Магия ответа - Александр Изотов

В этот момент будто тень сползла с города, и всю нижнюю улицу, которая служила набережной огромному каналу, залило красноватым светом. Я поднял взгляд — это Красная Луна вылезла из-за одинокого облачка, хотя за оконной рамой едва можно было разглядеть её краешек.

Между двумя покосившимися домами было видно, что на набережной перед каналом стоял тот самый Борода. Сгорбившись и придерживая на поясе обломок своей сабли, главарь трущобников прижал пальцы ко рту.

Послышался короткий свист, и в Каменном Даре опять мигнул фонарик. Связной ответил Бороде.

Тогда главарь трущобников повернулся обратно и, ковыляя вприпрыжку, исчез где-то за зданием. Между домами послышалась его ругань:

— Скорей, гниль вы безлунная!

Хромой прошептал:

— Сейчас поведут помойников.

Я встал и примерился к гнилой раме, оценивая, безопасно ли будет тут спуститься. Но меня ухватила цепкая пацанья рука:

— Нельзя!

Присев, я вопросительно глянул на Хромого. Тот, волнуясь, объяснил:

— Борода по всей набережной выставляет старших, они следят, чтоб помойники не вылезали из канала.

— Помойники не хотят туда?

— Некоторые ещё пока соображают, — вздохнул мальчишка, — Они ж не все вернутся. Кому-то Вертун совсем мозги съест, а кого-то… кхм… и уголёк сожрать может.

— Уголёк? — я даже удивился, потом снова поднял взгляд на Красную Луну.

В разговор влезла Эвелина, которая всё это время пыталась выглянуть через моё плечо.

— Там, где Вертуны, там всегда эти исчадия Пробоины!

Одновременно она тёрлась об меня грудью, и я, к своему великому раздражению, не понимал, для чего вся эта игра.

Чернолунница не бросала попыток повлиять на меня, но только теперь, кроме гормонов, в дело вмешивался язык тела. А от разомлевшего Василия только и прилетали ответные эмоции — мужское молодое тело реагировало на женщину адекватно.

— Эвелина, ты что творишь? — спросил я, снова и снова успокаивая гормональные бури.

Она прикусила губу. Я уже чётче чуял псионику, и даже попытался провернуть старый боевой приём, отклонив её тонкий магический поток. Получилось не особо, но чернолунница опять округлила глаза.

Удивлённо помолчав пару секунд, она со вздохом спросила:

— Если там будет уголёк, ты же защитишь меня, привратник?

— Я подумаю, — хмуро ответил я и повернулся к Хромому, — Ну-ка, расскажи про помойников.

Как я и думал, эти бедолаги явно не хотели такой судьбы. У трущобников были вполне суровые законы, и любой косяк чётко определял судьбу.

Местные жители трущоб, по сути, были просто загнаны в ловушку. Безлунные крестьяне и рабочие, обманутые ожиданиями и приехавшие сюда в поисках призрачной свободы, попадали в Трухлявый Дар и уже не могли вернуться назад.

В том краю, из которого они сбежали, их ждало бы наказание. Великие рода, хоть и пытались показать, что заботятся и защищают Безлунных, но непослушание терпеть не собирались. Работай на благо и кошелёк аристократов, тогда будет тебе защита.

В Межедаре был шанс поступить на службу, правда, для этого надо было попасть в Каменный Дар. Кто поумнее, сразу заходили в город с той стороны, ну, а кто менее везучий, увязал здесь, в Трухлявом Даре.

— Вашу псину, — я поморщился, — Через мост не пускают, что ли?

— Не-а, — Хромой мотнул головой, — Если только вдруг государь не приедет, или какой великий магистр с проверкой. А так, солдаты денег просят за проход.

— Но Красногории нужна же армия? — я непроизвольно почесал затылок, пытаясь понять, как могла возникнуть такая искусственная ловушка.

Получалось, город Межедар разделён на две части. В одной вроде как законы есть, а в другой полные разруха и нищета, да ещё куча наркоманов. И они тут, в этом Трухлявом Даре, варятся в собственном соку с безмолвного согласия власти.

Хромой пожал плечами. Детский мозг беспризорника не мыслил такими категориями, как страна, армия и власть. Он только знал, что если сегодня не поработает на Огрызка, то завтра будет голодать, да ещё и огребёт по самое не балуй.

— Так не все же в армию хотят, — шёпотом сказала Эвелина, — Свободы хотят. А некоторые сюда умышленно бегут, совершив преступление.

— Мой папа хотел в Царскую Армию! — хмуро, будто собираясь спорить, выдал пацан.

Мы оба повернулись к нему, и чернолунница спросила:

— Это он за проход по мосту пытался заработать?

Мальчишка пожал плечами.

— Я маленький был.

Вот так многие и отправлялись в канал — отрабатывать долг.

Кто не знал, как Злой Вертун выворачивает в подземельях мозги, спускался добровольно.

А кто был в курсе, или же сохранил рассудок после первого спуска, по-хорошему сдаваться не собирался. Тут Эвелина добавила, что некоторые Безлунные наивно надеялись, что и следующие походы в канал не зомбируют их.

— Пора! — вдруг прошипел мальчишка.

Он повёл нас за собой. Лестница, щель в стене. Мы вылезли, оказавшись опять в трущобах Трухлявого Дара.

Прошли пару закоулков и спустились по раскуроченной стене на набережную. Приходилось пригибаться, потому что иногда я видел этих самых «сторожей» за домами — они подталкивали в спину безвольных помойников, помогая безмозглым зомби идти в правильном направлении.

Присев за кирпичным углом, я некоторое время наблюдал за фигурой одного из стражей, стоящего на самом краю перед каналом. Он останавливал подходящих помойников, осматривал, и показывал им вниз.

На груди каждого зомби-собирателя висели либо плетёные корзинки, либо тряпичные котомки. Помойники в основном послушно стояли, потом подходили к краю, спускали туда ноги и медленно исчезали в канале. Судя по всему, спускались по лестнице.

Мой план был простым. Подскочить, вырубить «сторожа», а потом сигануть в канал и бежать. Солдаты в Каменном Даре стрелять не будут — им оттуда особо и не видно, что творится на этом берегу. А трущобники за спиной вообще не имеют ни магострелов, ни тем более огнестрелов.

Я приготовился и хотел уже выскочить, как вдруг на набережной появились ещё трое. Двое вели под руки третьего, и тот отчаянно сопротивлялся.

— Да ну, гниль безлунная, чего ты такой нервный? — трущобник-сторож засмеялся, когда к нему подвели строптивого.

— Сволочи! Уроды! Я ни хрена вам не должен!

Трущобник порылся за поясом, потом что-то достал и прижал ладонью к лицу буянившего. Тот порыпался в руках своих конвоиров, и слегка обмяк, вяло трепыхнувшись.

— Вот такой порошок тебе и надо принести, понял? — сторож чуть ли не кричал, будто разговаривал с глухим.