситуация становилась катастрофической, весной 1945 года попал в окружение к союзникам в Рурской области. После трех недель безнадежных боевых действий 21 апреля он застрелился.

Роль Жукова в этой трагически неудачной военной операции вызывает горячие споры. Главная линия противостояния: послал ли Жуков 33-ю армию на верную гибель или Ефремов сам решил прорываться из окружения вопреки указаниям командующего фронтом, что и привело к печальному исходу. Вероятнее всего, истина, как это часто бывает, в равной мере удалена от крайних мнений, а найти единственного виновного вряд ли удастся.

Несомненным является то, что последний выстрел генерала Ефремова спас его подчиненных, которым удалось вырваться из окружения, от подозрений и обвинений со стороны особистов. Ведь солдаты 2-й ударной армии Волховского фронта, которые тоже оказались в окружении около деревни Мясной Бор в Новгородской области, даже пробившись к своим, не могли избавиться от настороженного (в лучшем случае) отношения – поскольку командующий армией генерал Власов сдался немцам. А люди Ефремова в абсолютном большинстве были признаны героями и награждены орденами и медалями.

Хотя и здесь не обошлось без показательных наказаний.

Когда гибель 33-й армии стала очевидным фактом, принялись искать виновных. «За бездеятельность при выходе дивизии из окружения» 6 апреля 1942 года был приговорен военным трибуналом к расстрелу командир 329-й стрелковой дивизии полковник Андрусенко. Впрочем, вскоре приговор ему заменили на 10 лет лишения свободы с отправкой в действующую армию – командовать 115-й стрелковой бригадой.

Жуков в то время документально свидетельствовал: «…Как показало следствие, никто, кроме командующего 33-й армией, не виноват в том, что его коммуникации противник перехватил».

Был подготовлен и официальный аналитический документ по итогам вяземской катастрофы, в котором основная вина возлагалась на самого Жукова: «Громкие приказы, которые отдавал командующий Западным фронтом, были невыполнимы… А та торопливость, которую проявляло командование Западным фронтом, передавалась в войска и приносила большой вред делу».

Именно Жуков поначалу запретил Ефремову идти на соединение с корпусом Белова, а когда командующий Западным фронтом понял, что такое решение было бы полезным, возможности выполнить его уже не было. Справедливости ради надо отметить, что Жуков изначально был против этой операции.